Привидения на цыпочках - Валерий Гусев

И позвал.

Яша – это громадный беспородный пес. Он ленивый и добродушный. Но никто с ним не связывается, все обходят его стороной. Потому что когда он, например, останавливается «пометить» какую-нибудь машину, то за его тушей машины не видно.

Так мы и ходили. Впереди Никишов, чуть позади – мушкетеры с палками, а за ними – худенький голубоглазый пацан, рядом с которым шлепает громадными лапами Яша, опустив голову и задрав хвост.

И вот сидим мы всей компанией на лавочке, возле подъезда Никишова. Ждем, когда он выйдет, чтобы проводить его в магазин. Обстановка спокойная, ничего угрожающего на горизонте. Яша лениво дремлет, положив голову Алешке на плечо. Голова у него большая и тяжелая, как арбуз, но Лешка терпит.

Наконец дверь распахивается, выходит Никишов. И тут же – откуда она только взялась? – возле него резко тормозит машина. А из машины резво выскакивают Джин с Тоником и прижимают Серегу к стене. Мы уже приготовились броситься ему на помощь, Яша встал во весь рост, встряхнулся и зевнул во всю свою зубастую пасть.

Но помощь наша не потребовалась. Никишов – он молодец! – не стал ни плакать, ни рыдать. Он разговаривал очень напористо, даже с возмущением: чего, мол, пристали к невиновному человеку?

– Тебя предупреждали!

– Предупреждали! Я что, по-вашему, дурак? Или козел? Мне что, одного фингала мало?

– Тихо, братан, не брыкайся!

– С вами побрыкаешься!

– Кто вчера на стройке был?

– А я знаю? У нас в школе тыща человек. Не считая учителей.

– А ты, братан, подумай. Может, сообразишь?

– Сколько? – нахально спросил Серега.

– Не обидим. Подумай.

– Я подумаю. На фиг мне за чужие приколы тычки получать.

– Держи, – Тоник сунул ему в руку визитку. И пошел к машине. Достал на ходу мобильник и сказал: – Шеф, это Тоник. Плохо ваша агентура сработала. Не на того навела. Но мы тут кое-что наладили. Без нее обойдемся.

Я сидел рядом с Алешкой и всем боком почувствовал, как он, услышав его слова, подскочил.

– Ты что? – Я даже отодвинулся.

– Дим, – провожая машину глазами, сказал Алешка, – а я догадался, кто Никишова подставил…

Когда наша мама печет пироги, их запах покоряет весь наш микрорайон. Открываются в домах окна, люди выходят на балконы, прохожие задирают головы, шевелят носами, чтобы понять – откуда доносится такой аппетитный дух.

Бывает, даже в школе сидишь на уроке и вдруг улавливаешь в воздухе родные ароматы. Так и тянет домой, неудержимо.

Наверное, по запаху вышел на нас и Лёвик Кошкин. Заявился и прямо с порога стал хвалиться:

– А у вас есть дача? И у нас нет. У нас особняк за городом и целый гектар леса! Скоро у нас новоселье. Строители сдали папе дом.

– Большой? – спросил Алешка.

– Красивый? – спросила мама.

– И большой, и красивый! А знаете, сколько папа за него отвалил? Целый миллион!

– Миллион рублей? – ахнула мама.

Толстенький Лёвик, принюхиваясь, снисходительно хихикнул:

– Миллион баксов!

– Где же он их взял? – спросила мама.

– Заработал! Папа говорит, что сейчас только дурак миллион заработать не может.

– Значит, – вздохнула мама, – все мы дураки. Что ж, пойдемте по такому случаю выпьем чайку с пирожками. Лёвик, составишь нам компанию?

И тут Лёвик впервые показал себя человеком. Он вздохнул и выдохнул:

– Составлю. Я очень люблю ваши пироги. Ни у кого таких нет.

– А ты у кого еще пробовал? – спросила мама с ревнивым интересом.

– Ни у кого. Меня ни к кому не пускают. Папа говорит, что мне нельзя общаться с кем попало.

– А мы, значит, – спросил Алешка, – не кто попало?

Ответ был простодушный:

– А папа не знает, что я к вам хожу. Да еще пироги ваши ем.

Мама ничего не ответила, но по ее глазам я понял ее мысли: «Несчастный ребенок».

А несчастный ребенок так навалился на пирожки, что мама подумала: «Сын миллионера, а такой голодный».

– А где твой папа особняк построил? – вдруг спросил Алешка. – Да ты не торопись отвечать, прожуй сначала.

– И проглоти, – посоветовал я. – А то подавишься.

– Место самое лучшее. Около Апрелевки, рядом с правительственной трассой. Там каждый день президент проезжает. И мой папа. – Тут он вдруг рассмеялся: – А знаете, как наш особняк называется? «Кошкин дом»! Папа у нас Кошкин и дом тоже.

– И кошки у вас есть? – спросила мама.

