Тени надежд - Евгений Токтаев

Новый командир таксиса Эмафии, шедшего в колонне первым, в бою будет стоять вместе со всеми, занимая место димойрита, командира полуряда, восьмого по счету от переднего края. Он должен находиться в самой гуще боя, но не в первых рядах, дабы в случае его гибели, фаланга не осталась без управления. Сейчас, на марше, он одним из немногих шел налегке – привилегия военачальника, которому нужно не просто топать к месту боя, но еще и руководить всей это огромной массой людей. Щит и сариссу ему нес слуга.

К голове колонны подлетел всадник, прискакавший с севера.

– Ну что? – прокричал таксиарх, выйдя из строя.

– Поравнялись! – прокричал разведчик, – они уже переправились через Асоп и продолжают идти вдоль берега залива! Наши подходят к реке!

– Не встали на берегу?

– Спартанцы?

– Да!

– Нет, продолжают движение! Где Антипатр?

– Скачи вперед, он там!

"Значит, действительно идут на Ламию, как и предсказывал Эвмен".

Кратер окинул взглядом колонну, растянувшуюся более чем на восемь стадий. Дорога не слишком широкая, четверо в ряд помещаются с трудом, но сузить ряды, увеличив тем самым длину, неразумно. Если впереди бой, то перестраивать фалангу с марша потребуется очень быстро. Таксиарх чувствовал, что маневр спартанцев неминуемо приведет к сражению, не бросят же их остальные. Или Красные плащи проявили инициативу, ни с кем не сговорившись? Вполне в их духе. Но тогда они просто перестанут существовать.

Хвост многоногого колючего зверя все еще не виден, а голова уже удалилась на порядочное расстояние.

– Шире шаг! – скомандовал таксиарх и, придерживая рукой перевязь с мечом, побежал догонять.

Рано утром, едва была получена весть о выступлении спартанцев, регент спешно собрал военный совет. Различные варианты действий в случае выхода союзников из Фермопил обсуждались не единожды, но нынешняя ситуация оказалась весьма необычна: по сообщениям разведки, Красные плащи шли в одиночестве.

– Что это может значить? – обратился Антипатр к стратегам.

Те дружно заскребли затылки, и только Эвмен не слишком замедлил с ответом:

– Готов прозакладывать что угодно – они идут на Ламию.

Антипатр, подумав, согласно кивнул.

– Да. Эвмен, немедленно гонца в гарнизон Ламии. Предупредить. А спартанцев надо перехватить.

Кардиец вышел из шатра и отдал несколько коротких распоряжений.

– Пехота не успеет, – сказал Кратер.

– Ударить гетайрами? – поинтересовался Линкестиец.

– Нет, – возразил регент, – атаковать конницей спартанский монолит – самоубийство. Аристион, задержи их, пусть идут в постоянном беспокойстве, это их замедлит. Аттал, твои агриане бегом быстро поспеют за пеонами, поможешь им. Исполняйте!

Названные стратеги покинули шатер. Князь фракийцев-пеонов Аристион командовал легкой конницей, состоявшей из воинов его племени, вооруженных дротиками. В войске регента пеонов насчитывалось чуть меньше тысячи. Фракийцев-агриан, сражавшихся пешими в рассыпном строю, числилось вдвое больше.

– Все остальные выступают немедленно, – приказал Антипатр.

– На спартанцев? – уточнил Мелеагр.

– А если это уловка? – засомневался Кратер, – мы подставим бок остальным эллинам, и они выйдут из Фермопил.

– Да, это весьма вероятно, – согласился Эвмен, который как раз в этот момент вернулся в шатер.

Линкестиец покосился на начальника канцелярии и усмехнулся.

"Стратег... Писцами своими командуй".

Антипатр, однако, к кардийцу прислушался. За последние два месяца он, прежде мало имевший дел с Эвменом, убедился в том, что Филипп, приблизив этого молодого человека, не прогадал. Он, Филипп, вообще видел много дальше других. Как бы он поступил сейчас? Эллины явно задумали какую-то хитрость и "правильный" бой, грудь на грудь, принимать не жаждут. Если им удастся захватить Ламию, Антипатру придется уйти на север, оставив Фтиотиду, а там и до потери Фессалии недалеко.

Захватить Ламию... Стены этого города не слишком высоки, но спартанцы явно не готовы к штурму, времени на строительство лестниц у них нет. Однако они наверняка попытаются проникнуть в город по реке Ахелой, что протекает прямо через него. Тут им помешать сложно – в гарнизоне трех сотен бойцов не наберется, да и те не слишком надежны. Допустим, македоняне запрутся в высоком и хорошо укрепленном акрополе Ламии, но и в этом случае они не смогут успешно досаждать спартанцам. А те, вдобавок, овладеют портом Фалара и добро пожаловать Леосфен! Нет, Ламию нельзя отдавать.

