Дьявольские камни - Ви Ку

можно. — начал кричать я когда кинул взгляд на то, что происходит в траншее. А там наша баррикада сгорела полностью и проход стал практически свободным. Перед краем позиций латников лежала несколько тел. Кто-то из них ещё шевелился и пытался отползти, кто-то уже не шевелился и явно был мёртв. И все это время пока я стрелял в тех кто пытался нас обойти пулемёт бил короткими очередями в эту кучу из латников в центре окопа. Голубых вспышек энергетических щитов в этой куче не было и это означало, что щиты разряжены или их владельцы мертвы. Зато рикошеты и высекаемые искры от попаданий были похожи на бенгальские огни. Пулемётчик работал на совесть и бил в кучу почти не прерываясь так как видел там шевеления раненых, которые пытались прикрыться щитами и телами уже мёртвых товарищей. Уцелевшие латники пытались помочь своим раненым товарищам и вели непрерывный огонь из-за угла и даже пару раз пытались выйти и сделать какую-то стену перед ранеными чтоб попытаться их оттащить. Но пока они выходили из-за угла переступая через своих же мёртвых и раненых, которые в латах представляли из себя гору металла и упав друг на друга сформировали мини баррикаду то получали несколько коротких очередей из пулемёта и столько же из винтовок гвардейцев. Энергетический щит схлопывался последней голубой вспышкой после чего начинали бить искры от ударов пуль об броню латников и их щитов. Что мгновенно вызывало удлинение пулеметной очереди и более сконцентрированный и яростный огонь гвардейцев.

Но пули в пулемёте не бесконечны, а одним огнём из винтовок мы их не удержим, уже проверено.

— И всё-таки щит его конечно хорош, но не вечен, — подумал я вставляя последний магазин в винтовку. «Мои» латники зашевелились и из-за первого раненого в ногу латника начал выходить ещё один латник. Я думал, что он хотел его поменять, но он сравнялся с первым и они уже образовали стену из двух щитов. И в этот же момент из траншеи выкатился ещё один латник и перебежками зигзагом побежал к этой четверке. Опять что-то замышляют петухи.

Добив последний магазин, подумал что пора и самому отходить. Патронов больше нет, снаряжать магазины не вариант, команду на отход дал, пока работает пулемёт. И у Вани на новых позициях уже десяток гвардейцев есть точно и они вон тоже постреливают.

— Сколько ещё лент, — спросил я у помощника пулеметчика проорав ему на ухо.

— Последняя ваше сиятельство, — проорал так же мне чумазый гвардеец, который второй номер.

— Закончится лента сразу отходите, — прокричал я и указал пальцем на позиции Вани. Нужно сказать, что позиции не идеальные — просто непонятный холмик за которым можно укрытия, но и то хлеб. Да и они ближе к храмому, но от него мы можем просто убежать.

— А ну ка братец дайка мне, — потянул я руки к двум гранатам, которые были за поясом у второго номера пулеметчика. Наверное в начале атаки латников он про них забыл, а теперь ему и некогда. Гвардеец даже не обратил на меня внимания, когда я вытаскивал гранаты из-за его пояса.

Присел, вывернуть крышку, потянуть за верёвку, встать, замах, бросок в сторону латников, которых я обстреливал. Не добросил, но близко. Взрыв поднял пыль, но голубые вспышки щитов были видны и искры тоже. Значит чей-то щит всё- перегрузили. Вот вторая граната сейчас и зайдёт как надо. Но с оседающей пылью щиты «моих» латников, которые были над траншеями расходятся и от туда на меня и позиции пулемёта буквально выстреливает латник. Это нельзя назвать прыжком в высоту, скорей в длину причём лицом вперёд и с огромной скоростью. 50 метров он пролетел за две секунды. Приземление вышло эффектным, как в фильмах на одно колено и с тормозным путём в несколько метров и разлетающейся в стороны грязью и пылью. Его траектория полёта была на пол метра правей меня и упал он в метре перед мной, а остановился в пару метрах за мной. Мое удивление сменилось болью прострелившей в ноге. Тяжело устоять, падаю на спину. Как же больно, остатки энергии камня притупляют боль. Поднимаю голову и смотрю вниз на ногу, которой нет. Она лежит в стороне, моя сука правая нога ниже колена отрублена. Он отрубил мне ногу. От осознания этого мне становится ещё больней. Я инстинктивно начинаю дергать ногами и мой мозг взрывается болью.

— Аааааааааа!!! — кричу я от боли хватаясь за свою отрубленную ногу. Мозг автоматически разгоняет работу энергии камня на максимум устраняя боль. Проходит минута или две пока боль уходит на задний план и я понимаю, что могу думать. Осматриваюсь. Пулемётный расчёт мёртв, пулемёт искорёжен, «прилетевший» латник добивает остатки гвардейцев в окопе рубя из буквально на куски. Все вокруг мертвы. А остальная компания латников в пяти метрах от меня.

— Сейчас бы убежать, но теперь я быстроногий абилардо, — приходят дурные шутки в голову. А вот и граната, которую я уронил, когда падал. Иди сюда моя прелесть. Ко мне идёт один из латников, даже щитом не прикрывается, что там Ваня и почему не стреляет. И ноге почти не больно, только пить хочется. Всё бы отдал за пару глотков воды. Три метра, два, метр. Открыть крышку, потянуть за шнур, прижать обеими руками к сердцу и закрыть глаза. Раз, два, три считаю про себя..

— Аааааааа, — опять кричу от боли и открываю глаза, эта сука наступила на мою рану на оттрубленной ноге. От боли раскидываю руки в сторону. Граната остаётся в правой руке. Смотрю на латника, который перенёс свою ногу уже на мою правую руку с гранатой и наступил на неё в области локтя. Полностью закован в латы, весь в грязи и крови. В правой руке у него огромный пистолет, а в левой щит, который он резко опускает мне на правую кисть полу разрубая мне предплечье полу вбивая его в землю. Боль, опять боль. Хлопок за щитом и всполохи голубоватого свечения. А ведь граната так и была зажата в моей руке. Теперь нет ни гранаты ни моей руке. Латник встаёт и смотрит на мою руку, ногу и наводит пистолет мне на грудь. Вспышка, разрывающая боль в груди и заполоняющая сознание спасительная темнота. Боль уходит, остаётся только улыбка на губах.