Смерть и бессмертие - Е.П. Блаватская

Далее он описывает проявления этой силы, которую он называет электричеством. Здесь профессор Тиндаль четко показывает различие между материей и силой.

В главе о "Научном материализме" он вновь пишет:

"Формы минералов, образующихся в результате этой игры полярных сил, очень разнообразны и демонстрируют разные степени сочетаемости.

Для изучения их молекулярного строения ученые попеременно пользуются всеми доступными средствами, такими как свет, теплота, магнетизм, электричество и звук".

На основании последних данных современной физической науки философы признали существование некоего посредника, который они назвали силой, или энергией; и склонны рассматривать некоторые физические силы, а именно: свет, теплоту, магнетизм и электричество в качестве различных аспектов одного и того же явления.

Профессор Бэлфор Стюард считает электричество разновидностью энергии.

Профессор Гано относит электричество к физическим посредникам.

Профессор Миллер называет его комплексной силой.

Сила, энергия и физический посредник – это всего лишь разные слова, выражающие одну и ту же идею. Таким образом, современные ученые мужи сходятся в том, что электричество все же является силой. Давайте продолжим наши рассуждения и посмотрим, являются ли понятия материя и сила взаимозаменяемыми, то есть является ли материя силой, и наоборот, сила – материей.

Из вышеприведенных цитат видно, что, по мнению профессора Тиндаля, материя состоит из атомов, а то, что их соединяет и разъединяет, является силой, то есть материя отличается от силы. Поскольку материя состоит из атомов, она должна обладать весом; полковник Олькотт признает это. Можно экспериментально доказать, что воздух, которым мы дышим, и вода, которую мы пьем, имеют определенный вес. Можно доказать, что гипотетический вселенский эфир, существующий в сверхразреженном состоянии, обладает некоторым весом [71].

Применима ли такая проверка к силе?

В какой бы форме она ни проявлялась: как свет, звук, теплота, магнетизм или электричество – можно экспериментально доказать, что у нее нет веса.

Согласно последним научным теориям, свет является результатом волнообразных движений или вибраций всекосмического эластичного посредника или эфирной субстанции в состоянии сверхразряженности. Невозможно взвесить луч света ни на одном из известных в настоящее время научных приборов. Если пропустить несколько лучей света через линзу, или призму, то ее вес нисколько не увеличится.

Теплота – это вибрация атомов тела. Можно ли взвесить теплоту? Я думаю, что нет. Эксперимент с металлическим шариком [72] хорошо известен даже начинающим ученым.

Магнетизм или электричество называют полярными силами.

Брусок мягкого металла, намагниченный надолго, не увеличивается в весе [73]. Так же и лейденская банка [74] не становится тяжелее, если ее зарядить электричеством; или платиновый провод между двумя полюсами гальванической батареи, разогреваясь добела при прохождении через него электрического тока, не увеличивается в весе. Некоторые могут возразить, что современная наука не располагает техническими средствами для измерения таких сверхмалых величин. Ответ прост: если с помощью химического баланса можно определить вес мельчайших тел, то почему бы не применить его и к этим посредникам, – которые ощутимы и поддаются оценке, – для измерения их веса, если таковой у них имеется.

Нам кажется, что подобный аргумент может быть выдвинут с целью уклониться от существа вопроса.

Следовательно, мы приходим к выводу, что перечисленные проявления силы не имеют весовых характеристик. А поскольку материя обладает весом, то они не могут считаться материей, то есть сила не, есть материя. Электричество только что было описано выше как сила, но не как материя. Как же можно тогда называть его материей и упоминать наряду с воздухом и водой?

Обсуждение этой научной проблемы представляется весьма полезным, и наш журнал готов послужить развитию науки, опубликовав это письмо, а также комментарии тех, кто, включая полковника Олькотта, придерживается мнения, что электричество – это материя, а не сила.

Барода, 19 июля 1882 г.».

ЧТО ТАКОЕ МАТЕРИЯ И ЧТО ТАКОЕ СИЛА?

[Ответ другого теософа]

Все «обсуждения этого вопроса», какими бы «желательными» они ни были, окажутся в целом несостоятельными, ибо «научная проблема» как таковая должна выдерживаться в строгих рамках современной материалистической науки. Во-первых, потому что наука ограничивает себя только физическими аспектами сохранения энергии, или взаимосвязи сил, а во-вторых, поскольку несмотря на ее откровенные признания в полной неспособности понять первопричины вещей, судя по тону, которым написана статья нашего критика, весьма сомнительно, чтобы он пожелал признать абсолютную неуместность некоторых научных терминов, одобренных двиджами [75], этими «дважды рожденными» Британского Королевского Общества, и покорно принятых легко соглашающимися почитателями. В наш век свободомыслия и дешевых парадоксов безраздельно господствует дух обособления, и наука стала еще более нетерпимой, – если это возможно, – чем даже теология. Следовательно, для изучающего эзотерическую философию самым безопасным в споре с (явным) защитником точной науки по вопросу несостоятельности некоторых современных научных терминов будет использовать оружие оппонента, не уступая ни пяди своей земли. Что я и намереваюсь сейчас сделать.

