Синдром Клинтона. Моральный ущерб - Макс Нарышкин

— Я не понял, зачем вы спрашивали у Майи о Маркелове, которого не знаете, — зловеще напомнил Куртеев.

— Затем, что я оказался внимательнее вас. Я спросил Лукашова, совершенно ли он уверен в том, что Вика не звонила. При такой организации связи между президентом и подчиненными Лукашов сию минуту должен был развернуться к Майе и спросить: «Звонила или нет?» Но вместо этого он надулся и стал думать. Когда же я его спросил, как часто она ему звонит вообще, он тотчас справился об этом у Майи. И та, не задумываясь, прокаркала: Два-три раза .

— И что из этого следует?

— Из этого следует, студент, что спрашивать, звонила ли Вика Лукашову перед тем, как исчезнуть, нужно не у Лукашова, а у Майи. И не в присутствии Лукашова.

Заметив, как Тихон напрягся, Берг дернул щекой.

— И не сейчас. Сейчас закончим длинный и, как мне кажется, бессмысленный путь, предложенный руководством «Регион-билдинг». Не пройти его мы не можем, поскольку речь о дорогом… мне человеке. Использовать нужно каждый шанс. Так что за проблема у Щазова?

— Сейчас узнаете…

Глава 8

Щазов оказался сухим, больного вида стариканом с больными глазами, губами и лицом цвета подпорченного мяса. Настроение у него было ни к черту. Увидев гостей, о которых был предупрежден, он их возненавидел сразу. Так показалось Бергу.

— Вы оху… вы оху…

— Что? — пробормотал профессор, обратившись за помощью к Куртееву. Тот сделал успокаивающий жест рукой.

— Вы охульно заявляете, что я знаю, где Вика Вит-витальевна е… е… ездит. В последний раз она у меня со… со…

Берг посмотрел, Куртеев успокоил.

— Со-огласия спрашивала, и так было всегда. Я вчера зае… зае… заехал в офис на полчаса. Я манда… манда… мандарины забыл и вернулся.

— Что он говорит? — спросил Берг у Куртеева.

— Я на ху… на ху… Я с педе… педи… и раз уж вы пришли, садитесь.

Берг сверкнул очками и побледнел.

— С точки зрения лингвистики, уважаемый финдиректор, когда один опускает другого при помощи собственного полового члена — педераст как раз-то тот, кто опускает, потому что, если уж он использовал свой собственный член, который явно не на помойке нашел, значит, имел к тому желание. А это как раз и есть главный признак п-педерастии.

— А я бы вам отсо… отсо…

— Он что, издевается? — опешил профессор.

— А я бы вам отсоветовал д-дразниться.

— А я и не д-дразнюсь. У вас что, проблемы с самоидентификацией? — пробормотал Берг, отчаянно моргая.

— Нет, бл… бл… блестящий мой, у меня проблемы с анартрией. Еще с педиатрии. И говорю, что на ху… худший случай писать на бумаге могу.

Берг поиграл желваками.

— И он нам предложит свою версию того, что могло случиться?

Поскольку на этот раз вопрос был адресован Куртееву, тот грустно посмотрел на Щазова и сказал:

— Вы можете провести нас к рабочему месту Вики?

— Только ничего не говорите, — предупредил Берг.

Стол как стол. Обычный офисный стол, бумаги на котором лежали ровными стопками — и это при рассеянности-то девушки! — канцелярские приборы содержались в идеальном порядке, экран монитора чист, то есть — протерт. Но вот кружка с высохшим пакетиком чая стояла на полу под столом, а ложка лежала в верхнем ящике стола вместе с двумя упаковками «Чокопая». То есть что не относилось к работе, порядком не наделялось. Да, это был стол Вики Золкиной, вне всяких сомнений.

Тихон сел в ее кресло, отъехал от стола, подъехал. Берг находился в той же сомнабулической задумчивости, только не шевелился. Проверка стола не принесла никаких результатов. Слава богу, что милиционеры сюда не дошли. По странной традиции доблестные дежурные службы РОВД лет тридцать назад взяли за моду принимать заявления о пропавших без вести и заниматься поиском оных спустя лишь трое суток после пропажи. Кто повелел им так делать — неизвестно. И Ерин, и Рушайло, и Грызлов, и Нургалиев этому очень возмущались. Но милиционеры это возмущение как-то не очень приветствовали. Сами-то они, пропадая из дома, критическими считают почему-то только третьи сутки отсутствия. Если человек три дня гулял и не нагулялся, то его пора искать. Так что до стола Вики, равно как и до Щазова, разыскники не добрались. Полчаса назад ими высказывалось предположение о том, что Вика бросилась в объятия какого-нибудь оторвавшегося от семейного очага мужика и сейчас на Лазурном Берегу. Иными словами, они либо выпрашивали командировку в Ниццу за счет «Региона», либо Лазурный Берег был для них краем света, ходить на который ради поисков гулящей девки не стоит.