– Нет, что вы! Папа их терпеть не может! Зато у нас два крокодила есть. Один – чучело, у папы в кабинете, а другой настоящий. Для него специальный бассейн сделали. И он там сидит и все время кого-нибудь подкарауливает. Чтобы схавать.

– Какой ужас! – сказала мама.

– Какая прелесть! – сказал Алешка. – И куда же вы его денете?

– Никуда. Пусть живет. И хавает.

– Я имею в виду, когда вас выгонят оттуда.

– Чего? Это кто же нас выгонит? Пусть только попробует! Наш папа…

Да, страшнее кошки зверя нет. Только что Алешка болтает? Кто их, и правда, выгонит-то?

– А я в одной газете читал, – продолжил Алешка, – что там еще одну трассу будут прокладывать.

Я усмехнулся. Что-то давненько я не видал Алешку с газетой. А тот продолжал заливаться соловьем.

– Одной трассы мало, машинам тесно. Поэтому, все что там аллигаторы понастроили, все будут сносить. Еще до Нового года.

Напомню: аллигаторы – это олигархи. Года два назад так Алешка олигархов называл. Ну, папа ему объяснил: кто такой аллигатор и кто такой олигарх. Алешка выслушал объяснения очень внимательно и сделал свой вывод. Дикий, но симпатичный.

– Это одно и то же, – сказал он.

Так словечко у нас и прижилось.

Мама, помнится, тогда еще спросила:

– Господи, откуда он набрался?

Папа молча кивнул на телевизор. Источник информации.

Но Лёвик ничего этого не знал.

– Ничего там аллигаторы не настроили. Наш, например, в бассейне живет.

– Мое дело предупредить, – лениво и безразлично заметил Алешка. – Папе своему скажи. Пусть мебель упаковывает. Все свои холодильники. До Нового года успеет.

Лёвик допил чай и помчался домой. Звонить папе на работу.

– Ты что? – сердито спросил я Алешку. – Что ты всякой ерундой людей расстраиваешь?

– Так надо, – усмехнулся он. – Подготовка.

А вечером позвонил ему Лёвик и радостно сообщил:

– Ты мне все набрехал! Папа сказал, что без него никакие трассы не строят! Вот!

Глава VIII

Страшная месть

Погода испортилась. Вернее, стала такой, какой ей и положено быть в это время года.

Желтая и красная листва уже вся лежала на земле, а не трепетала под ветерком на ветках. Почти постоянно по небу бежали серые неопрятные облака и сеяли на землю мелкий дождик.

По утрам стало все труднее просыпаться, и все неохотнее было идти в школу. Тем более что своим видом она нас не радовала. Под дождем заметнее стали трещины в стенах, облупившаяся краска на дверях и оконных рамах, выбоины и щербинки на школьном крыльце.

Семен Михалыч постоянно вздыхал и хмурился, размышляя, где добыть денег на ремонт? Внутри он школу, конечно, за лето обновил, даже компьютерный класс оборудовал, а вот на внешний ремонт денег у него не было.

А тут еще стройка. Которая, несмотря на противодействие, все-таки росла и ширилась. Уже подтянули всякие коммуникации, вывели здание на нулевой уровень. Вот-вот начнут расти этажи. Которые скроют от нас и наш парк, и проспект, и соседние дома. А главное – окончательно убьют надежду на восстановление стадиона.

Борьба, конечно, продолжалась. Школа писала письма, родительский комитет даже однажды попытался в знак протеста перекрыть проспект, но все бесполезно. Школа получила официальные ответы, а членов родительского комитета водители машин вежливо, но дружно взяли под руки и вывели с проезжей части.

– Это потому, что мы не дружно выступили, – кипятилась мамаша Прошкина, председатель родительского комитета. – Ряды наши очень жидкие были. Вот если бы на проезжую часть вышла вся школа…

– Ну уж нет! Вот уж отставить! – вспылил Семен Михайлович, и его усы встали дыбом. – Соберите всех родителей, если уж очень хочется, но детей на дорогу я не выпущу!

Не знаю, что имел в виду наш директор. Наверное, нашу безопасность. Но я думаю, если бы наши пацаны притопали на проспект, то тревожиться пришлось бы не за них, а за городской транспорт.

В пятницу Семен Михайлович объявил по школе:

– В воскресенье весь личный состав выходит на воскресник. В девять ноль-ноль. Можете пригласить и своих родителей.

Вообще, мы любим всякие субботники и воскресники. Во-первых, это не уроки, а во-вторых, на них всегда весело и дружно.

А директора, видимо, угнетал сиротливый вид вверенной ему школы, и он хотел хотя бы вокруг нее навести порядок.

Ничьи родители на воскресник не пришли, у них нашлись свои дела. Зато ребята (старшие) собрались почти все. И все учителя тоже. Даже практикантка тетя Ира.

Она пришла под легким моросящим дождиком от метро. Бедняжка. Вот только приехала она не на метро. Это мы уже установили.