Маг - Сомерсет Моэм

«Не хочу больше слушать, — сказал я. — Достаточно».

Стало ясно — мать умерла. Вскоре пришло письмо от священника моей родной деревни. Люди похоронили мать в тот самый день, когда мальчик видел это в зеркале черной лужицы на своей ладони.

Доктор Поро провел рукой, по глазам. Все молчали.

— Что вы на это скажете? — наконец спросил мистер Хаддо.

— Ничего, — ответил Артур.

Хаддо бросил на него молниеносный взгляд, который, казалось, пронзал насквозь.

— Вы что-нибудь слышали об Элифасе Леви? — спросил он. — Это самый известный из оккультистов нового времени. Говорят, в области черной магии он знал больше, чем любой другой ее адепт со времен божественного Парацельса.

— Однажды я встречался с ним, — перебил его доктор Поро. — Невозможно представить себе человека, менее похожего на чародея. Его глаза светились добродушием, большущая седая борода прикрывала почти половину груди. Он был низенький и толстый.

— Очевидно, занятие черной магией располагает к полноте, — ледяным голосом процедил Артур.

Сюзи заметила: и на этот раз Оливер Хаддо не подал вида, что насмешка задела его. Немигающие глаза остановились на Артуре без всякого выражения.

— Настоящее имя Леви было Альфонс-Луи-Констан, но он по причинам, понятным романтическому уму, взял себе псевдоним, под которым и стал известным. Отец его был сапожником, Леви же собирался стать служителем церкви, но влюбился в некую девицу и женился на ней. Брак не принес счастья. Беднягу постигла печальная судьба, бывавшая уделом и более великих людей, — жена вскоре покинула семейный очаг с любовником. Чтобы утешиться, он начал серьезно заниматься оккультными науками и через некоторое время опубликовал множество работ по всем разделам магии.

— Я уверена, что мистер Хаддо собирается поведать нам что-нибудь очень интересное о нем, — сказала Сюзи.

— Я просто хотел бы рассказать, как ему удалось вызвать в Лондоне дух Аполлония Тианского.

Сюзи поудобнее устроилась в кресле и закурила.

— Он отправился в Англию весной 1856 года, чтобы избавиться от внутренней тревоги и без остатка посвятить себя занятиям магией. У него были рекомендательные письма к различным влиятельным особам, занимающимся вопросами сверхъестественного, но он считал, что они мало интересны и безразлично относятся к чистой науке. Решил самостоятельно погрузиться в изучение великой Кабалы. Однажды, возвратясь в свой отель, Леви нашел в комнате записку, на крошечном листке бумаги карандашом было выведено: «Другая половина карты будет вручена вам завтра в три часа пополудни перед Вестминстерским Аббатством». Рядом лежала половинка карты. Он сразу узнал на ней часть Соломоновой печати. На следующий день, придя в назначенное место со своей половинкой, он увидел там экипаж с баронской короной на дверце. К нему подошел лакей и, сделав знак, открыл дверь кареты. Внутри сидела леди в черном атласном платье, лицо ее было прикрыто плотной вуалью. Она жестом приказала ему сесть рядом и протянула другую часть карты. Дверцу закрыли, и карета покатила. Когда леди подняла вуаль, Элифас Леви увидел, что дама уже немолода и под ее седыми бровями горят черные, неестественно неподвижные глаза.

Сюзи Бойд в восторге захлопала в ладоши.

— По-моему, все это страшно интересно, и я уверена, что здесь каждое слово правда, — вскричала она. — Меня восхитило таинственное свидание в древнем Вестминстерском Аббатстве в середине викторианского века. Разве вы не видите перед собой эту пожилую леди в огромном кринолине, черной шляпке и волшебника в старомодном цилиндре, зеленом фраке, с бантом из черного шелка на груди?

