Черные дыры российской империи - Лев Шильник

Отсюда с неизбежностью следует, что чем дальше во времени отстоит от нас то или иное историческое событие (а в особенности значимое историческое событие), тем большим искажениям оно могло подвергнуться. Чем глубже в прошлое – тем вариативнее история. Именно поэтому реконструкция древней и средневековой истории сопряжена с такими трудностями. Количество бифуркаций нарастает лавинообразно, и построить одну-единственную непротиворечивую историческую версию очень часто попросту не представляется возможным. И надо всегда помнить, что никакая, даже самая совершенная реконструкция не сможет прояснить все без исключения темные места.

Прекрасно понимая, что столь радикальный пересмотр средневековой русской истории едва ли сможет в обозримом будущем просочиться в учебники, мы хотели бы чуть подробнее остановиться на теории своеобразного альянса Руси и Орды в духе Л. Н. Гумилева. Покойный питерский историк был, конечно же, личностью увлекающейся, но его всеобъемлющая эрудиция заслуживает всяческого уважения. Если официальная историческая версия настаивает на чудовищном разорении монголами земли Русской с последующим ее закабалением, то Л. Н. Гумилев утверждает, что никакого ига на Руси и в помине не было. В реальности существовало нечто принципиально иное: усилиями русских князей и золотоордынских ханов на просторах Восточной Европы постепенно сложился своего рода взаимовыгодный симбиоз.

Гумилев полагает, что в великом западном походе участвовало не более 30–40 тысяч воинов, причем основные силы монголов под командованием Мункэ-хана сражались с половцами в причерноморских степях. Таким образом, в распоряжении Батыя было примерно пятнадцать тысяч всадников. Косвенным аргументом в пользу именно такой оценки могут послужить чувствительные неприятности, доставленные монголам отрядом Евпатия Коловрата. Если верить хроникам, его дружина насчитывала не более двух тысяч бойцов, но даже с этими крайне незначительными силами удалец Евпатий сумел задержать продвижение монгольской армии. Понятно, что если бы в рядах монголов находились десятки и сотни тысяч солдат, подобный подвиг не удалось бы совершить ни при каких условиях.

По мнению Гумилева, поход Батыя на Русь правильнее следовало бы назвать пусть очень масштабным, но все-таки набегом, поскольку ни о каком завоевании Русских земель не шло даже речи. Монголы нигде не оставили гарнизонов, не озаботились установлением постоянной власти и даже взимать дань с побежденных не торопились: северные Русские княжества начали регулярно выплачивать дань только через 20 лет после известных событий. Наконец, сразу же по окончании похода Батый, как мы знаем, ушел на Волгу, где и основал свою ставку – город Сарай. Принято считать, что после монгольского нашествия чуть ли не все русские города лежали в руинах, а на Руси наступили небывалые разор и запустение. Увы, сие не более чем расхожий пропагандистский штамп, ничего общего не имеющий с реальным положением вещей. Очень многие города отделались малой кровью, а богатые Новгород и Смоленск или, скажем, торговый Углич не пострадали вовсе. Согласно некоторым данным серьезным разрушениям подверглись от силы 14 городов земли Русской. К тому же не следует забывать, что городское население на Руси в те стародавние времена отнюдь не преобладало (даже в петровскую эпоху горожан было не более 3 процентов), поэтому сельские жители Волго-Окского междуречья или глухих заволжских лесов, вероятнее всего, никаких татар и в глаза не видели.

Читатели вправе спросить: а разве четырнадцати уничтоженных городов недостаточно? Разве уместен тут такой циничный арифметический подход? Кто же спорит – русским людям в XIII веке пришлось несладко. Да, лилась кровь, горели грады и веси, гибли и оставались без крова люди. Что поделаешь – a la guerre, comme a la guerre (на войне, как на войне). Но ведь все познается в сравнении. Вспомните кровавые междоусобицы русских князей, сопровождавшиеся такой исключительной жестокостью, что куда там монголам… Вспомните Столетнюю войну (1337–1453), когда англичане десятки лет хозяйничали во Франции, как у себя дома, а французские короли утратили едва ли не все свои владения, так что от страны остались рожки да ножки. Но разве хоть один человек слышал об английском иге во Франции? Вспомните, наконец, Тридцатилетнюю войну (1618–1648), в ходе которой Германия подверглась чудовищному опустошению и чуть ли не полностью обезлюдела. А ведь эти зверства происходили через сотни лет после походов безбожных монголов и творились ревностными христианами. О крестовых походах и разграблении Константинополя в 1204 году лучше вообще умолчим. В сущности, мы хотим сказать очень простую вещь – нужно изучать историю, хорошенько думать и не спешить наклеивать ярлыки.

