Синдром Клинтона. Моральный ущерб - Макс Нарышкин

Берг и тут стал сверкать головой, как вспышкой, — он смотрел по сторонам, задерживая взгляд на мгновение, чтобы оглядеться и привыкнуть. Лучи заходящего солнца отражались от его темени, затылка и лба, бросая в лицо Тихона ослепительные блики.

Живописи не было. Были маски. Вице-президент «Региона», как и президент, имел слабость к заграничным поездкам и привозил оттуда лики местного населения. Это тоже была своего рода Доска почета — почета человека, побывавшего в разных местах планеты и этим, кажется, весьма гордящегося. Деревянные, глиняные, лыковые маски туарегов, сиу, рожи майя — в таком кабинете Тихон вряд ли смог бы работать спокойно — смотрели во все стороны, и каждая из них выражала голод и неудовлетворенные сексуальные потребности…

— Я составил список лиц, с которыми Вика контактировала последнюю неделю, — сообщил Потылицын, рассадив гостей в кресла и крикнув в приоткрытую дверь: «Майя, кофе!» — Он короткий, всего пять фамилий. Эту неделю Вика занималась оформлением документов для перечисления средств.

— Что это такое? — осведомился Берг.

— Это сроковые перечисления в банки для погашения кредитов, пополнение резервного фонда компании за счет образовавшейся сверхприбыли, распределение средств для выплат по договорам с партнерами. Колоссальный труд, — Потылицын покачал головой и поблагодарил секретаршу за быстро приготовленный эспрессо, — спасибо, колоссальный. В силу того, что такая работа требует нахождения в кабинете и полной отрешенности от других проблем, за всю неделю Вика работала напрямую только с двумя людьми. Я веду речь о тех людях, которые работают в компании. Отвечать за контакты Вики вне стен этого офиса, — Потылицын покосился на Тихона, — я не могу. Один из этих людей — я. Другой — главный бухгалтер, Рональд Константинович Щазов. Правда, его сегодня весь день не было на работе, он прихворнул, но, как только он узнал о неприятностях, тотчас приехал. Сейчас он у себя.

«А потому сваливайте отсюда к бениной матери и не вяжите меня с этим неприятным делом», — последняя фраза не прозвучала, однако предполагалась настолько явственно, что Тихон растерянно покосился на Берга. Тот, кажется, ничего не расслышал — он пил кофе и думал только о кофе.

— Щазов… — хрипло выдавил Тихон, обращаясь к вице-президенту, который имел вид только что исполнившего долг человека. — Вы же знаете, что наш разговор с ним…

— Да, проблема, — согласился Потылицын. — А что делать прикажете?

— А в чем д-дело? — разглядывая на дне чашки муть, спросил Берг, который не был в курсе этой проблемы.

Тихон сыграл желваками и покусал губу.

— Понимаете, — начал Потылицын, — Рональд Константинович… он… как бы вам сказать… он замечательный бухгалтер. Вика, наша Вика, которая в уме считает быстрее, чем ее подчиненные на калькуляторе, — Вика ребенок по сравнению с Щазовым. Он гений бухгалтерии. Но у него, понимаете, есть одна беда…

В приемной раздался звонок, и Тихон поморщился. Ему не хотелось, чтобы кто-то мешал Потылицыну объяснить Бергу проблему Щазова. В противном случае объяснять придется ему, а Куртееву не хотелось.

Майя с кем-то перекинулась словами, но это не были слова прощания, и затихла.

— Щазов у нас… — начал Потылицын, и в этот момент у него запиликала в кармане трубка. — Минуточку, господа… — Вынув телефон, он включил его и прижал к уху: — Да, Маркелов, слушаю. Да, я искал тебя. Сейчас Майя принесет тебе бумагу, я написал все, что нужно сделать. Это очень простое задание, Маркелов. До смешного простое. Завтра к вечеру доложишь об исполнении.

Потылицын спрятал трубку в карман, под внимательным взглядом Берга посмотрел на гостей глазами только что проснувшегося человека и вспомнил:

— Да, Щазов. В общем, что объяснять. Переговорите с ним, а потом я жду вас в любое удобное для вас время. Я подумал, что лучше вам начать с нижнего звена служащих, а уже после заканчивать выводами в кабинете руководителей.

