Последнее слово девятого калибра - Вячеслав Денисов

Но Феклистов предпочитает этому поездку до работы и обратно, домой, на трамвае 19-го маршрута и отдых между Каймановыми островами и Океанией – на даче, под Мрянском. Потому что не «берет» ни за один. Честь, негодяй, блюдет…

Обыватель, мотая головой и совершенно теряясь во все более густых клубах дыма, лишь обреченно спрашивает: «А фокус-то где?» Обещали десерт? Получите.

Мэтр Маминов, нисколько не смущаясь, заявляет родителям, уже потерявшим всякую надежду спасти погибшую в дебрях лесоповала душу сына: «Судья молодец. Сыну грозило восемь лет, а я договорился на четыре. Где еще пять тысяч, которые мы теперь отнесем судье кассационной инстанции, чтобы он отменил решение? Думаю, смогу доказать в областном суде, что можно ограничиться условным наказанием».

А в областном суде Маминова уже заждался судья по фамилии Буров. Именно под его председательством теперь будет рассматриваться дело. И после мотивировочной части, в которой и дается характеристика деятельности судьи Феклистова – «не основанная на законе», будет дана резолютивная – «Приговор в отношении Сидорова отменить и дело направить на новое рассмотрение в тот же суд, НО В ИНОМ СОСТАВЕ судей. Меру пресечения Сидорову – содержание под стражей изменить на подписку о невыезде»…

В Ленинском районном суде города Мрянска, как и в любом другом, всегда найдется судья, который на этот раз рассмотрит дело так, как нужно…

Приятного аппетита. И да здравствует правосудие!

С того момента, когда Феклистов впервые увидел на пороге своего кабинета Маминова, у него резко увеличилось количество отмененных приговоров. Иными словами, изменился не в лучшую сторону один из показателей работы судьи. Да кому какое дело до этого? Будут проверять беспристрастность Бурова? Что, больше делать нечего? Выдерем Феклистова на коллегии! Это проще и менее хлопотно. Пусть повнимательнее к своей работе относится. Феклистов знал в кассационной инстанции областного суда по уголовным делам трех судей, с которыми Маминов «договориться» не мог при всем желании, одного – с которым «договаривался» иногда, и одного, с которым решал все вопросы. Фамилия последнего была Буров. Поэтому, когда Маминов произносил сакраментальную фразу о неотвратимости отмены приговора, Феклистов твердо был убежден в том, что так оно и будет. Ибо данное дело уже в ближайшее время ляжет на стол Бурова. Однако достоинства Владимир Игоревич при этом не терял. Лишь улыбался, глядя в хищное лицо мрянского адвоката. Улыбался и бледнел…

В июле 2001 года произошло то, о чем так долго говорили судьи города Мрянска. Божий гнев, взметнувшийся на ровном месте, разбил в щепки челн, в котором уверенно махали веслами Маминов и Буров. Трагедия пришла оттуда, откуда ее совершенно не ждали. Сплоховал, конечно, Маминов. Уже поверив в полное всемогущество «подельника», он направил способности последнего на один дешевый развод. Какой-то районный судья счел невозможным разводить мужа и жену, состоящих в законном браке, увидев в зале заседания одну жену. В связи с этим счел невозможным и раздел имущества по плану прибывшей мадам. Потом отказался удовлетворить требование мадам признать суженого безвестно отсутствующим, так как он уже в течение года не появляется в месте своего постоянного жительства. Не убедили судью и четверо свидетелей, которых привел в суд Маминов. Ну, не хотел судья нарушать закон добровольно! Ибо мадам жила в его доме, и не далее как неделю назад судья видел мужа заявительницы выходящим из подъезда. Бывает же такое? А мадам и понятия не имела, проживая в коттедже на берегу реки, что этот судья живет в подъезде дома, где у них была городская квартира!

И отказал судья. И тогда, как это и можно было предположить, за дело взялся Маминов. Но, то ли он неправильно Бурову ситуацию распедалил, то ли Буров неправильно понял Маминова, только судья кассационной инстанции решение отменил. Эх, знать бы раньше Маминову, да Бурову, что муж мадам, совершенно не отсутствующий, тем более – безвестно, вот уже тридцать лет нес добросовестную службу в организации, где сотрудники просто не могут пропасть без вести. Не имеют права. Кто, вы думаете, уговорил Руцкого с Хасбулатовым сдаться? То-то и оно, что об этом даже мадам не знала. Не говоря уже о Маминове с Буровым. Не знал этой строки в биографии «безвестно отсутствующего» мужа и очередной районный судья, который принял дело для нового рассмотрения. Вот он-то, по «совету-указанию» Бурова, и объявил миру, что один из заслуженных чекистов России пропал без вести. Не трудно догадаться, куда после этого казуса направил стопы уязвленный государев муж.

