Замуж за 25 дней - Алина Кускова

– Вы живы, – обрадовалась Романцева и от счастья, что отвечать за труп не придется, кинулась к распластанному под сосной велосипедисту.

После нескольких безрезультатных попыток поставить грузное тело на ноги она заключила:

– Вам срочно нужно худеть!

– Я и худел, – визгливо ответил ей банковский работник, – а вы, милочка, мне помешали. Ой! Ой! У меня перелом конечности!

– Какой?

– Еще не знаю точно, но вызывайте «Скорую»!

Прилагая неимоверные усилия, они вдвоем, в обнимку, как старые, проверенные временем друзья, дотащились до ближайшей лавочки. Соня усадила дурно пахнущего Скворцова, перетащила поближе к нему остатки велосипеда и стала звонить, сначала в «Скорую», потом подруге.

– Лариса, да, это я, я… Кинула сумку, кинула. Каков результат? Сидим на скамейке… Знакомимся? Нет. Ждем «Скорую помощь»! Которая приедет часа через два, потому что у нас не критический случай – мы не горим, не тонем, не рожаем…

Почти выкрикнув последнее слово, Соня, услышав «предродовые» стоны Скворцова, уже засомневалась. Тот в это время из велосипедных обломков тщетно пытался воссоздать двухколесного друга. Целым и невредимым от него остался только кожаный карманчик с невесть откуда взявшейся там столовой вилкой, зубья которой теперь торчали в разные стороны.

Покалеченный Скворцов был невыносим. Мало того что у него болела нога, совершенно целая на вид, на лбу росла непомерная шишка, так еще его причитания по поводу покупки нового велосипеда не давали Соне покоя. Ей не терпелось взять кошелек и сунуть Скворцову деньги. Но кошелек остался в сумке, которую утащил бессовестный кобель. Там же осталась и косметичка. Соне захотелось разрыдаться – в косметичке была помада, купленная за границей за бешеную сумму! Девушка с ненавистью посмотрела на Скворцова, тот, поймав ее взгляд, нагло показал выкрученное восьмеркой колесо.

Она отсела от него на другой край скамейки и смахнула слезу. Вот, очередное утро начинается с неприятности. Теперь придется сидеть часа два, потом грузить это тяжелое тело в машину, ехать в полицию на разборки… Соня содрогнулась, вспомнив свое недавнее там пребывание. Она взяла себя в руки и, повернувшись к Скворцову, мило улыбнулась. Тот, прижав искореженное колесо к груди, гордо глядел вдаль. С другой стороны, подумала Соня, с чего это ей бояться разборок? Можно сказать, что она мирно шла на работу, а хулиган Скворцов, гоняя на велике, намеревался вырвать из ее рук сумку. Что ему почти удалось, но в этот момент на ее защиту выбежал отважный пес, которого Скворцов испугался и… Далее по тексту выше. К тому же в доказательство ее слов можно провести экспертизу, обследовав штаны Скворцова.

Настроение поднималось, как утреннее солнце, освещающее все вокруг. Сосед по скамейке подозрительно вгляделся в Сонино лицо и понял, что должен рассчитывать только на ее великодушие. Действительно, думал Скворцов, эта белобрысая ведьма вполне может заявить, что он напал на нее в безлюдном сквере с целью надругательства над ее честью, а она отбивалась сумкой. Мама рассказывала много подобных случаев. Потом, по рассказам мамы, дамы заявляли, что нападавшие просто были обязаны на них жениться. Далее следовал более чем дурной финал.

– Может, сообщим вашей жене о случившемся? – поинтересовалась Соня, которой надоело караулить Скворцова.

– Ага, – сразу согласился тот. Вот оно доказательство! Сейчас выяснит, что у него нет жены, и пошло-поехало. – У меня две жены, – решил перестраховаться Антон.

– Сообщим обеим, – недоуменно ответила Соня.

– Лучше еще и третьей.

– У вас что – гарем?

– Да, – обрадовался Скворцов неожиданной подсказке, – я – падишах.

Соня жалостливо посмотрела на его шишку и поняла, что дожидаться «Скорой» все-таки придется – у парня помутился рассудок.

Тот, воспользовавшись моментом, стал красочно описывать свои любовные гаремные игры. Дабы убедить нахалку, что никаких сексуальных домогательств с его стороны быть не могло.

– Да, по десять раз за ночь, со всеми женами по очереди… – держась за лоб, рассказывал Скворцов, удивляясь своему сочинительскому таланту.

Соня слушала его внимательно, не перебивая, чутье говорило, что волновать помутившегося в разуме велосипедиста не стоит. Маньячка, думал Скворцов, так заинтересованно слушает.

