Алкаш в борделе (сборник) - Олег Путилин

– Кто угодно. Врагов у этих людей больше чем достаточно. Но, как правило, это делает тот, кому подобная огласка не причинит особого вреда. Те же уголовники, наверное, и засняли. Им-то все равно, с кем в бане мыться.

– А что на аудиокассетах? – спросил Дынин.

Следующие два часа мы посвятили прослушиванию четырех кассет, на которых были записаны разговоры Бомберга с различными людьми. На кассетах были написаны их имена и фамилии. Большинство записей было сделано с целью зафиксировать угрозы в адрес Бомберга, звучавшие из тех или иных уст. В отдельных случаях это удалось сделать очень хорошо. Какой-то человек, должность которого не была указана, угрожал журналисту весьма открыто. Судя по лексике и манере разговора, этот мужчина явно принадлежал к уголовному миру. Вместе с тем я обратил внимание на то, что все записи были сделаны достаточно давно. Самая свежая из этих записей датировалась июнем позапрошлого года. Видимо, позже общающиеся с Бомбергом люди уже были наслышаны о его манере вести диалог с потайным диктофоном и не поддавались на эту уловку.

– Та-ак, – зевая, протянул Дынин. – Я больше не могу. Хочу спать. Пойду домой.

Седой никак не отреагировал на это высказывание, поскольку уже спал в кресле. Я выключил магнитофон, закрыл за Дыниным дверь и отправился в ванную. Там, приняв холодный душ, я тщательно обтерся полотенцем, после чего, прихватив несколько банок пива, уселся за компьютер. Сидя за ним, я и встретил рассвет.

В общей сложности я провел за компьютером часа четыре, и сам не заметил, как заснул. Меня разбудил Седой, уже умытый и побритый.

– Доброе утро, архивариус, – поприветствовал он меня. – На плите горячий кофе, на столе есть кое-что пожрать. А я, пожалуй, пошел. Увидимся в редакции.

Я молча кивнул головой и снова закрыл глаза. Однако дрема продолжалась недолго. Я встал, позавтракал и, переодевшись в свежую рубашку и костюм, отправился в издательство. Я прогулялся пешком, выпив по дороге банку джина с тоником.

Поднявшись на шестой этаж и зайдя в нашу комнату, я обнаружил, что ни Борисов, ни Капитонова на работу еще не пришли. У меня было, таким образом, некоторое количество времени, чтобы в одиночестве посидеть, покурить и подумать о своих дальнейших действиях. Однако ничего путного, кроме того, что я решил ночью, в голову мне не приходило.

Мои размышления прервал приход Седого.

– Давно ты здесь? – буркнул он, плюхаясь на свой стул.

– Нет, не очень.

– Каковы плоды твоего ночного сидения за компьютером?

– Я долго копался в файлах, пытаясь найти сколь либо серьезные зацепки или, как бы это правильнее выразиться, ключ к тому, в каком направлении двигаться дальше. А отработать все направления, в которых собирал информацию Бомберг, я не смогу чисто физически. Их слишком много. С другой стороны, не во всех случаях есть серьезные основания предполагать возможность убийства – компромат слишком мелок по масштабам и не носит уголовный характер. В конце концов я решил, что надо работать над вариантом, компромат на который наиболее обширно представлен. А здесь несомненным лидером является человек, которого мы вчера наблюдали на видеокассете – вице-мэр Шелестюк. Его персоне уделяется наибольшее внимание в архиве Бомберга. Под него Бомберг начал копать еще несколько лет назад. Материал, собранный на этого человека, если его запустить в дело, наверняка может привести к концу его карьеры как чиновника, а может быть, даже и к открытию уголовного дела.

– Все, что ты говоришь, очень интересно, – сказал Седой. – Я знаю, что Бомберг регулярно бывал в мэрии и общался с господином Шелестюком. Некоторые поговаривали даже об их дружеских отношениях. Кто бы мог подумать, что они жили, как змея с черепахой. Змея плывет на черепахе. Сброшу – укусит, думает одна. Укушу – сбросит, думает другая.

– Похоже, это реалии нашей жизни. По крайней мере, среди тех людей, которые причисляют себя или хотят быть причисленными к так называемой элите общества, – сказал я. – Однако шансы есть и играть можно.

– Я не очень понимаю, каким образом ты собираешься работать в этом направлении…

– Я хочу встретиться с этим человеком.

– Какой в этом смысл? – удивился Седой. – Ты попросишь его сознаться в том, что он нехороший мальчишка и кинул бомбу в Бомберга?

– Нет, я прежде всего хочу получить информацию. И хочу узнать его реакцию.

– Один раз мы уже выясняли реакцию базарного директора, – ехидно заметил Седой. – Она оказалась весьма быстрой – нам в этот же день набили морду.

