Журнал «Вокруг Света» №12 за 1980 год - Вокруг Света

(Из письма А. И. Кыштымова авторам.)

...Поздней осенью водители двух грузовиков, следовавших по трассе из Иультина в Эгвекинот, остановились, пораженные необычным зрелищем — десять мужчин в поношенных штормовках, обнявшись за плечи, танцевали какой-то немыслимый танец вокруг костра, разложенного прямо на дороге.

— Эй, друзья, вы что? Откуда вы?

— С Водораздельного, — охотно ответил шоферу парень в прожженной армейской ушанке. — Это недалеко отсюда, километров двести.

— На чем же добрались до дороги?

— На своих двоих, — засмеялись полевики. — Да еще по пути попурговали, искупались в речках...

— Ну хватит травить, — обратился к своим человек с рюкзаком в руках, и по тому, как притихли геологи, водители поняли, что он старший. — Вы нас до первого подбросите? (По установившейся традиции на Иультинской автотрассе поселки называют по километрам, на которых они стоят. В данном случае первый — это поселок Эгвекинот.)

— Какой разговор, с попутчиками и ехать веселее...

И вот погружены в кузова нехитрые пожитки, разместились на грузе геологи. Машины тронулись.

— А рюкзачок что не забросил наверх? — поинтересовался шофер, рядом с которым устроился Кыштымов. — Или ценное что? Может, золотишко нашли?

Анатолий улыбнулся.

— Ты прав — ценное, хотя и не золото. Олово! Смотришь, через несколько лет, где сегодня мы мерили тундру пешком, будет проложена дорога, новый комбинат возникнет...

— Ну это ты, парень, загнул... — Водитель покосился на своего попутчика и осекся.

Пригревшись в утепленной кабине, тот спал, откинув голову на жесткую заднюю стенку. «Стальные мужики, однако», — подумал парень и повел ЗИС дальше, аккуратно притормаживая на выбоинах, чтобы не потревожить усталого пассажира.

В силу ряда обстоятельств, в первую очередь связанных с удаленностью Водораздельного от основной базы Восточно-Чукотской экспедиции — поселка Эгвекинот, мечта Кыштымова и его товарищей Начала сбываться только в начале семидесятых годов. Именно в это время геологи вновь приступили к работам на этом месторождении. В марте 1979 года здесь была создана круглогодичная поисково-разведочная партия, заменившая сезонный поисковый отряд. Приоткрылась новая страница жизни «точек Серпухова», как магнит притягивавших к себе взоры поисковиков-исследователей разных поколений.

Зимний день угасал. Оранжевый диск солнца коснулся голых вершин сопок, похожих на спины замерзших гигантских мамонтов, и начал плавно опускаться за линию горизонта. Плотные сиреневые сумерки окутали долину реки Чантальвеергин. Когда же на землю спустилась ночь, мы увидели впереди слабо мерцающие огни: наконец-то добрались до Водораздельного.

Десяток утепленных палаток, склад и приземистая банька — весь полевой стан. Мы подруливаем к самой большой палатке, над которой высятся мачты антенн.

Палатка из прочного брезента довольно просторная. В ней размещаются контора, камералка и спальня одновременно. По углам деревянные нары, между ними широкий, грубой работы стол, на нем ворох газет и стопки деловых бумаг. Рядом — графики, калька, образцы горных пород. У окна — рация. В стакане веточки с распустившимися листочками. Зелень в глубине Чукотки — поразительно! Изумрудные листочки и ледяная накипь на полузамерзших крохотных оконцах... Хозяева предлагают нам свои койки и спальные мешки. Спасибо за предупредительность, ни к каким разговорам мы сейчас не расположены. Засыпаем мгновенно...

— Сорок шестой, я «Эр-ка-знак-е». Сорок шестой, я «Эр-ка-энак-е». Отвечайте, как слышите, прием.

Каждые пять минут Алексей Иванович Гришин, начальник партии, произносит эти «слова как заклинание и с надеждой смотрит на микротелефонную трубку. Но лишь эфирные шумы доносятся из нее. База экспедиции не слышит. Проверив в какой уже раз аппаратуру, пощелкав тумблерами и убедившись, что все в порядке, Гришин вновь принимается вызывать Эгвекинот. И когда казалось, что сообщить о приходе автоколонны уже не удастся, когда мы помянули недобрым словом и полярное сияние, и неисправный движок для подзарядки аккумуляторов, и отсутствие постоянного радиста в партии, внезапно, как бы услышав наши сетования, в эфире прорезался голос радистки экспедиции. Она бодро поздоровалась, приняла радиограмму, запросила сводку погоды, пожелала нам благополучного возвращения. Затем переключилась на работу с другими отрядами...

