Чужую ниву жала (Буймир - 1) - Константин Гордиенко

Возницы навеселе, припевают, приплясывают, веселый поезд вьется по улице, сворачивает во двор Калитки. На передних санях на столе образ "неопалимой купины" - в рушниках. А возле образа - богомольный дед Савка.

Калитка, хмельной, празднично чинный, пышнобородый, раскрывает ворота, хлебом-солью встречает дорогих гостей. Во дворе полно народа соседи, родные, и на улице толпа.

Захар и Грицко тоже с хлебом-солью подступают к панотцу:

- Примите наше добро.

Затем начали поднимать сундук, - кряхтят, стонут, толкаются, чуть не лопнут.

- Люди добрые, да помогите!! - взывает Захар. - Тяжелый сундук напасла Орина! - нахваливает он Чумакову дочку.

- Дивчина работящая, - добавляет Грицко Хрин.

К сундуку подходит Калитка, пробует столкнуть его с места.

- А не кирпича ли сюда наложили?

Знает, что сказать.

С помощью Грицка и Захара сняли наконец сундук, поставили поперек дверей.

- Давайте топор, будем рубить дверь, потому что не влезает этот сундук, - приказывает Захар.

Знает, как держать себя.

Калитка просит-упрашивает, чтобы не рушили хату, но люди неумолимы.

Уже вытащили топор, уже заходили возле дверей, да Калитка загораживает двери с бутылкой в руках, и лица просияли - хозяин на морозе угощает людей. Возницы выпили по чарке, после чего сундук влез...

Захар с Грицком вносят одежду в хату, кряхтят, гнутся под ношей.

Хозяйки, румяные, заносчивые, стоят у порога, судят-пересуживают.

Мамаиха:

- Разве это хозяйские кожухи? Не сукном, крыты, а простые.

Морозиха:

- Рядна не перетканные, а с простого вала... Разве это подушки? Недраное перо.

Мамаиха:

- Может быть, топором посеченное. Скатерти не льняные... И рядна без прошивки.

Морозиха:

- Из девятки тканые, грубые...

Мамаиха:

- Из матерки, а не из поскони...*

_______________

* М а т е р к а - конопля женского рода; п о с к о н ь - конопля мужского рода с более тонким волокном.

Морозиха:

- И сорочки, должно быть, тоже не посконные...

Мамаиха:

- Обдерет шкуру...

Морозиха:

- А ты льняных захотела? И рукава без узоров, не цветастые и не собраны...

Мамаиха:

- Вставки узенькие... Не выбелена нитка... Сорочка как луб.

Морозиха:

- Куриным следом расшиты рукава...

Вероятно, слова эти разойдутся по всему селу, разлезутся по всем уголкам, дойдут и до Ганны Калитки, и та уж получит утеху. Будет знать, как привечать невестку! Немало охотников навостряли уши, прислушивались к осуждающим разговорам спесивых хозяек. Наверное, расскажут Чумаковой Лукии, заставят ее призадуматься.

Нельзя сказать, чтобы девчата были в стороне от этих пересудов. Разве они ничего не понимают? Они тоже присмотрелись к достатку молодой. Как начали сносить теплую одежду, девчата натешились вволю над простецкими кофтами - глушевскими да чупаховскими... Но наибольший смех и издевки вызвали сорочки.

- Наборных сорочек совсем нет, - пренебрежительно заметила золовка Ульяна.

Подруга Настя, пробившись сквозь толпу, заверила:

- Есть цельнокройные.

- Они подточены, смотри лучше, - презрительно возразила Ульяна. Разве это добротные сорочки?

Чем дальше, тем больше - девчата подняли шум и гам. Острые на язык, меткие, они все замечали, обо всем вели пересуды.

- Сорочки рубчиком подрублены!

- Хоть бы одна была с оторочкой.

- И как Орина выйдет на улицу?

А когда Наталка попробовала заметить, что сорочки таки наборные, девчата сразу загомонили:

- Да разве я не сделала бы мережку в наборной? - сказала одна.

- Не оторочила бы? - добавила вторая.

- Не подбавила бы красного? - бросила третья.

Когда о сорочках переговорили, на глаза попались рядна.

- Рядна полотняные, есть и ковровые, - заметила Наталка.

- Не взаймы ли взяты? - насмешливо отозвалась Ульяна.

Разве, мол, Орина способна наткать добротные рядна?

Полные спеси девчата презрительно посматривали на белые как снег душистые полотна...

Так, несмотря на все старания Грицка и Захара выставить в наилучшем свете добро, угодить Чумаку, их усердие не увенчалось успехом.

11

Посиделки давно заметили - не та стала Орина. Не было на селе веселее ее - заводила в девичьем кругу, - теперь понурила голову, жаловалась на девичью долю:

...Кажуть вороги - вiночка* не доношу...

О, дай же, боже, вiночка доносити,

Буду вороги на весiлля просити...

_______________

* В i н о ч о к - образ девственности (авт.).

