Замуж за 25 дней - Алина Кускова

– Хорошо, – согласилась Лариса. – Колбаскина, если он появится, возьму на себя.

И посвятила свой обеденный перерыв подруге.

Магазинчик оказался довольно привлекательным, был ли таким же его директор, выяснить с ходу не удалось из-за отсутствия последнего. Нет, он находился на работе, только сидел все время в кабинете, откуда высовывал нос лишь в экстренных случаях. Зато в зале была Ларисина приятельница – огромных размеров дама с ярко прорисованными на наштукатуренном лице бровями вразлет, из-за которых она выглядела постоянно удивленной.

– Вот и вы? – пробасила продавщица. – Марь Ванна.

– Соня, – представила подругу Лариса и зашептала: – Где объект?

– Стесняется, – удивленная Марь Ванна указала толстым пальцем на дверь, задрапированную плотной тканью. – После вуза работает у нас первую неделю. Племянник. – Ее палец указал наверх. – Глядите пока.

И она нарочито громким басом стала предлагать товар, размещавшийся на многочисленных вешалках среди зала и в самых укромных закутках.

– У нас новая коллекция шуб. Какой фасон, какой мех! Можно поднести к свету, как играет и переливается…

Ничего не играло и не переливалось, но, тем не менее, из-за двери показалась коротко остриженная голова племянника. По всей видимости, он заинтересовался, какая дурочка решила весной купить шубу, да еще и из несуществующей новой коллекции. Соня скинула куртку, выбрала серую шубку из почему-то голубой норки и накинула на себя.

– Красотища?! – удивилась Марь Ванна, подводя ее к зеркалу на стене, у самой двери, ведущей в кабинет директора.

– В ней и под венец, – ляпнула Лариса.

Голова усмехнулась и закрыла за собой дверь.

– Ты что? – зашипела Соня. – Испугала человека.

– С мужиком нельзя так откровенно, – укорила продавщица, знающая толк в шубах и мужиках. – Подход нужен к любому, а к этому – особенно. Иначе больше не высунется.

– Какой подход?

– Нужно что-нибудь спереть.

– Что сделать? – не поняла Соня.

– Украсть, – пояснила продавщица, – пройти через рамку, та запищит, и ему волей-неволей придется вылезти на свет божий. Других способов нет. Целую неделю сидит, на люди не показывается.

– Я не хочу красть. Давайте я лучше что-нибудь куплю, – взмолилась Соня.

– Бесперспективно, – качнула удивленной головой Марь Ванна, – нужно красть. И пройти через рамку несколько раз, а то этот «металлоискатель» куплен по дешевке. Видно, просроченный. Часто молчит или не по делу дребезжит, особенно когда Владислав Эдуардович идет домой. Прямо надрывается.

Решили начать с шубы, в которой еще стояла Соня. Она прошла через рамку, та сознательно заверещала благим матом, но дверь не открылась. Соня вернулась, прошла еще раз, рамка снова исправно заверещала, продавщица решила помочь и закричала: «Караул! Грабят!» Дверь приоткрылась, стриженая голова посмотрела на Соню, та развела руками:

– Забыла снять.

Голова исчезла.

– Может, ну его, – отмахнулась Соня, – какой-то непонятный тип.

– Еще чего, русские бабы не сдаются. – Марь Ванна покопалась в коробках и вытащила оттуда пакетик с чулками, который быстренько сунула в карман шубы. – Иди еще раз.

– Эх, раз, еще раз, еще много-много раз… – запела Лариса и оборвала строчку на полуслове под тяжелым взглядом продавщицы. – Так, вспомнилось что-то.

Соня пошла, рамка заверещала, Марь Ванна закричала, дверь открылась. Продавщица быстро поставила ногу между косяком и дверью.

– Владислав Эдуардович, нужна ваша помощь. У нас тяжелый случай.

Племянник попытался закрыть дверь, но мощная ножища не позволила ему улизнуть в очередной раз, и он сделал шаг вперед.

– Вот, – указывая на Соню и заслоняя собой возможный отход к спасительной двери, говорила Марь Ванна, – тяжелый случай. Клептомания!

– Чего-чего? – не поняла Соня. – Мания чего?

– Клепто, – пояснила продавщица, вытаскивая чулки из кармана шубы, – вещевая мания.

– А, ну да. У меня еще и преследовательная. Я что – маньячка?

– Может, полицию? – робко поинтересовался «ежик».

– Лучше самим разобраться, городок у нас небольшой, разговоры всякие пойдут. Пройдите, девушка, в кабинет.

И Соня бодрым шагом прошла в директорский кабинет, следом за ней с видом обреченного на адовы муки шагал Владислав Эдуардович. Комнатка была небольшой, но достаточно уютной для того, чтобы тет-а-тет говорить о маньяках. Конторский стол располагал одним стулом, но у окна оказалось мягкое кресло, куда решительно направилась Соня, предоставив кесарю кесарево, то есть директору его стул. Племянник сел и опустил глаза, как будто он нашкодил и готовился к линчу. Казалось, даже его стойкий ежик потускнел и опустился, полноватые губы выползли вперед и задрожали, со лба покатились капли пота.

