Среди проклятых стен - Лорен Блэквуд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Где-то в толще пыли Эмма вскрикнула в отчаянии, а потом они с Томом зашлись в кашле. Я дождалась, пока черное облако уляжется, и вышла в коридор, где они изо всех сил пытались оттереть лица грязной одеждой.
Амулет здесь потребуется простой, но меня, честно говоря, больше интересовал чулан, который мы проходили по пути сюда. Так что я захлопнула дверь и сказала:
– Советую вам некоторое время держаться от этой комнаты подальше. Пока будем обходиться без дополнительного тепла.
– Пегги это не понравится, – заметила Эмма.
– Что ж, она всегда может стать дебтерой и очистить ее сама.
Эмма с Томом переглянулись, их слегка потрясенные лица расплылись в улыбке.
– Я же говорил тебе, что она та самая, – сказал Том, обняв Эмму за плечи.
– Ну ладно, довольно бахвалиться, – проворчала Эмма, при этом улыбаясь. – Идем, от этой сажи у меня щиплет глаза. – И они зашагали прочь по коридору, в сторону, как я предположила, своих комнат.
Дождавшись, пока они завернут за угол, я подошла к чулану. Оглядела запертую дверь и прислушалась. Вот оно: дыхание, похожее на шепот, доносилось из-за двери.
Я открыла ее, внутри меня ждала паутина. Не просто несколько сеточек тут и там – весь чулан был завешан свежей паутиной, которая тянулась от стены к стене, от потолка к полке, от полки к метле… Ползавшие по ней пауки занимались своим делом, как ни в чем не бывало.
Здесь были пауки всех мастей. С длинными тонкими ножками. Крохотного размера, меньше моих обкусанных ногтей. С красными спинками, коричневые и пушистые. Некоторые даже бледно светились в темноте.
Стоило мне заглянуть в дверной проем, как пауки с паутиной отпрянули назад от невидимой защитной сферы, созданной моим амулетом. Некоторые из них остались на месте. Одного я сняла со своего лица и откинула в сторону. Этим чуланом пользовались настолько редко, что настоящие пауки смешались с Воплощением.
Осторожно ступая, я вошла внутрь плотного сплетения паутины. Заметить настоящую не составляло труда, поскольку ее не пугал мой амулет, и я с легкостью убирала ее с пути, пока не оказалась в центре чулана.
Тут в паутине впереди меня раздался шорох, будто кто-то выдохнул и прошипел.
В одиночестве.
Я на миг задержала дыхание, прислушавшись. До меня донесся глухой стук – я резко подняла голову и увидела, как по поверхности моего щита над головой ползет огромный паук. Но слышала я отнюдь не его.
«В одиночестве», – повторило Нечто, на этот раз уже совсем близко.
Пауки… Воплощение… дом же не мог говорить со мной. И все же это слово настолько встревожило меня, что я достала паяльную ручку.
Ты всегда будешь в одиночестве.
Я замерла, не успев зажечь ее.
Оно никак не могло читать мои мысли. Воплощения на это неспособны. Нет, оно всего-навсего выпускало общий страх. Большинство тех, кто заходил в этот чулан, наверняка имели отнош…
Тебя никто не любит.
– Это неправда, – возразила я, мгновенно почувствовав себя глупо. – Бог любит меня.
«Никто», – проговорило Нечто.
Я полезла в сумку за серебряным диском, бормоча себе под нос:
– Дурацкое Воплощение.
Тебя никто не любит.
– Ты уже это говорило.
Он тебя не любит.
Я замерла, прежде чем выжечь первый штрих.
– Кто – он?
Я ждала. Не знаю, почему я не приступила к работе в наступившей тишине, но голос затих, а мне не хотелось пропустить ни единого слова.
Дыхание колыхало паутину, которая – о боже! – пока я не видела, поглотила уже большую часть моего щита и теперь находилась прямо напротив моего лица. Большой светящийся белым паук, в чьем прозрачном тельце виднелись внутренности, тянул ко мне одну из своих восьми тонких лапок, ее кончик едва доставал мне до носа.
«Он никогда тебя не полюбит», – сказал он, мое тело охватила дрожь от прозвучавшего в его голосе веселья.
– Кто? – сдавленно повторила я.
В тусклом свете, пробивавшемся из коридора, сверкнули паучьи клыки.
Твой отец.
Внезапно ощутив что-то на своей ноге, я выскочила в коридор. Принялась стряхивать с себя пауков и остатки паутины, переводя дыхание. Не почувствуй я ничего, так бы и стояла до сих пор в оцепенении, не в силах пережить услышанное.
Сделав еще один глубокий вдох, я вспомнила те слова… Он никогда тебя не полюбит.
Встряхнула головой, прогоняя навязчивый шепот.
Вполне вероятно, Воплощение говорило вовсе не обо мне. Ведь это Магнус был проклят – возможно, эти слова предназначались ему или даже его отцу. К тому же у меня не было настоящего отца. Во всяком случае, кровного, который был бы мне дорог. Вероятно, таковым можно было бы считать Джембера, но он совсем не обладал отцовским инстинктом.
И все же… точное попадание этих слов настолько меня обескуражило, что я мигом захлопнула дверь и бросилась в покрытую сажей комнату, более безопасную, решив лучше заняться ей.
Глава 9
Я вошла в столовую и обнаружила там Магнуса: тот сидел в одиночестве и читал книгу, положив ноги на стол. Значит, сегодня мы вдвоем, только я и он – облегчение и стресс в одном флаконе. Конечно, Магнус сам по себе не подарок, но мне хотя бы не придется общаться еще и с Келелой. Одного высокомерного выскочки хватало с головой.
Я села на свое обычное место и, придвинув стул к столу, поморщилась, когда деревянные ножки скрипнули по полу.
– Добрый вечер, Андромеда, – сказал он, не отрываясь от книги.
– Добрый вечер.
– Дай мне еще минутку, и я посмотрю на тебя.
Удивительно, как сильно его слова походили на угрозу.
– Ох, Магнус, – взволновалась Пегги. Она вошла через кухню, неся в руках две тарелки с чем-то красно-коричневым. – Опусти ноги, дитя.
Магнус поставил ноги на стул и устроил книгу на поднятых коленях.
– Спасибо, – сказала я, когда она поставила передо мной тарелку. На ней лежала кучка каких-то длинных, бледных… штуковин, политых красным соусом.
– Опусти ноги на пол, как подобает джентльмену. – Услышала я слова Пегги, пока пыталась понять, что же такое мне предстоит съесть. Червяков? Но у них вроде бы нет внутренностей… – Ты не кот.
Магнус зашипел на нее, и я с усмешкой посмотрела на них.
Лицо Пегги пылало.
– Опусти. Ноги.
В конце концов Магнус повиновался: его ноги соскользнули вниз и стукнулись об пол.
Женщина довольно кивнула, поставила перед ним тарелку и вышла из комнаты.
Магнус сидел тихо до тех пор, пока ее шаги не стихли. Затем отодвинул книгу в сторону, подальше от еды, и снова положил ноги на стол. А затем, как и обещал, посмотрел на меня.
– Эта женщина из принципа уморит меня голодом, – сказал он, беря маленький инструмент с тремя зубцами.
Я последовала его примеру и взяла свой прибор.
– Можно узнать, для чего