– Она проводит пером фазана по моему голому животу…

Соня не знала, куда деваться от этих пикантных подробностей. Спас ее уже знакомый огромный рыжий кобель, которого вел на поводке симпатичный молодой человек. Он шел, в одной руке держа поводок с рыжим воришкой, а в другой – красную сумку. Чему больше Соня обрадовалась – нашедшейся сумке или симпатичному молодому человеку, – было сначала непонятно. Но, когда тот подошел ближе и заинтересованно посмотрел на девушку, в ее жизни появился шанс, упускать который она не собиралась.

– Ваша сумочка? – спросил брюнет (Соня почему-то очень трепетно относилась исключительно к мужчинам этой масти). И улыбнулся.

– Наша! – закричал Скворцов и попытался выхватить улику.

– Ры… – предупредил его кобель.

– Моя, – вздохнула Соня, – ваша собачка ее унесла.

– Уси-пуси, – злился Скворцов. – Ваш кобель загадил мои штаны и утащил улику, которой меня хотели практически убить.

Брюнет удивился.

– Мама мне рассказывала, как некоторые особы, – и банковский работник скосил и без того косоватые глаза на Соню, – кидая сумочки в физиономии, пытаются подобным образом заарканивать незнакомых мужчин с дальнейшей целью их использования. – Здесь он красноречиво провел ребром ладони по горлу, Соня вздрогнула.

– Мужчина упал с велосипеда и ударился головой, – попыталась она объясниться. В подтверждение своих слов девушка указала взглядом на огромную шишку на лбу Скворцова. – Теперь вот ждем «Скорую помощь».

– Понятно, – сказал брюнет, сел рядом с Соней и спустил собаку с поводка. – Гулять, Цер!

Пес, обретя свободу, понесся вдаль. Скворцов невольно заслонил руками коленки.

– Давайте знакомиться, – предложил брюнет. – Анатолий.

– Цер – это небось Цербер? – не мог успокоиться Скворцов. – Или Церберюга!

– Соня, – она протянула Анатолию руку.

Между ними пробежала искорка. Хотя недовольный Скворцов все еще продолжал жаловаться и делиться мамиными советами, как отпугнуть побольше женщин, Соне уже было спокойно и легко. Новый знакомый решил вместе с ней дождаться врачей, чтобы помочь погрузить Скворцова в машину. Анатолий только вышел прогулять собаку и намеревался потратить на это мероприятие пару часов. Он рассказал Соне, насколько важно собаке, которая остается в закрытой квартире на целый рабочий день, хорошо выгуляться утром и вечером. Потом он спросил, свободна ли Соня вечером, затем его заинтересовало, есть ли у нее собака, или она, в этом месте красавец брюнет презрительно фыркнул, кошатница. Соня, сама не зная почему – возможно, подействовал свежий воздух или какая-то жидкость ударила в голову, – вдруг заявила, что она – тоже собачница, терпеть не может кошек и все такое. Анатолий воодушевился, подумав, что встретил родственную душу, и спросил про породу ее собаки.

– Она такая, – крутила руками Соня между сосенками, к которым они ушли от ноющего Скворцова, – такая… большая и черная!

– Водолаз? – радовался Толик.

– Нет, меньше.

– Доберман? – гадал брюнет.

– Почти, – тянула время Соня, пытаясь вспомнить название хотя бы одной похожей породы.

– Ротвейлер?

Соня поняла, что тянуть дальше нельзя. У всех собачников отличное чутье. Они за версту чуют кошатников и хомяководов. Поэтому утвердительно мотнула головой.

– Отлично, – снова обрадовался Толик, – Цер обожает возиться с ротвейлерами.

– Да, – быстро согласилась Соня, – они такие душки.

Дальше пошли выяснения, кто у нее – кобель или сука. Но если бы нормальный человек так прямо и спросил, то собачники изобрели свой, непонятный обычному человеку, язык. И вопрос уже звучал так: у вас девочка или мальчик? Соня начала выкручиваться, потому как сначала не поняла, о каких детях идет речь. В общем, к тому моменту, когда приехала «Скорая», у нее оказалась на воспитании хорошенькая двухлетняя девочка-ротвейлерша по кличке Зита.

Хорошо, что всего этого не слышал покалеченный Скворцов. Его зловредные комментарии сбили бы Соню с нужного направления, и она бы честно призналась, что любит ласковых пушистых кошек. Все время, пока продолжалась эта милая беседа, Скворцов сидел на скамейке и стонал, изрыгая проклятия в сторону Цера, появляющегося изредка после очередных круговых забегов. Соня каждый раз, глядя на собаку, изумлялась, как тот ловко обегает сосны, умудряясь вписываться в узкие пространства.

На работу Романцева снова опоздала и прямиком отправилась к шефу, с порога заявив, что у нее полное крушение личной жизни и ей, как свежий воздух, необходима неделя «за свой счет». Шеф для приличия покочевряжился немного, напомнил про соблюдение рабочего времени, про заграничную командировку для обмена опытом, еще чего-то там – Соня слушала вполуха – и отпустил.