– Не переживайте вы так, – ободрила его Соня, – со всякими бывает.

Потом вспомнила, что виноватая, в общем-то, она.

– Со мной тоже бывает, но редко. Почему-то когда я увидела вас…

– Вы знали, да?! – «Ежик» выпрямился. – Это нечестно с вашей стороны – надсмехаться над чужими слабостями.

Соня не могла понять, о чем идет речь.

– Кто вам сказал? Анна Львовна? Варвара Петровна? Вы специально сегодня пришли! Я вижу вас насквозь! Вам заплатили!

Соня опешила. Такого поворота событий она не ожидала. Ее в чем-то обвинял совершенно незнакомый человек, оскорбляя при этом.

– Ну, знаете, – она решительно встала.

– Извините, – сразу утих новоиспеченный директор, – я погорячился. Вы сами хороши. Специально пришли сюда, чтобы лишний раз напомнить мне о моей болезни.

– Вы что, припадочный? Анонимный алкоголик? А – вы защитник животных!

– Я клемптоман, – произнес он доверительно и на миг страдальчески прикрыл глаза.

– Мама милая! Вот те раз!

– Да и не раз, а гораздо больше. Я давно страдаю от этого неизлечимого заболевания. Еще в первом классе, украв в магазине жевательную резинку, я ощутил такое блаженство, что позволил себе воровство вторично. Потом втянулся, стал брать каждый раз, когда посещал торговые точки. Дважды попадался. Дядя меня отмазал. Но он решил, что моя тяга к воровству не доведет до добра, и когда я склептоманил парочку вагонов с рубероидом, отправил меня сюда на исправительную работу. Здесь, – Владислав указал на дверь, – в этом богом забытом бутике, я должен бороться со своей пагубной привычкой!

Он вскочил и подбежал к мирно покоящейся на вешалке кожаной куртке. Только тогда Соня сообразила, что все ее карманы неестественно оттопырены. Владислав стал вытаскивать из них разную мелочовку и кидать на стол. Перед Соней вмиг выросла горка из чулок, перчаток, носков и варежек.

– Тепло уже. Варежки к чему? – только и смогла спросить она.

– А! А вам – шуба?! – Он остановился и пригляделся. – Значит, вам никто ничего не говорил и не платил, – наконец догадался Владислав.

– Конечно.

– Значит, мы с вами – родственные души! – Его глаза горели. – Как я рад! Теперь будет с кем пойти в «Заходящую звезду»! Там, – он перешел на шепот, – стали давать клиентам столовое серебро.

Соня поняла, что речь идет о том, как они на пару с племянником пойдут в местный ресторанчик тырить посуду.

– А без этого никак?

– Проще пареной репы. Не хочешь серебро – не надо. Пойдем в ювелирный – там золото!

Соня вздохнула.

– У меня все продумано. – Владислав Эдуардович забегал по кабинету, махая руками, тем самым пытаясь дополнить пламенную речь. – Ты отвлекаешь, я беру. Рамки у них нет, продавщица одна…

Через полчаса Соня вышла из директорского кабинета под руку с Владиславом Эдуардовичем, который бережно снял с нее шубу, помог надеть куртку и проводил до дверей.

– Ну?! – Следом за ней выскочила Лариса.

– Отличный кадр! Я ему понравилась, он назвал меня родственной душой и предложил тырить серебро, но я согласилась только на золото.

– Не принимай все всерьез, подруга, это проверка. Ты дала ему свой номер телефона?

– Еще чего!

– Ну, хотя, конечно, на первый раз можно обойтись и без телефона.

– Второго раза не будет.

День девятый. Мавр сделал свое дело

Если предложение пойти в «Заходящую звезду» действительно лишь проверка, то ладно, можно было и согласиться, рассуждала Соня. А если нет, и их поймают на краже серебра? Она представила животрепещущую картину: на ней полосатая роба, коротко стриженные волосы, синяк под глазом. Она нецензурно выражается и плюет через дырку в зубах. Кругом судьи, любопытные, племянник, которого в очередной раз отмазали. И вещественное доказательство – серебряная вилка. Вилка почему-то напоминала ту, которая выскочила из велосипедного кармашка Скворцова, – полуржавую, с торчащими в разные стороны зубчиками…

Соне показалось, что вместо зубной щетки она держит в руках пресловутую вилку, девушка кинула ее в раковину и только подставила ладони под струю воды, бьющую из крана, как та перестала бить. Капля, другая – воду отключили. В Тугуеве коммунальные проблемы вполне могли заслонить собой остальные. Видимо, местные жилищные начальники считали, что, если у человека все есть: и горячая, и холодная вода, он быстро к этому привыкает и начинает требовать еще большего – горячих батарей и капитального ремонта. Поэтому для профилактики отключали горячую воду на месяц-другой, но о том предупреждали, а холодную перекрывали без объявления каждую неделю. Таким образом, тугуевцы требовали не капитального ремонта, а лишь нормального водоснабжения. Соня открыла горячую воду, но, как назло, лил кипяток, которым она не решилась сполоснуть рот, полный зубной пасты.