Журнал «Вокруг Света» №12 за 1980 год - Вокруг Света

В. Лебедев, наш спец. корр.

Тайга не космос

Известие на Байконур пришло в пять часов вечера. В информации поисковой группы сообщалось: «Корабль обнаружен по радиосигналам в северовосточном направлении, в 180 километрах от Перми. Эвакуация пока невозможна. Принимаем меры». Из другого источника Сергей Павлович Королев узнал, что космонавтов будто бы уже и видели, и руки им жали...

— Где же истина? — ломал голову Двадцатый (позывной С. П. Королева). Он был человеком точных наук и поэтому неясностей не терпел. Такое сообщение, а тем более такое разночтение его совершенно не устраивало.

Главный сидел вполоборота за письменным столом. Чуть привалившись к спинке кресла, он упрямо глядел в одну точку. Его преследовала навязчивая, неприятная мысль: «В космосе все обошлось. Но тайга... Тайга — не космос». Королев резко повернулся к телефонам. Поднял одну из множества трубок.

— Соедините меня по оперативной с начальником группы поиска, — попросил он.

А в городке отмечали очередную победу в космосе. Все только еще начиналось, как к Беляеву вдруг постучали. На пороге стоял оперативный дежурный: «Королев срочно просит к себе».

К Главному Владимиру Сергеевичу попасть не удалось. Шло заседание комиссии. Задание он получил от его заместителя Шабанова:

— С. П. просил срочно, очень просил и очень срочно, отбыть в район приземления «Восхода-2». Все необходимое для экспедиции уже приготовлено, я распорядился. Возьмите с собой еще человека четыре. С. П. назначил вас старшим. Летчики команду получили. Они готовят самолет.

Как никогда Владимиру Сергеевичу все показалось понятным и ясным — прилететь на место приземления и доложить, что там происходит. Беляев не задал ни одного вопроса.

В самолете, который вылетел из Байконура в двенадцатом часу ночи, немного придя в себя, Беляев серьезно задумался над заданием. «С. П. очень просил», — пронеслось в голове. «Просил, просил...» Не было еще, сколько помнит Беляев себя под началом Главного, чтобы кто-то не выполнил его просьбы. Вместе с Беляевым летели Артемов, Волков, Шаповалов, Лыгин.

Зима шестьдесят пятого на Севере была снежной и холодной. В марте еще стояли пятнадцатиградусные морозы. Густой высокий лес сомкнул кроны над обгорелым аппаратом.

Двойной купол парашюта с широкими ярко-оранжевыми полосами накрыл с десяток сосен и елей, а белоснежные стропы, словно паутина, связали их между собой. Картина полнилась — загляденье! Подобного тайга никогда не видела.

Корабль мягко опустился в почти полутораметровый снег и оказался зажатым между сосной и березой. Сначала под его тяжестью треснула береза, затем и сосна повалилась набок. Люк, через который можно было выйти, оказался у самого ствола березы, и открыть его полностью поначалу не удавалось. Несмотря на это, «пришельцы из космоса» не пали духом. Павел, как всегда, серьезен, внимателен ко всему, Алексей — мотор, пружина Он не терял присутствия духа ни в каких обстоятельствах. Не пасовал и Павел

Раскачивали, раскачивали космонавты крышку люка, пока наконец не сдвинули ее с опорных болтов и она неслышно нырнула в глубокий снег. Второй, запасной, люк зажали надломленная сосна, и об открытии его речи быть не могло.

На край обреза выбрался сначала Павел. Он спрыгнул я вслед за люком утонул в снегу. Кругом лес: ни конца, ни края, непроходимая тайга. «Был ли кто-нибудь в этих местах?» — подумал Беляев и огляделся. Тишина. Лишь поскрипывают от легкого ветра сухие ветви, да «Комар» (приводная радиостанция) попискивает, передавая невидимым ловцам сигналы в эфир.

Алексей почему-то застрял в корабле. Беляев, барахтаясь в сугробе в жестком, неудобном для таких «прогулок» скафандре, позвал Леонова:

— Давай, Леша, вылезай. НАЗ (носимый аварийный запас) тащи с собой.

— Помоги, Паша, не могу один. Ногу креслом зажало.

Павел как заботливый «марсианин», чуть перегнувшись через обрез люка, начал дергать Алексея за ногу. Леонову же в корабле без всякой теперь невесомости мешал ранец автономной системы жизнеобеспечения. Дергались, дергались они, как нога вдруг выскочила из ловушки, и Леонов завалился между креслом и стенкой корабля. Попробовал подняться — ни в какую. Зовет снова Беляева.

— Помоги, Пашенька, один с собой я не справлюсь, сил нет, — простонал он жалобно, в шутку, конечно. Хотя силы действительно убывали.

Павел, решивший было расчистить руками немного снег у корабля, притоптать его, повернулся к Леонову, взял снова его за ногу и начал:

— Раз, два — взяли, еще раз — взяли, потащили... Еще раз.