Вернемся, однако, к концепции Льва Николаевича Гумилева. Не без оснований он полагает, что в XIII столетии гораздо более серьезную угрозу для Руси представляла Западная Европа. На протяжении всей первой половины XIII века давление немецкого крестоносного рыцарства на восток перманентно усиливается, а к 1237 году достигает своего пика, когда в результате слияния двух орденов – Тевтонского и Меченосцев – возникает мощный и агрессивный Ливонский орден. Если безбожные монголы, как мы помним, отличались редкой веротерпимостью и почти не вмешивались во внутренние дела русских княжеств, ограничиваясь взиманием дани и выдачей ярлыков на великое княжение, то целью Ливонского ордена стали захват Прибалтики и продвижение в русские земли, сопровождающиеся насильственным окатоличиванием покоренного населения. Угроза потери национальной идентичности сделалась для Руси как никогда реальной.

Борьбу с немецко-шведской агрессией возглавил молодой князь Александр Ярославич. Когда в 1240 году у слияния Невы с Ижорой шведы высадили десант, готовясь начать наступление на Новгород, Александр с небольшим отрядом форсированным маршем достиг Невы и атаковал шведский лагерь. Застигнутые врасплох войска ярла Биргера были разбиты вдребезги, Александр же, говорят, потерял всего 20 человек убитыми. Именно после этой блестящей победы молодой князь получил прозвище Невский. Откровенно говоря, сия героическая история больше похожа на красивую легенду. Очень трудно себе представить, чтобы в ожесточенном рукопашном бою (а поскольку огнестрельного оружия в то время, как известно, еще не изобрели, то сражение на Неве должно было быть рукопашным) потери одной из сторон оказались столь незначительными, даже если принять во внимание фактор внезапности. Поэтому скептиков, справедливо полагавших, что дело тут зело нечисто, хватало всегда, особенно когда выяснилось, что в старых летописях имя предводителя шведов не упомянуто вообще. Более того, хроники дружно свидетельствуют, что в 1240 году Биргер еще не был ярлом и получил этот титул только в 1248 году. Выдающийся историк Д. И. Иловайский, например, считал, что вооруженное столкновение на Неве есть не что иное, как небольшой пограничный инцидент. Спорить с ним трудно – количество полегших в бою русских ратников говорит само за себя. Но не будем придираться, исторические мифы – вещь, к сожалению, практически неизбежная.

В 1242 году тевтонские рыцари захватили Псков, Ям и Копорье и стали угрожать Новгороду. Зимой того же года Александр Невский во главе своей верной дружины и новгородского ополчения стремительным броском освободил Псков и, преследуя немцев, столкнулся с основными силами ордена на западном берегу Чудского озера у Вороньего камня. И хотя рыцарей было всего несколько десятков, каждый из них был штучным профессиональным бойцом, представлявшим собой грозную силу. Кроме того, рыцарей поддерживали пешие наемники и союзники ордена – ливы. Пятого апреля 1242 года Александр одержал убедительную победу, что позволило на некоторое время приостановить орденский Drang nach Osten. История о том, как закованные в железо тяжеловооруженные конные латники стали проваливаться под лед, тронутый весенним таянием, известна решительно всем. Однако, даже выиграв это сражение, Александр не смог решить всех политических задач. Сил у могущественного Ливонского ордена было все равно значительно больше, чем у новгородцев, а города-крепости Рига, Кенигсберг и Ревель, полностью подконтрольные немцам, являлись готовыми и удобными плацдармами для развертывания масштабных военных операций против Прибалтики и северо-западных русских княжеств. Сильный и надежный союзник был необходим Александру как воздух. И такого союзника не пришлось долго искать.

Л. Н. Гумилев полагает, что Александру удалось блестяще разобраться в непростой этнополитической обстановке. Решительно и бесповоротно поставив на Восток, он в 1252 году приехал в Орду, где сначала подружился, а потом побратался с сыном Батыя Сартаком, сделавшись таким образом приемным сыном хана Золотой Орды. Понятно, что такой заковыристый кульбит великого князя ни в коем случае не мог найти единодушной поддержки, поскольку большинство новгородцев твердо придерживались прозападной ориентации. Даже среди близких родственников Александр не нашел понимания. Достаточно сказать, что его родной брат Андрей, убежденный западник, заключил союз со шведами, ливонцами и поляками, дабы извести «безбожных моавитян» на корню. Почти не подлежит сомнению, что так называемая Неврюева рать обрушилась на русские княжества с подачи Александра Невского. Выполняя свои союзнические обязательства, монголы в 1252 году разгромили войска князя Андрея, а сам он был вынужден эмигрировать в Швецию. Между прочим, по мнению большинства современных историков, ущерб, нанесенный Руси царевичем Неврюем, не идет ни в какое сравнение даже с походом Батыя.