– В этот раз такого получиться не должно.

– Это почему?

– Потому что я пойду не с пустыми руками. В моих руках – компромат.

Седой надолго задумался, крутя авторучку на столе.

– В конце концов, логика какая-то есть, – наконец произнес он. – Помощь нужна?

– Нужна. Первое. Необходимо изготовить копии компрометирующих материалов. Второе. Надо, чтобы ты спрятал бомберговский архив в укромном месте. Но со мной ты идти не должен.

– Хорошо. Это вполне выполнимо.

В этот момент в комнату влетела Капитонова.

– Что, орлы? – с порога спросила она. – Зализали раны от бандитских пуль?

Седой скептически оглядел Елену и спросил:

– А ты что такая веселая? Уже опохмелилась, что ли, после вчерашнего?

– С какой это стати? – гордо подняла голову Капитонова. – Я вчера почти что не пила.

Меня несколько покоробило от этого заявления, поскольку я помнил, в каком состоянии сажал Елену в такси.

– Кстати, я в коридоре встретила Гармошкина, он просит, чтобы вы к нему зашли, – перевела разговор на другую тему Капитонова. – Ленечка, ты не скажешь мне, почему это наш главный так полюбил Вовочку? Какая плотная опека для нового сотрудника!

– Это ты у Гармошкина спроси, – ответил Седой. – Нам прямо сейчас идти?

– Можете чуть попозже. Сейчас там Пыжиков с Кострюковым.

– Что они там делают? – хмуро спросил Седой.

Капитонова сделала неопределенный жест рукой и сказала:

– Власть, наверное, делят. Пыжиков хочет мести по-своему, Кострюков – по-своему, а у Гармошкина – свое видение… Но если за первыми двумя стоит какой-то авторитет в газетном мире, то у Гармошкина его нет.

– А в чем конкретно проблема-то заключается? – спросил я у Капитоновой.

– Вчера Пыжиков снял несколько статей из номера, преимущественно по экономической тематике. Кострюкову это не понравилось.

– А причем здесь Кострюков? Он что, влияет на политику газеты?

– Он влияет на экономику газеты, – ответил Седой.

– А причем здесь статьи? Это же теперь прерогатива Пыжикова, – заметил я.

– Ну да, – сказала Капитонова, развалившись на своем стуле. – Вчера на планерке Пыжиков в своей манере заявил, что у газеты должно быть новое выражение лица – более интеллигентное. И что по его концепции большее внимание должно уделяться гуманитарным вопросам, и что он хочет делать такую газету, за которую ему не будет стыдно. И снял две статьи о внедрении каких-то новых технологических линий в каком-то ТОО или АО…

– А за эти статьи наверняка уже забашляли, – подхватил слова Капитоновой Борисов.

– Как это забашляли? – спросил я.

– Я уж не знаю, как, но наверняка заплатили. Каким образом – это вопрос Кострюкова.

– А зачем платить?

– Как ты думаешь, на что может жить газета? – ответил вопросом на вопрос Седой.

– Ну, на выручку от реализации, наверное…

Капитонова с Седым засмеялись.

– Это не окупит и трети затрат на выпуск газеты.

– Ну, а реклама?

– Реклама – это серьезно, – согласился Седой. – Но это в лучшем случае окупает все затраты. А чтобы хлеб был еще и с маслом, нужны дополнительные прибыли. А реклама может быть разная: скрытая и открытая. Если газета пишет, что в таком-то ТОО ввели в действие замечательную технологическую линию, то газета от этой фирмы получает потом в подарок несколько новых компьютеров или фирма оплачивает аренду какого-нибудь помещения или транспортного средства, которыми пользуется газета. В конце концов, просто перевести спонсорскую помощь на счет газеты. Администрация иногда нам что-то подкидывает. Вот так и живем…

– Да уж, – сказала Капитонова. – И вот тут появляется Пыжиков с желанием сделать газете новое лицо. И ему наплевать, что это все может стоить газете больших денег…

– Спасибо, что просветили. Пошли, нас, наверное, уже ждут.

Мы с Седым вышли из комнаты и прошли в приемную главного редактора.

– Посидите, – меланхолично сказала Ирина, – там сейчас Пыжиков.

Ждать нам пришлось недолго, поскольку через минуту дверь отворилась и первым из кабинета выскочил с неподвижным лицом коммерческий директор Кострюков и тут же, не задерживаясь, покинул приемную. Потом на пороге, продолжая разговаривать, появились Гармошкин и Пыжиков.

– Сергей Иванович, Сергей Иванович, я вас прошу, – говорил главный редактор, – не делать резких движений. Все это рабочие вопросы, и мы, я думаю…