Легши грудью на стол, Тихон уперся лбом в столешницу и сморщился так, словно его ударили по ноге. От внимания Берга это не ускользнуло, но он отнес это на счет попытки конфликтолога изыскать какой-то остроумный ход. В боль Куртеева по поводу потери Вики профессор не верил, он верил в его досаду на то, что приходится заниматься неприятным делом. И поэтому маска тоски, на мгновение появившаяся на лице Тихона и показавшаяся Бергу выражением досады, не вызвала в последнем ничего, кроме презрения.

Однако отчасти Берг был прав. Тихон мучился поиском разрешения загадки. Забыв, как лежит и в какой позе, он не выдержал и ударил себя кулаком по лбу. Грохот столешницы, дрогнувшей под ударом, лоб ничуть не потряс, однако Тихон вдруг резко выругался и отпрянул от стола. Берг увидел на его руке кровь.

— Что за чертовщина… — пробормотал, по-детски сунув кулак в рот, Куртеев.

Недвижимый до этого момента Берг проворно нырнул под стол и рукой откатил конфликтолога в сторону.

— Интересно… — донеслось до Тихона из-под стола.

— Что там интересного?

Вместо ответа Берг положил подбородок на стол, дотягиваясь куда-то рукой, стиснул зубы, как если бы совершал какое-то усилие, и через мгновение не без труда распрямился.

— Это очень интересно, — сказал он, разглядывая добычу. В ладони его лежала декоративная кнопка с красным пластмассовым держателем и проткнутый ею желтый листок для записей.

— Что это?

На листке Тихон прочел:

Р. Пусодин

Т.Р. Истасов

О.И. Пятько

Тихон почувствовал, как у него похолодела спина. Он узнал почерк Вики. По-бухгалтерски неразборчивый, торопливый почерк, которым она писала ему, оставляя на зеркале в прихожей фразу: «Люблю, целую, до встречи в офисе».

Покосившись по сторонам, Берг быстро шепнул ему:

— Быстро соображай, студент, что это за люди.

Тихон облизал сухие губы и выдавил:

— Понятия не имею…

Дернув Куртеева за рукав, профессор вывел его из комнаты, в которой Вика сидела с бухгалтерами. Ничего не понимая, Фаина и ее подружка молча переглянулись…

— Где ваш отдел кадров?

Тихон взял инициативу на себя, и через минуту они входили в «эйчар». Кадровики очень неохотно отдают в чужие руки документы сотрудников. Не потому, что на них давит сила коммерческой тайны, оговоренная в контракте, а потому, что это единственное, что при их должности можно содержать в тайне, дабы другим не пришло в голову, что они занимаются только непосильно творческой работой сотрудника ЗАГСа: умер — записали, родился — записали, сменил — опять записали. Все начальники HR свято уверены в том, что, если бы не они, компания вряд ли бы существовала. Поскольку их чаще остальных вызывают в кабинеты руководства, будем откровенны — преимущественно для того, чтобы под диктовку и по слогам записать чужую идею, и только, — они имеют полное право на самовыражение. Самовыражение работников HR уже достигло того количества и качества, что господину Далю пора подниматься и снова садиться за работу. «На кого будем собеседовать?» — спрашивают они учтиво, выслушав приказ президента принять для разговора какого-нибудь Петю Струйкина. Только сотрудники HR — и никто больше в Российской Федерации — уверены в том, что собеседовать можно кого-то на что-то. Их любимые фразы по телефону: «Свободных вакансий нет» и «Штат заполнен до конца». Тихон не раз задавал себе вопрос, почему к яме с дерьмом в деревенском сортире применить выражение «укомплектована до конца» нельзя, а применить «заполнен до конца» к «штату» компании можно. И почему вакансия, природой уже наделенная определением «свободная», по мнению «хьюман ресорсез» может быть еще более свободной.

— А Лукашов в курсе? — спросила она, уперев чересчур уж подозрительный взгляд в Берга.

Тихон попросил ее заглянуть в его должностную инструкцию, в которой было прописано, что он имеет полное право на изучение личных дел сотрудников, и она смирилась. Но по лицу было видно, что давать дела не хочется. Чтобы снова не обращаться к ней за помощью, Куртеев постучал ногтями по стойке и показал кадровичке листок Вики.

— Мне нужны только эти трое. В каких отделах они у нас трудятся?