— Мы так и сделаем, — согласился Берг, вставая. Но на выходе он вдруг укоротил шаг и спросил мимоходом, как бы невзначай: — Скажите, а вы уверены в том, что Вика вам сегодня не звонила? Знаете, я профессор, но даже при моей-то организованности нет-нет да и позабуду о мелочах.

— Игорь Оттович, — с ударением на каждом слове произнес Потылицын, — Вика не из тех людей, об общении с которыми забываешь. Тихон может подтвердить. Он же вас и проводит до кабинета директора финансового департамента. Ты же знаешь, Тихон, где…

— Знаю, — бросил Куртеев, посмотрев на туфли Потылицына. Глядя в них, можно было бриться, используя их вместо зеркала. Он подавил бешенство. Кажется, в этой компании никто не может смириться с тем, что у Вики вдруг случилось помешательство и она определила для себя, что Куртеев — лучший. Удивительное дело, у этих лузеров — Лукашова и Потылицына жены есть, у Потылицына — и дети тоже, однако стоит только завести при них речь о красивой женщине, как они тут же начинают нервничать и переживать, что женщина выбрала не их.

Они вышли в приемную, пропустили к Потылицыну девочку, направляющуюся к вице-президенту с пачкой бумаг, и Тихон направился к выходу в коридор. Он бы так и вышел, если бы не услышал голос Берга:

— Майя, за суетой совсем забыл спросить. У вас в компании работает человек по фамилии Маркелов? Он мой давний знакомый, давал телефон, а я его потерял. Старость, знаете…

— Маркелов? — Майя-секретарша похлопала длинными тяжелыми ресницами, и Тихону на мгновение показалось, что Берг разговаривает с коровой. — Да, конечно. Речь о менеджере отдела маркетинга?

— По-моему, он так и говорил — отдел маркетинга.

— Да, работает. Он только что звонил. Мне сказать ему, что вы его ищете?

— О нет, не стоит, — и старик изобразил на лице хитрое выражение. — П-пусть это будет сюрпризом. Майечка, ваше лицо мне знакомо. Вы где учились?

— Культпросветучилище в Обнинске… А вы разве там преподавали?

— Был наездом. Всего хорошего.

Майя пожала плечами и принялась что-то читать.

— Вот уж не подумал бы, что среди ваших знакомых есть такие люди, как Маркелов.

— Ну, среди знакомых мне людей есть много кто. Вы, н-например. Покурим?

Выйдя на лестницу, Тихон довел Берга до комнаты с мощной вытяжкой. Дымом в ней не пахло, окурки регулярно убирались, пепел стирался с пола, так что если что и говорило о том, что это комната для курения, то только надпись на ее двери: «Комната для курения».

— Вы спешите, Куртеев, — заметил Берг, вынимая сигареты. — Поверьте, Вика мне куда дороже, но я прошу вас никуда не спешить. Будьте логиком. Если случилось что-то… — Берг побледнел, — то нам ей уже ничем не помочь. Если же она жива, то в ближайшее время с ней все равно ничего не произойдет.

— Вы избегаете слова «убийство». Это нечестно. Давайте будем говорить так, как есть. Вику могут убить, если уже не убили. Не нужно играть синонимами — говорю я вам. При этом мне Вика не менее дорога — заметьте, я не спорю с вами о Вике, не говорю, что я для нее единственный в мире близкий человек. Каждому из нас она дорога по-своему. При этом мне действительно хочется курить, и это как раз тот случай, когда мне что-то наиболее важно, чем вам, однако мне почему-то не приходит в голову перекурить во время гона.

— Вот я и прошу вас прекратить гнать, Куртеев. — Изо рта профессора вырвалась струя дыма и прошла мимо Тихона. — Правильные мысли за суетой не появляются. Что вы можете сказать как конфликтолог о Потылицыне?

Тихон щелкнул зажигалкой и решительно сунул ее в карман.