На первый взгляд кажется, что почти не на что возразить автору статьи «Электричество: материя или сила?» Скромный знак вопроса, заключенный в скобки после слова «водород» в перечислении элементов «воздуха, которым мы дышим», да сама проблема, вынесенная в заголовок и, похоже, разрешенная подборкой цитат из трудов научных авторитетов, которые довольствуются определением электричества как разновидности «силы» – вот и все, что мы в ней находим. Но это только на «первый взгляд». Нет необходимости тщательно изучать статью нашего вопрошателя, чтобы понять, что в ней затронута тема, представляющая большую важность для всех теософов, чем может показаться вначале. Это не больше и не меньше как сомнение в том, «отличается ли чем-нибудь Президент Теософского Общества, к числу последователей которого относятся некоторые самые светлые ученые умы Европы и Америки, от любого невежды, никогда не учившегося или позабывшего школьные азы – или нет?». Подспудное обвинение настолько серьезно, что требует обстоятельного разбирательства.

Итак, едва ли можно ожидать, что любой разумный человек, лично знакомый с президентом, будет тратить время на доказательства того, что полковник Олькотт не может не знать того, что известно каждому школьнику, а именно: что воздух, газообразный флюид, в котором мы живем и которым дышим, состоит, главным образом, из двух газов – кислорода и азота, механически перемешанных. Никто также не нуждается в подтверждении этого факта неким профессором Тиндалем. А посему, если усмешка в виде вопросительного знака, проглядывающая в статье, будь она написана нашим противником, воспринималась бы вполне естественной, то она же, конечно, возмутит любого теософа, если будет исходить от одного из его собратьев. Все члены Королевского Общества знают, что «президент-основатель Теософского Общества» никогда не позволял себе выступать с лекциями на какую-нибудь специфическую тему из области физических наук – это компетенция физиков и химиков; «ученый президент» также не давал торжественных обещаний никогда не расставаться с ортодоксальной терминологией членов Королевского Общества. Будучи популяризатором и защитником оккультных наук, он вправе прибегнуть к своеобразной фразеологии древних философов. Просто нелепость, что надо указывать на самоочевидные вещи, а именно на то, что эквиваленты «воздуха, которым мы дышим», перечисленные докладчиком, не относятся к атмосферному воздуху как таковому, – ибо в этом случае он, вероятно, сказал бы «химические составляющие» или «составные элементы», – а ко всей атмосфере (одному из пяти основных элементов оккультной философии), состоящей из многочисленных и разнородных газов.

Чтобы лучше обосновать наше право выступать против некоторых произвольных предположений современной науки и придерживаться собственных взглядов, позвольте мне сделать небольшое отступление и напомнить нашему критику о некоторых неразрешимых вопросах. Тот факт, что современная наука успокоилась, разделив атмосферу на множество элементов и обозначив их по своему усмотрению, не является для оккультистов веской причиной принимать эту же классификацию. До сих пор науке не удавалось еще разложить на составные элементы ни одно из многочисленных простых тел, – вероятно, из-за постигших неудач, неправильно названных «элементарными веществами». Независимо от того, преуспеет ли она со временем в этом направлении или нет и тем самым признает свою ошибку, пока что мы, оккультисты, беремся утверждать, что атомы, именуемые «изначальными», лучше употреблять с другим определением. При всем нашем уважении к ученым мужам, должен заметить, что термины «элемент» и «элементарный» кажутся менее всего уместными применительно к конечным атомам и молекулам материи, о которой они ничего не знают. Это равносильно тому, как если бы Королевское Общество условилось бы называть каждую звезду «Космосом», – по той причине, что она, предположительно, является таким же миром, как и наша планета, – и принялось бы насмехаться над невежеством древних, которым был известен только один Космос -безграничная вечная Вселенная! Однако пока что сами ученые признают термины «элемент» и «элементарный» неудачными, если только речь не идет об изначальных принципах, или вечных субстанциях, из которых развилась Вселенная; и исходя из этого, отмечают, что «экспериментальная наука имеет дело только с выводами, сделанными на основании установленных фактов, и не занимается теми вещами, которые она не может увидеть, понюхать или попробовать на вкус». Как говорит профессор Дж. П. Кук [76], «все остальное наука отдает метафизикам» («New Chemistry», 1877). За этим суровым pronunciamento, свидетельствующем об отказе ученых принимать что-либо на веру, сразу же следует очень любопытное признание этого же автора: «Я допускаю, что наша теория может быть совершенно ошибочной… возможно, нет никаких молекул(!)… Основополагающим постулатом новой химической науки является предположение о реальном существовании таких величин как молекулы; но это всего лишь предпосылка» [77]. Это заявление заставляет нас заподозрить, что точная химическая наука вынуждена слепо верить в некоторые вещи, так же, как якобы и трансцендентальная метафизика. Принятие ее постулата и вытекающих из него выводов возводит ее в ранг точной науки; если этого не происходит – «точная наука» рассыпается в прах! Следовательно, в этом отношении физика стоит не выше психологии, и оккультистам можно почти не опасаться грозовых разрядов со стороны своих самых строгих соперников. Обе эти науки, в лучшем случае, находятся на одном уровне. Химик, уйдя дальше физика в классификации молекул, имеет такие же ограничения в их экспериментальном изучении. Следует напомнить, что оба они никогда не видели отдельно взятую молекулу. Однако, несмотря на самодовольные заверения в непринятии ничего на веру, ученые признаются, что зачастую не в состоянии визуально проследить состав молекул, но «могут распознавать его умозрительно» (с. 89). В чем же тогда они превзошли оккультистов, алхимиков, адептов? Если они разглядывают молекулы с помощью своего «интеллекта», то адепты, по их собственному признанию, легко могут adinfinitumдробить на составные части то, что их соперники, вооруженные безошибочными методами, изволят называть «элементарным телом», – и исследуют его не только посредством физического интеллекта, но и духовного.