Так началось утро в поселочке геологов. Алексей Иванович занимался множеством дел: подписывал бумаги, толковал с рабочими, горным мастером. Ни разу не повысил голоса, отдавая распоряжения на сегодняшний день, связанный с разгрузкой машин. Чувствовалось во всем, что Гришин тут не просто начальник, он у себя дома. Был он собран, подтянут, его сухопарую, тренированную фигуру плотно облегал аккуратный рабочий костюм.

Наконец все хозяйственные дела решены. Появляется возможность поговорить.

...На выбор жизненного пути омича Алексея Гришина в немалой степени повлиял фейерверк геологических открытий начала шестидесятых годов в соседней Тюмени. Возможно, пришлось бы ему прокладывать маршруты неподалеку от своих родных мест, но к 1964 году, когда Алексей заканчивал техникум в Кузбассе, тюменский меридиан показался ему слишком обжитым. Ему предложили ехать на Чукотку, и он согласился не задумываясь.

Четырнадцать лет работает в Восточно-Чукотской экспедиции. Пожалуй, нет такого объекта, нет такой партии, где бы за это время не пришлось потрудиться Алексею Ивановичу.

— Понимаете, обязанности техника практически везде одинаковы. А для становления молодого специалиста как изыскателя нужна не только практика, но и своеобразный скачок в его собственном сознании, — неторопливо рассуждал, беседуя с нами, Гришин. — Для меня таким импульсом, с которого, собственно, следует вести отсчет моего становления как геолога, была самостоятельная работа, выполненная в партии Глеба Ивановича Богомолова под руководством старшего геолога Владимира Ивановича Плясунова. Три года я на Водораздельном, в минувшем сезоне был начальником поискового отряда и, честное слово, сроднился с этими местами. Очень хочется, чтобы прогнозные оценки оправдались. Новый горно-обогатительный комбинат, который здесь возникнет, станет памятником первопроходцам Чукотки. И правильно будет, если его назовут именем Серпухова... Сейчас, конечно, по приметам Серпухова едва ли можно обнаружить место находок его экспедиции. Да этого и не требуется. Достаточно того, что поиски «точек Серпухова» привели к открытиям многих месторождений на территории Центральной и Восточной Чукотки, а геологами третьего поколения фактически доказана и оловоносность «планеты», отмеченной старым геологом.

— У нас сейчас горячие будни, — продолжал Гришин. — Укатать зимник, забросить грузы, перевезти буровые станки, подготовить все необходимое для детальной и планомерной разведки, построить жилье. К концу пятилетки надо охарактеризовать запасы Верхне-Чантальского оловорудного района. Костяк партии уже подобрался. Думаю, что справимся...

Водораздельный находится высоко в горах в сильно пересеченной местности. Машинам туда не добраться. Вот почему главная перевалочная база партии будет располагаться в пяти километрах от стана геологоразведчиков. Место выбрано удачно. Оно очень живописно: рядом полноводная река, много кустарника, вокруг простор, ширь, раздолье...

Подъезжаем к будущей базе почти одновременно с колонной. Не мешкая, включаемся в разгрузочные работы. Солярка сливается в емкости, бочки с бензином укладываются штабелями, поодаль сгружаются пиломатериалы, растет на глазах гора угля...

Через несколько часов нам предстоит обратный четырехсоткилометровый путь по зимнику.

Дмитрий Власов, Александр Шаров

Пальмовый дом

В тени гопурама

Сахарная голова храма Капалисвара манила уже издали, когда автобус, свернув от Бенгальского залива направо с Марина Драйв, въехал в старейший район Мадраса. В узких, путаных улочках Майлапура следы отшумевших столетий ощущались и на стертых плитах тротуаров; и на резьбе по камню, прятавшейся за листвой деревьев в маленьких двориках; и на украшениях потемневших от времени домов. Сквозь верхушки пальм в ярко-синем небе снова выглянул белоснежной трапецией гопурам, словно вырезанный из слоновой кости.

...Мы медленно продвигаемся под навесом из пальмовых листьев, ведущим ко входу в храм, сквозь строй торговцев. Предлагаются амулеты от разных напастей и злых сил, разноцветные женские браслеты для рук и ног, серьги для носа, фигурки слонов, вырезанные из розового дерева, и — из кости и бронзы — кобры. А вот они собственной персоной: перед нами — легким частоколом из плетеных корзин дрессировщиков — выросли кобры, предостерегающе раздувая свои капюшоны. Стараясь не прислушиваться к их тонкому свисту, боком протискиваемся вперед, а в голове невольно проносятся мысли о смертоносности яда этой опасной змеи — от укуса ее ежегодно гибнут в стране сотни людей. Против укуса королевской кобры бессильна сыворотка (очень большая доза яда), а черношеяя кобра может даже выплюнуть яд на несколько метров.