Сильнее только страсть - Роби Джеймс

– Рада видеть вас, милорд супруг, – прощебетала королева, как всегда, не ко времени веселым тоном.

И как всегда, король даже не улыбнулся, молча указав на кресло рядом с собой на возвышении. Изабелла склонила голову, чтобы скрыть от всех присутствующих краску обиды, бросившуюся в лицо, села, куда было указано, и беспомощно сложила руки на коленях.

Отец нынешнего короля, Эдуард, был высок ростом, красив, энергичен и, чего не могли не признать даже его враги, смел и умен. Сыну от него, с чем не могли не соглашаться даже друзья, достался в наследство один лишь высокий рост.

Уорик наклонился к королю, что-то сказал, и тот сразу же заговорил:

– Мы собрали вас здесь, чтобы огласить решение; к которому пришли в результате переговоров, проведенных в последние дни с прибывшими к нам гостями из Шотландии...

Дальше пошли слова, которые Джиллиана не стала слушать, и снова напрягла внимание, когда услышала:

– ...И к вопросу о заложниках. Помимо обусловленных ранее трех человек, а именно: высокородных сыновей из кланов Макдугала, Каффриса и де Лайона, наш высокочтимый гость Роберт, граф Брюс, проявил свою добрую волю и доверил нам временную заботу о его супруге, леди Элспет, и дочери Марджори. Мы отвечаем ему тем же и отправляем под его опеку трех сыновей наших баронов, а именно: Джеффри Холдстока, Пола Элвина и Уоррена Ломбарда, причем последнего будут сопровождать супруга и дочь...

Потом опять, то и дело советуясь с Уориком, король стал говорить о каких-то скучных для Джиллианы вещах, и она поняла, что все надежды рухнули – ее не причислили к заложникам. Зачем же сестра Мария брала с нее клятву в том, что она должна быть ко всему готова, принести какие-то жертвы, не жалуясь ни на что? Для чего с ней так жестоко играли Мария и брат Уолдеф?

С горечью в душе, со сжатыми кулаками, она стояла, ни на кого не глядя, желая поскорее уйти отсюда, лечь в постель, уткнуться в подушку и, советуясь только с собой, думать, что делать дальше.

Как вдруг голос короля произнес ее собственное имя, и она, вздрогнув, прислушалась.

– ...Джиллиану из Эмсбери, – говорил король, – за Джона, графа Карлейля... Наш достопочтенный епископ Мэттью соизволит через два дня огласить здесь, в нашей часовне, чету, вступающую в брак, который призван, помимо всего, укрепить заключенное нами соглашение о дружбе...

Боже, что она слышит? Быть может, она уснула и ей снится сон, а сейчас проснется и все окажется ночным кошмаром?

Но она не просыпалась.

Мария, которая следила за ней взглядом, с испугом увидела, как исказилось и побледнело ее лицо. Подобное выражение она видела на нем только однажды – когда сообщила о казни отца. Как сейчас, тогда на нем отобразились самые разные чувства: горечь, ужас, беспомощность. Последнее так не соответствовало характеру ее подопечной, которую сестра Мария воспитывала уже не один год и к коей искренне привязалась. Ей захотелось прямо сейчас подойти к Джиллиане, обнять ее, приласкать, утешить. Но она сдержала себя: здесь так поступать нельзя.

И все же Мария считала, что сделала правильный выбор для девушки и со временем та поймет и оценит его... Но что, если нет?..

Первой мыслью брата Уолдефа, тоже не сводившего глаз с Джиллианы, было: ого, что-то сейчас будет... Если девочка посчитает, что попала в западню, она может такое выкинуть! И кто знает, как отреагирует Карлейль?

Что касается Роберта Брюса, то мгновенный гнев по отношению к тем, кто так бесцеремонно обращается с чужими судьбами, быстро сменился у него чувством радости за боевого товарища и друга, кто уже многие годы не знал женского тепла и домашнего уюта. А теперь, похоже, обрел женщину, которая вызвала у него любовь с первого взгляда; женщину, у которой, слава Богу, не было приданого, ведь именно наличие богатого приданого у его первой жены когда-то заставляло Карлейля опасаться, что его обвинят в корысти; а что у самой нареченной нет и не было и тени корысти, совершенно ясно: стоит только увидеть, какое впечатление произвели на бедняжку слова короля о ее замужестве – словно она получила удар кинжалом в живот.

Королева Изабелла одна из всех громко откликнулась на услышанное – захлопала в ладоши. Она сразу смекнула, что в ее тоскливой придворной жизни появится хоть какое-то развлечение – приготовление к свадьбе, торжества по поводу бракосочетания. Вряд ли она обратила внимание на выражение лица Джиллианы, а если обратила, то приписала его естественному волнению.

Зато лицо подруги не обмануло стоящих рядом с ней Эдит и Рианнон. Первая подумала не без злорадства: «Ага, нашу горделивую птичку посадит теперь в крепкую клетку приехавший шотландский варвар». Вторая была добрее: глядя на несчастное лицо Джиллианы, она решила, что та наверняка влюблена в кого-то другого, и вот теперь пришел конец ее большой настоящей любви и она вынуждена идти замуж за шотландского громилу...

Джон Карлейль, подобно Джиллиане, однако намного успешнее, тоже прилагал немалые усилия к тому, чтобы не выявить обуревавших его чувств, главным из которых была радость. В то же время он отдавал себе отчет, что не является пределом мечтаний для юной девушки – со своим далеко не молодым возрастом, изуродованным лицом, огромным ростом. И все же он не мог не чувствовать себя уязвленным, вглядываясь в Джиллиану и видя у нее на лице отражение испытываемых ею ощущений. Ведь, что ни говорите, не к четвертованию ее приговорили, а всего-навсего к замужеству, о чем так мечтают все девушки на свете... Нет, не такого он ждал от дочери своего друга Уоллеса, от девы-амазонки, которую увидел недавно в обличье воина – с мечом в руке, скачущей во весь опор на коне; вспышки гнева, шумного скандала – чего угодно мог он от нее ожидать, но только не затравленного вида, словно главным ее ощущением был страх. Один лишь страх... Застыла, как статуя... Уж не разучилась ли она двигаться?..

– Подойдите сюда, Карлейль и миледи Джиллиана, – раздался голос короля. Жестом он подзывал их к трону. – Мы хотим соединить ваши руки и потом отпустить вас для приготовлений к свадьбе.

Джиллиана не знала, сумеет ли она сойти с места. Под застывшей маской, которую все приняли за испуг, в ней бушевала ярость, страшившая ее саму, о чем из всех присутствующих догадывалась одна лишь сестра Мария, понимавшая ее лучше всех. Так почему же Мария, думала Джиллиана, столько лет бывшая для нее строгой, но доброй наставницей, решила, не спросив ее желания, отдать ее в жены страшному чужому человеку, к тому же, вполне возможно, повинному в гибели ее отца?..

Эдит прервала ход ее мыслей, толкнув Джиллиану в плечо: король зовет! Как во сне она сделала несколько шагов по направлению к трону, туда, где уже ждал ее великан, предназначенный ей в мужья. Приблизившись, она не подняла глаз и стояла, уставившись в пол. В помост, на котором возвышался королевский трон.