Алексей достал секстант, начал замерять местонахождение.

— Где-то между Обью и Енисеем, наверное, мы, — высказал он догадку, а потом съязвил: — К-р-е-п-и-с-ь, Паша! Месяца через два приедут за нами на собаках. Во экзамен! На выживаемость.

Координаты свои космонавты определили минут через двадцать. Им потребовался для этого второй замер по солнцу. А вскоре заиграла поземка, началась пурга и загнала людей в корабль. Павел открыл НАЗ, пососали из тюбиков холодного борща, по котлетке съели да по кусочку черного хлеба. Теплее стало, как-то даже уютнее в этом круглом, обгоревшем со всех сторон «домике».

В пятом часу пополудни над лесом зарокотал самолет. Погудел, погудел, походил кругами над местом приземления и улетел, оставив людям добрую надежду.

— Ил-14, — определил Беляев.

— Угу, он, — поддержал Алексей.

Совсем стемнело, как над головой снова послышался, на этот раз глухой, протяжный, даже заунывный гул. Он то удалялся от космонавтов, то приближался

— А это Ту, — ежась в скафандре от холода, сказал Леонов. Беляев зашевелился, достал пистолет.

— Леша, надо пальнуть, может, услышат?

— Давай.

Павел вытянул правую руку в люк и дважды бабахнул поверх сосен...

Кресло Павла — у открытого люка, следующее — Леонова. Беляев вскоре уснул. Забылся и Алексей. Крепко, видно, вздремнул. Потому и не чувствовал, как начали застывать руки. Проснулся ночью, когда все тело проняло холодом.

— Паша, Паш, — толкнул локтем Беляева.

— Ну чего, Леша? — сонно спросил он.

— Замерз я, руки окоченели.

— Подуй хорошо на них, подыши, — заерзал Павел в кресле.

— А я дышу одним холодом. — В голосе Леонова появилась обнадеживающая, ироническая нотка.

— Надо спать, скорее время пройдет, — посоветовал друг. — Непоседа же ты, Леша.

А Алексей снова за свое:

— Паша, так холодно ведь, может, утеплимся, а?

Павел зашевелился, спросил у Леонова:

— Чем ты утеплишься? Что ты в этой тайге найдешь?

— А корабль теперь для чего? — не унимался Леонов.

Космонавты содрали в корабле дедерон, нарезали лент из парашютных строп, а затем, помогая друг другу, сняли до пояса скафандры. Они обернулись дедероном, привязав ткань лентами, а потом снова натянули все на себя.

С трудом залезли в корабль. Опять в том же порядке легли в кресла: у обреза люка Беляев, за ним — Леонов. Павел уснул быстро — то ли нервная система у него была покрепче, то ли усталость одолела его больше. Алексей подремывал, глубокий сон не шел. Мороз все крепчал. Зато утих ветер, и пурга медленно оседала на хвою.

У Леонова руки совсем окоченели. Он уже не мог шевельнуть пальцами и почти не чувствовал их. Где-то в снегу валялись его перчатки, забытые во время «переодевания». Он начал толкать Павла в бок.

— Паша! А, Паша!

— Ну? — буркнул Павел.

— Я замерз. Руки окоченели, пусти меня, я перчатки поищу.

— Только заснул, а ты тут. — Он нехотя поднялся с ложемента, а Леонов быстро и пружинисто, как тигр, выпрыгнул из шара. Перчатки лежали на припорошенном снегом гермошлеме.

Надев холоднющие, задубевшие на морозе, но все же спасительные космические краги, Алексей задрал вверх голову и долго смотрел на купол парашюта, хлопая перчатками по бедрам, чтобы скорее согрелись руки. Идея пришла ему блестящая. Он протаранил грудью несколько метров глубокого снега и ухватился за парашютную стропу. Повисая на ней, Леонов стягивал потихоньку шелковистую скользкую ткань.

Алексей хорошо разогрелся. У его ног собралась целая копна строп. Подпрыгнув в сотый, быть может, раз, он завалился на них и затих. Разбудил его гул самолета. Павел тоже проснулся. Над ними снова кружил «туполев». Часы в корабле показывали пять.

— Все летают, — недовольно проворчал спросонья Беляев. — Летают, хотя бы поесть чего-нибудь скинули. Леша, Алексей, — громко позвал он Леонова.

— Я здесь, в стропах, ночую, — откликнулся тот и начал выпутываться из шелкового клубка...

Королёвская бригада «разведки», так они себя потом поименуют, в пять утра пересаживалась в аэропорту Перми из большого самолета в обыкновенный вертолет. Владимир ничего не стал записывать на космодроме. Он все запомнил. Сначала Пермь — аэропорт. Затем Мертвая деревня — 160 километров. Еще несколько километров — место без названия, просто координаты: долгота, широта.