— Грамотно обходящий все острые углы в компании чувак. Знает толк в строительстве, поскольку бывший директор СМУ. На нем лежит ответственность по распределению квартальных премий, и ни разу не было замечено, чтобы он кого-то наградил незаслуженно. Однако не случалось ни разу и того, чтобы он обошел вниманием отличившегося.

— А как вам телефонный разговор с неким Маркеловым?

— Неким? Я думал, он один из ваших хороших знакомых. Костя Маркелов вор, двухвостка и лишенный чувства человеческого достоинства фрик. Лично я его не перевариваю.

— Мне плевать, кто такой Маркелов. Я его знать не знаю. Я тебя спрашиваю о Потылицыне, то есть о тех его качествах, которые он выдал в разговоре с Маркеловым. Ты как конфликтолог сделал какие-то выводы?

Тихон прицелился и выстрелил окурком в урну. Не попал.

— Это нам как-то поможет?

— Ну, во всяком случае, поможет сориентироваться. Позволит разделить все слова Лукашова и Потылицына на две части: правду и ложь.

— А вы уже разделили?

— Безусловно.

— Хотелось бы послушать.

— За что тебе платят три тысячи, Куртеев?.. Ну, давай по порядку. Выясняющий нюансы корпоративных отношений в компании человек должен был сразу выделить две вещи: разговор Потылицына с Маркеловым и разговор Лукашова с секретаршей. Эти два момента позволят тебе получить представление о тех, с кем ты только что общался. Во-первых, Потылицын. В телефонном разговоре он произнес фразу: Это очень простое задание, Маркелов. До смешного простое. Итак, ваш вице-президент — скрытый агрессор. Самый простой способ ненавязчиво подставить подчиненного, применяемый скрытно-агрессивными начальниками, — это сообщить сотруднику заранее, что ему дают очень легкое поручение. Потылицын, еще не озадачив Маркелова, уже сообщил ему, что задание плевое. Теперь, если Маркелов справится, его не за что будет хвалить или награждать. Если же задание Маркеловым не будет выполнено, то это будет означать, что Маркелову как сотруднику грош цена, поскольку он похерил банальное дело. Этим принципом пользуются, как правило, закомплексованные, держащиеся обеими руками за свое кресло начальники. Они знают, что совершили уже столько несправедливых поступков, что расплата неминуема, да только час ее неизвестен. Теперь — Лукашов. — Затушив окурок о край урны, Берг бросил его в ее чрево. — При бюрократическом устройстве вашей компании ни один из сотрудников не имеет возможности лично пообщаться с президентом или вице-президентом. Чтобы решить какой-то важный вопрос, нужно непременно получить добро у серкретареныша Майи, образование которой началось и завершилось в культурно-просветительном училище. То есть, чтобы решить какой-то организационный вопрос строительства, нужно получить на то разрешение у организатора пионерских утренников Майи. Трижды за время нашего разговора с Лукашовым она брала трубку и трижды переносила разговор по своему усмотрению на конец рабочего дня. Маркелову поговорить с Потылицыным она разрешила . Таким образом, Лукашов как президент все контакты, им не запланированные, отдал на рассмотрение своего секретаря. Можно, конечно, предположить, что при большом штате стафф будет отвлекать от работы, звонить по поводу пропавшего со стройки поддона с кирпичами, справляться, можно ли в отдел по арт-проектам выписать два канцелярских набора… — Берг потянул Тихона к выходу. — Словом, мешать. Ну а если тот, кто звонил и кому Майя посоветовала позвонить в семь вечера, рвался на встречу для заключения многомиллионного договора? Грамотный, как ты говоришь, руководитель никогда не делегирует свои полномочия шлюшке в приемной. А чтобы персонал не мешал, нужно на общем собрании объяснить, по каким вопросам звонить боссу можно, а по каким его тревожить нельзя. Но Лукашова и Потылицына больше устраивает та схема, при которой видимость их недоступности очерчивает вокруг их голов нимб, похожий, как им кажется, на божий. При всей натренированности Майи безошибочных действий на телефоне, однажды она совершит ошибку, за которую ей надерут задницу. Однако пока Майя ходит по офису на правах третьего лица в компании. Разве не так? Это ты как конфликтолог называешь здоровой атмосферой?