Тревогой, видно, угнетена Орина.

Ноет, болит девичье сердце. Орина вырвалась на часочек из хаты, а сказать нечего. Может, это последняя встреча. Придется навеки разлучиться. В отчаянии кинулась она Павлу на грудь, выплакивала свое горе несчастливая ее доля, что ей делать?

Бесталанный парень стоял под обмерзлой грушей, обнимая холодной рукой Орину. Слова, мысли не шли в голову, угнетала тяжкая весть. Чем он может помочь девушке? Себе? Свыклись, сроднились, думали век прожить в любви... Разве они не выбились бы из нужды, не стали бы на ноги, не собрались бы со средствами, не заработали бы? Они молоды, сильны... Но безжалостны отцы, к мукам девичьего сердца глухи. Они расчетливы, корыстолюбивы, не уважают чувства своих детей. Везде отцовское право над детьми, отцовская воля. Пусть кривой, слепой, недалекий, лишь бы хозяйский зажиточный сын!

...Глухими вечерами Павло блуждал по закуткам, выслеживая Якова, хотел прибить, хоть знал, что это ничему не поможет. К тому же сынки хозяев-богатеев ходят везде ватагой, остерегаются.

Померк в глазах девушки свет, перемучилась она сердцем. Рвалась встретиться с Павлом, словно ожидала помощи, спасения. Как может она жить с ненавистным Калиткой? Не дождалась радостного дня. Когда же придет воля?

...А тут плохие слухи заходили о Павле - будто запивает. Что он надумал? Глаза всматривались с укором, печалью, тревогой.

Путались мысли парня - что ему делать? Дышать нечем. Тоска разрывает сердце. Ничего не придумаешь, ничем не поможешь. Беспомощен он, и нет воли у девушки в доме.

Когда узнал, что Орину посватали за Якова, Павло задумал идти куда глаза глядят. Отец поначалу отговаривал, а потом понял, что сыну нет жизни на селе, и отпустил его в волость. Мать тоже благословила, - может, в чужих людях, на далекой стороне, он найдет свое счастье, вернется живой, здоровый и при деньгах...

Старшина выругал отца: единственный сын у него, и того отпускает в шахту. Укорял за сына: плохо о нем говорят, мутит народ, знается с пришлыми людьми, которые шатаются по селам, подбивают народ против правителей и помещиков. Старшине жалко отца, а то бы давно обломал сыну рога. Дойдет до земского, тот не пощадит. Насилу отец упросил старшину, чтобы смилостивился, - парень молодой, что он понимает? А паспорта старшина не дал. Молод. Кроме того, придется еще семье Скибы летом снова отрабатывать. Сын поступит внаймы в экономию на срок, а отец будет управляться на поле Калитки. Старшина не хочет терять дарового работника.

Да и куда Павлу податься, всюду заводские машины стоят, заводы закрываются, люди из городов возвращаются в деревню. Жить не на что, ремеслом никто в семье Скибы не владеет. Надо стараться наладить хозяйство. И вот бьются, задыхаются, а толку мало. Нет выхода. Треклятое время! И так всегда. Все неудачи и неудачи. И куда деться? А тут еще дивчину-подругу отнимают, калечат душу, глумятся...

Орина упрекает его. А легко ли ему это слушать? Томишься, томишься, на душе тяжко, - ну и зальешь душу...

В этих словах девушка почувствовала безмерное горе любимого. Она была бы рада всей своей жизнью помочь, защитить его от всех напастей. Горячо забилось ее верное сердце, затуманилась голова, девушка припала к милому...

...Мерцали, расплывались печальные звезды в синеве неба...

12

Стояла за столом, людей не видела, поневоле вышла замуж, отец через стол звучно хлещет, бьет по лицу, молодой на посаде* сидит как пень, а она кланяется:

_______________

* П о с а д - место, куда сажают жениха и невесту.

- Простите, батечку, простите, матинко...

Тряпье висит на ней, солома, мочало - глумление, посмешище.

Орина кланяется отцу, матери, всему кругу гостей, произносит положенные слова, чтобы простили.

Отец через стол бьет дочку, покорный вековым обычаям.

- Прочь с моих глаз.

Девушки стоят у порога, болеют сердцем за Орину. Загрустили свадебные подруги. Сколько было хлопот, пока убрали молодую, украсили цветами, заплели, выложили, распустили густые русые косы, вплели широкие яркие ленты, рассыпали монисто, с жалобными песнями провожали:

Ой, загули голубоньки на водах

Час тобi, Орино, на посад...

Все сверкало на ней, горело, сияло. Люди в церкви не могли насмотреться, налюбоваться, когда она, бледная, красивая, стояла под венцом. Сколько затаенных завистливых взглядов, вздохов вызывала молодая! Сошлись из всех окрестных хуторов, сел - ведь у самого старшины свадьба! Иные завидовали молодой, что идет в богатый двор, но едва ли не больше всего молодому - неказистый желтолицый парняга, недалекий, взял этакую кралю!..