Дьявольские камни - Ви Ку

из-за телеги и смотрю в центр. Баррикада, перекрывавшая дорогу разобрана, а ляхи отступили и седлают лошадей. У нас живые я и двое солдат за телегой левого фланга. Оставшиеся кавалеристы идут на прорыв. Первых двоих успеваю расстрелять, спрятавшись за телегой, но не замечаю, что один меня обошёл. Лошадь с силой вырезается в меня, от удара разворачивает в полу полёте, чувствую как боль обжигает спину. От боли сознание затухает само по себе и я снова проваливаюсь в темноту.

— Только не новые штаны, второй раз я такой удар не переживу.

Глава 6

Приход в сознание был резким. Вот ты в темноте и беспамятстве, а вот стало светло и больно. Одним рывком ворвался в реальность.

Первое чувство это сильная боль. И это уже начинает надоедать. Я не испытывал столько боли за 37 лет своей жизни в своём мире, сколько испытал тут за несколько дней. Если так и дальше пойдёт можно и крышей поехать. Ну или мазохистом стану. Может лучше самому это закончить — быстро и навсегда? Хотя нет, это грех. Не дождётесь.

Я в больнице. Я это понял, не открывая глаза. По запаху. По характерному запаху, который невозможно спутать с чем-то ещё. От чего такой запах в больницах я не знаю, но предполагаю это следствия обработок помещения каким-то средством. Скорей всего содержащем хлор.

Открыл глаза и залюбовался на сопящее у моей кровати прекрасное создание в белом халате. Сестра сидела и дремала на придвинутом ко мне стуле. Внимательно рассмотрел ее лицо. Красивая девушка примерно двадцати пяти лет. С длинными пушистыми ресницами, маленьким курносым носиком и губками в форме бантика. Сказать одним словом — милая.

Лежал я на животе явно уже давно. Все тело затекло, а поясницу просто ломило. Но больше всего болела грудь и спина. Хотя на спине боль была вперемешку с диким зудом. Чесалось очень сильно. Попытался извернутся и почесать спину рукой, но только простонал от бессилия, разбудив милашку.

— Ой господи Боже милостивый, — запричитала она, — лежите не двигайтесь, а то края раны разойдутся.

— Гхде йая, — прокряхтел, удивляясь своему карканью, во рту просто пустыня сахара.

— Попейте воды, — поднесла стакан мне сестра милашка и помогла напиться. Мммм какая же вкусная может быть простая вода. Просто живительная влага.

Я кивнул сестричке, что мне хватив, выпив практически всю воду. Убрав стакан на стол, она поднялась и со словами, — сейчас позову Николая Владимировича — вашего доктора, — чуть ли не побежала, направляясь к выходу.

Нахожусь я в достаточно большой палате, рассчитанной на одного пациента. Из мебели стол, стул, кровать, в углу большой шкаф. В комнате тускло горят светильники, за окном прохладная ночь, грудь сковывает боль от дыхания, а спина жжёт и зудит. А значит самое время разложить по полочкам, последние события.

Камень со мной что-то сделал и делает. Это очевидно. В моменты угрозы моей жизни все эмоции, которые мне могут помешать выжить подавляются.

Взять мою реакцию на бегство солдат. Нет я не тряпка, но и не альфа контр-генерал прошедший сто двадцать три боевых точки и двадцать морских сражений. Но не растерялся и принял меры, если расстрел своего солдата можно считать мерой. Быстрота реакции и понимание ситуации вырабатывается с опытом в девяносто процентах случаев и только десять — это врождённое. Дальше в последнем бою и в бою с кавалеристами я не испытывал страха, просто холоднокровно действовал. Я застрелил четверых. Просто и холоднокровно, как за хлебом сходить. И если убийство моего педо друга Марселя можно было отнести к состоянию шока или аффекта, то в поле и на дороге вряд ли. С механизмом действия на меня камнем придётся ещё разбираться. А то ещё в зомбяка превращусь в бездушного. И начну всех потрошить на право и на лево. Но и польза камня неоценима. Чего стоит только лечение, а может есть что-то еще. Хотя точно есть — ночное зрение в сарае я точно помню. Ну будем посмотреть, как говорится. Методом проб и ошибок, но я обязательно разберусь.

И сейчас с ужасом понял, что камня со мной нет. Осознание этого привело меня в ужас. Я не смогу выжить один. Мне не хватит сил, стойкости. Как я без него, я же погибну. Он столько раз меня выручал.

Из лихорадочных мыслей меня вырвал доктор, не сильно ударяя по щекам. Я даже не заметил, когда он вошёл.

— Что с вами? Вы бледны, сестра подайте морфий. Пациенту плохо, — как через огромное расстояние услышал голос доктора, как будто он был в метрах двадцати от меня.

— Нннненадо морфий, — приходя в себя не уверено ответил.

— Что случилось больной? На вас нет лица. Вы теряли сознание? Как ваше самочувствие? — посыпался град вопросы от доктора.

— Все нормально доктор, просто закружилась голова.

— Что же, отдыхайте. Но я бы рекомендовал вам морфий на ночь для успокоения. Мария Ивановна остаётесь при пациенте. А вы отдыхайте молодой человек. Ваш организм молод и отдых для него лучшее лекарство. Все вопросы и знакомство перенесем завтра — раздавал указания доктор. В его голосе чувствовался многолетний опыт. Он точно знал, что делает и говорит.

Хоть я внешне и подавал признаки жизни, и даже отвечал на вопросы внутри был полностью опустошён. Это был мой козырь, мой шанс на выживание, моя прелесть.

Ночь проходила ужасно. Спал плохо и периодически бредил. В какой-то момент мне стало легче, и я провалился в царство Морфея. Наверное, укол морфия всё-таки сделали.

Утром пришёл в себя отдохнувший и выспавшийся. Все-таки укол точно был. Но морально я был все так же подавленным. Вчерашней милашки у койки не было. Ее сменила сестра Евдокия Васильевна. Старая или даже древняя бабушка Божий одуванчик. Но это только на первый взгляд. На самом деле ее можно было назвать профессионалом своего дела. Она ловко и аккуратно обтерла меня влажной тряпкой, предложила судно. Которым я воспользовался по малому. Я был взрослым человеком и прекрасно понимал, что это ее работа и это никого не смущает, а встать я пока не могу.