— Элифас отмечает, что леди говорила по-французски с заметным английским акцентом, — невозмутимо продолжал Хаддо. — Она обратилась к нему со следующими словами: «Сэр, я знаю, что среди адептов существует суровый закон сохранения тайны и что вас просили объяснить некоторые явления, но вы отказались удовлетворить праздное любопытство. Может, у вас нет необходимых материалов? Могу предоставить вам полный набор предметов для занятий черной магией, но прежде должна потребовать от вас клятвы хранить молчание. Если вы не хотите дать ее, я прикажу отвезти вас домой».

Оливер Хаддо рассказывал эту историю не равнодушным тоном, но с комической серьезностью, так что невозможно было понять, как следует ее воспринимать.

— После того как Элифас дал требуемую клятву, его познакомили с коллекцией облачений и магических инструментов. Леди также дала ему некоторые специальные книги и, наконец, в результате многих бесед, уговорила, чтобы он провел в ее доме сеанс оккультизма. Он готовился в течение трех недель, скрупулезно соблюдая правила, предписанные ритуалом. Наконец, назначенный день настал. Было решено вызвать дух божественного Аполлония и задать ему два вопроса, один из которых касался самого Леви, а другой — хозяйки дома. Она рассчитывала, что им поможет некий надежный человек, но в последний момент этот ее друг отказался от участия в сеансе, и Элифас остался один. Кабинет, приготовленный для эксперимента, размещался в небольшой башне. Четыре вогнутых зеркала висели на каждой из стен, а посередине возвышался алтарь из белого мрамора, обвитый золоченой цепью из магнитного железа. На алтаре была выбита пентаграмма, этот же символ украшал новую белую овчину, покрывавшую пол. Алтарь венчал медный жертвенник с углем и ветками ольхи и лавра. На треножнике перед ним высился второй жертвенник. Элифас Леви был облачен в белые покровы, более длинные и просторные, чем священнический стихарь, чело его венчали листья вербены, перевитые золотой цепью. В одной руке он держал шпагу, в другой — требник…

Страсть Сюзи к карикатуре тотчас же пробудилась в ней, и она рассмеялась, нарисовав в воображении толстенького маленького француза с круглыми, красными щечками в таком удивительном облачении.

— Он разжег обе жаровни, — продолжал Хаддо, — и начал читать заклинания из требника, сначала тихо, а потом все громче и громче. Вначале дым окутал каждый находившийся в помещении предмет, всполохи пламени лишь изредка вырывали из мглы их неясные контуры, но вскоре они начали проступать все четче. Леви добавил в жаровню веток и благовоний, и когда пламя поднялось выше, увидел перед алтарем необычайно высокую человеческую фигуру, которая тут же растворилась и исчезла. Он в третий раз произнес заклинания и встал в круг, начертанный меж алтарем и треножником. Вдруг зеркало, висевшее перед ним; потемнело, и в нем появилась бледная фигура, которая стала как будто приближаться. Леви зажмурился и три раза вызвал Аполлония. Когда он открыл глаза, перед ним стоял человек, закутанный в плащ, скорее серый, чем черный. Лицо человека было худым, печальным и безбородым. Элифас почувствовал страшный озноб и, когда собрался задать свои вопросы, не смог произнести ни звука. Тогда он положил ладонь на пентаграмму и направил острие шпаги на фигуру, заклиная ее этим жестом не вселять в него ужас, а подчиниться. Фигура внезапно стала бледнеть и вскоре снова исчезла. Он приказал ей вернуться и ощутил около себя движение воздуха; кто-то коснулся его руки, державшей шпагу; рука сразу онемела до самого плеча. Он подумал, что оружие не понравилось духу и положил шпагу в центр круга. Человеческая фигура тотчас возникла снова, но Элифас почувствовал такую внезапную слабость во всех членах, что вынужден был сесть. Он впал в глубокий транс, у него начались странные видения. Когда же пришел в себя, то помнил их очень смутно. Рука несколько дней не действовала и продолжала болеть. Дух ничего не сказал ему, но Леви был уверен, что ответ на вопросы прозвучал в его собственном мозгу. И на каждый вопрос внутренний голос отвечал одним и тем же неумолимым словом: «мертв».