Но все же, вдруг это действительно уловка, направленная на то, чтобы выманить его, Антипатра, на бой в невыгодных условиях? Харидем нанесет удар на марше, фаланга в колонне встретит врага в неудобной позиции...

– Гелланик, ты поведешь своих гипаспистов к устью Асопа. Выступай немедленно, иди быстро. Нужно перехватить спартанцев прежде, чем они переправятся. Тебя поддержат Аттал и Аристион.

Высокий муж, хилиарх, начальник тысячи щитоносцев, ростом превосходивший всех присутствующих на совете, молча кивнул и вышел из шатра. Менон, гиппарх фессалийцев, посмотрел ему в след и сказал:

– Это спартанцы, Антипатр. Стоит ли искушать судьбу, посылая против них равные силы?

– Спартанцы... Нынешнее поколение – бледная тень погибших при Мантинее отцов.

– Разве они отринули законы Ликурга и уподобились изнеженным афинянам? – не сдавался фессалиец.

– Менон прав, – вставил Кратер, – это не тот случай, когда имеет смысл устраивать честное состязание. Их надо растоптать числом.

– Разделение войска слишком рискованно, – встревоженно вставил Эвмен, – нас могут разбить по частям.

Антипатр медлил, на скулах его играли желваки: и без слов кардийца он понимал, что не в его ситуации разумно разделять армию. Она и так вдвое меньше эллинской.

– Время дорого, – торопил гиппарх.

– Хорошо, – принял решение регент и повернулся ко второму хилиарху щитоносцев, – Тимандр, отправляйся с Геллаником, он старший. Менон, ты перейдешь Асоп западнее и ударишь по Агесилаю, когда гипасписты вступят в бой, и он покажет тебе спину.

Гиппарх кивнул.

– Тимандр, мы прикроем вас от Харидема. Помни, времени у вас с Геллаником мало, спартанцев нужно бить очень быстро. Все остальные выступают к Вратам!

– Идут, – Харидем оторвал ухо от земли, обтер его, поправил массивное золотое кольцо в мочке и отряхнул от пыли плащ, – топот такой, словно Посейдон совсем рядом землю качает.

Демосфен не ответил. На его лице театральной маской застыло донельзя странное выражение, которое верховный стратег, усмехнувшись в угольно-черную бороду, объяснил для себя нетвердостью коленей оратора.

Ликург, один из афинских вождей, предводитель филы Леонтиды, давний приятель и сторонник Демосфена, лысоватый муж лет сорока пяти, невозмутимо подвязывал наплечники льняного панциря к нагрудному кольцу. Рядом замер в ожидании слуга. В его руках щит и копье, на голове гривастый шлем, он сейчас отдаст их хозяину, едва ли не единственному, кто вот только что приступил к облачению в доспехи, когда Харидем отдал приказ остановиться. Демосфен мрачно смотрел на филарха и никак не мог объяснить себе его поведения. "Серьезные дела не терпят суеты", – часто повторял Ликург. Разумно, конечно, но делать все в последний момент... Что это, как не беспечная глупость? Или пустая бравада? Пускание пыли в глаза впечатлительным эфебам: "Вот образец хладнокровия!"

А пыли в глаза совсем скоро достанет вдоволь. Вот она, клубиться над холмами, поднимаемая тысячами конских копыт и человеческих ног.

Идут.

Харидем отвернулся от созерцания бурого облака, разглядывая перестраивающуюся из двух колонн афинскую фалангу.

– Может все же сильнее растянуть линию? – спросил Ликург, – я думаю, восьми рядов вполне достаточно.

– Нет, – возразил Харидем, – если у него действительно нет и двадцати тысяч, н не будет пытаться состязаться с нами в охвате, а соберет все силы в кулак.

– Мне не нравится твоя идея, Харидем, – сделал недовольное лицо Ликург, – отдать инициативу противнику... План очень рискован. Я надеялся, что за ночь, хорошо подумав, ты изменишь свое мнение.

– Я не склонен менять решения в последний момент, – раздраженно бросил Харидем, – Антипатр будет атаковать. Если бы он не решился на это, до сих пор сидел бы у Гераклеи или вообще, давно уже отправился восвояси. Пусть нападает, меня не покидает чувство, что проиграет тот, кто начнет.

Афиняне заняли престижное правое крыло, этолийцы – левое. Союзники, что привели малые отряды, менее тысячи гоплитов каждый, расположились в центре, ближе к левому крылу, которое почти упиралось в круто уходящие вверх склоны Каллидромона. Самая оконечность эллинского строя оказалась сродни утесу: она насчитывала двадцать четыре шеренги. Харидем, не сильно рассчитывавший на мощь этолийцев в атаке, сделал ставку на устойчивую неподвижность левого крыла. На склонах засели две тысячи пельтастов.