Однако, когда через два месяца в кабинете судьи Феклистова вновь прозвучало роковое: «Все равно ведь отменят…», Владимир Игоревич в очередной раз убедился в том, что есть болезни, уничтожить вирус которых не представляется возможным. Эта зараза привыкает к любым средам, выживая и вырабатывая в себе иммунитет к любым обстоятельствам. Эта болезнь поражает интеллект и душу, вытравляя из человека уважение ко всем, кто находится рядом. Рак – насморк по сравнению с этим заболеванием. Человек отдаст все, чтобы найти вакцину, которая могла бы спасти его от рака. Тот, кто заболевает «болезнью Маминова – Бурова», отдаст все, чтобы страдать ей как можно дольше…

И сейчас, глядя в лицо Баварцева, Феклистов в очередной раз убеждался – болезнь неизлечима. За маской уважения к судье и смиренности перед законом, Сергей Львович Баварцев, как ни старался, никак не мог спрятать маску уверенности в том, что жалкий судила, сидящий перед ним, – не более чем пешка в большой игре. И прибыл сейчас замдиректора не для того, чтобы покаяться. Так не каются. Баварцеву нужно было сейчас, закрывшись в домашнем кабинете от жены и детей, написать записку с просьбой простить его грех, переодеться в чистое, да сунуть в рот ствол охотничьего карабина. Впрочем, теперь не стреляются из-за того, что виновного ловят за руку. Сразу приходят в голову мысли о том, что самоубийство – православный грех… Похоронен будет на отшибе, за погостом… В общем, найдется тысяча причин, на основании которых самостоятельный уход с грешной земли будет признан не имеющим смысла. У Баварцева хребет крепкий.

Поняв, что данный разговор произойдет не сегодня, так завтра – обязательно, так как Феклистов знал даже его тему, он лишь отодвинул от себя очередное дело и показал на стул. То, что сейчас будет излагать Баварцев, Владимир Игоревич знал наверняка. Этих полупокаяний-полуобещаний-полупросьб он выслушал тысячи. Их цель одна – заставить судью заранее, до процесса, стать адептом религии подсудимого класса.

– Владимир Игоревич, боже мой! – удивился Баварцев, оглядывая широко раскрытыми глазами скудное убранство кабинета Феклистова. – Как вы работаете?..

– Милостью божьей, – весьма неопределенно заметил Феклистов.

– У вас даже компьютера нет! – От возмущения Баварцев даже развел руками. – Это просто безобразие.

– Компьютер у секретаря, – машинально ответил судья и усталым жестом потер переносицу.

– Должен быть персональный! – почти вскричал замдиректора. – Я сегодня же позвоню Александру Игнатьевичу. Если будет тянуть – передам вам, в качестве спонсорской помощи, с завода.

Александр Игнатьевич Мирский – начальник Судебного департамента при Верховном суде по Мрянской области.

«Нормальный ход», – усмехнулся про себя Феклистов.

– Я не инвалид и не директор детского приюта, чтобы нуждаться в помощи меценатов, Сергей Львович. Вы по делу?

Баварцев расслабился. Первый «выстрел» ушел в «молоко». Ничего, не с таких спесь сбивали…

– Да, конечно, Владимир Игоревич. – Он вздохнул, и маска смирения сменила маску возмущения. – Понимаете, ночами не сплю. В детей в школе пальцами тычут… Жена места не находит. Я все думаю – за что мне эта кара?

В школе, в которой обучались сын и дочь Баварцева, никто не мог ткнуть в них пальцем по той причине, что одноклассники Яны и Димы Баварцевых время от времени претерпевали те же «мучения», что сейчас претерпевали дети Баварцева. Они учились в элитном колледже. Периодически у родителей возникали проблемы, аналогичные проблемам Баварцева, поэтому такое положение вещей было скорее привычным, нежели из ряда вон выходящим. Между тем Баварцев продолжал:

– Наш завод был построен в 1902 году по велению царя Николая. На нем трудилась вся династия Баварцевых. Инженерами, конструкторами, руководителями. К семнадцатому году завод выпускал в год уже двести тракторов! «Мрянец» времен коллективизации ничуть не уступал по техническим характеристикам американскому «Фордзону». Мой прадед, несмотря на преследование большевиков за интеллигентское прошлое, руководил цехом по сбору машин не покладая рук. «Мрянцы» пахали поля первых колхозов, помогая сельчанам кормить горожан и выполнять программу индустриализации. В сентябре тридцать пятого мой прадед, Константин Ипатьевич Баварцев, был расстрелян. Такое дикое было время… Преследовали и уничтожали тех, кто отдавал свое здоровье и помыслы служению стране. Но его дело подхватил дед, Баварцев Петр Константинович. Во время войны на заводе изготавливались комплектующие к танкам «ИС-3». Как вы знаете, они прошли всю войну и служили потом верой и правдой на вооружении Советской Армии. В середине шестидесятых эстафету принял мой отец, Лев Петрович…