Прокурор - Анатолий Безуглов

- Захар... - словно издалека донесся до его сознания женский голос. Знакомый, но давно уже забытый голос, который когда-то снился ему по ночам.

"Заснул я, что ли?" - встряхнулся Измайлов, открывая глаза.

Рядом стояла женщина. Из его купе. Она держала в руках сумочку и смотрела на него.

- Не узнал? - спросила женщина.

Измайлов удивленно разглядывал ее. Куриные лапки морщин возле глаз, седина, пробивающаяся сквозь краску, симпатичные сережки...

И вдруг его словно ударило током.

- Марина? - воскликнул он.

Грустная улыбка коснулась ее губ, заиграла ямочками на щеках.

И вот эти ямочки словно открыли какой-то шлюз в нем, через который хлынули воспоминания.

Девичье лицо с серыми лучистыми глазами, чистоту и юность которого оттеняла белая медицинская шапочка, стройная фигурка в белом халате...

Перед ним, словно наяву, возникла та девушка, которую он последний раз видел в далеком Дубровске много лет назад...

- Неужели ты? - спросил Захар Петрович. Сонливость как рукой сняло.

Она кивнула. Растерянная и радостная оттого, что он ее узнал.

- Ну, здравствуй, - произнесла Марина, подавая ему руку.

- Вот это встреча! - Измайлов пожал ее руку, сухую и шершавую, почему-то боясь слишком долго смотреть на Марину, чтобы не выдать своих чувств.

"Боже мой! - думал он. - Неужели и я так изменился? Эти морщины, седина... А в общем-то еще симпатичная..."

- Как ты тут?.. - спросил он, не договаривая слово "очутилась".

- В Зорянске свекровь живет. Мать мужа. Ездила навестить. Болеет...

- А живешь где?

- В Рдянске... Значит, не узнал? - грустно укорила она.

- Да и ты ведь сразу тоже... - оправдывался он.

- Я тебя еще в Зорянске видела. С сыном. Сразу узнала.

- А почему не подошла?

- Зачем? Я и сейчас сидела, мучилась - выйти или нет. - Она зачем-то оглянулась. - Еще подумают бог знает что. А при твоем положении... Прокурор!

- О чем ты говоришь? - поморщился он. - Познакомил бы тебя с сыном.

- И что бы ты ему сказал, интересно?

- Имеет ли это значение? - Он усмехнулся. - А раньше ты была бедовая...

- Жизнь научила осторожничать, - вздохнула она. - Да и жена у тебя, говорят, ревнивая.

"В Зорянске все всё знают", - с досадой подумал Измайлов.

- Сколько лет мы не виделись?

- Много, Захар...

- Да-а, - протянул он. - Золотое было время. Молодость.

За окном кружились в хороводе березы. В вагоне стало светлее от их белоствольной чистоты.

Захар Петрович вдруг представил себя застенчивым подростком с охапкой сирени в руках, сорванной тайком в заброшенном монастырском саду, с волнением поджидающим молоденькую медсестру городской больницы.

Это было в Дубровске. Больше двадцати пяти лет назад. А тот несмелый паренек в застиранных штанах и драных ботинках - он, Захар Измайлов, студент лесного техникума.

Их свидания назначались в березовой роще на окраине города...

- Похоже на рощу за монастырем... - сказала Марина, глядя в окно вагона.

Выходит, она вспоминала о том же.

Поезд сбавил скорость, приближаясь к станции.

- Ну, я пойду в купе. - Марина снова опасливо оглянулась. - А то увидят, что мы шушукаемся. И вообще, Захар, зачем кому-то знать, что мы знакомы?..

- А что в этом такого?

- Пусть не знают... Так лучше и для тебя, да, пожалуй, и для меня. Договорились?

Он кивнул.

"С чего она так печется о моей репутации? - подумал Захар Петрович. А с другой стороны, может, она и права. В Зорянске, как повсюду, любят почесать языки на чужой счет".

На остановке Измайлов вышел из вагона. У крошечного здания вокзала несколько старух предлагали пассажирам зелень и жареные семечки.

Захар Петрович прошелся по перрону, размышляя о неожиданной встрече. Четверть века - срок большой. Как прожила его Марина? Удалась ли жизнь? Судя по морщинкам, скорее всего - не баловала. Особенного волнения Захар Петрович не испытывал. Но что-то все же шевельнулось в душе. Словно полыхнула далекая зарница. Отголоски прежних клятв, прежних обид и переживаний. А ведь было время, когда он страдал, не находя себе места. Едва не сбежал в самоволку, не думая о том, что может загреметь на гауптвахту. Хорошо, вразумил и остановил его Борька Межерицкий...

- Поднимайтесь в вагон, товарищ прокурор, скоро тронемся, предупредительно уведомил проводник, лузгая семечки из бумажного кулька.

- Спасибо, - поблагодарил Измайлов, стараясь припомнить, где он его видел.

"Наверное, был у меня на приеме или встречались на судебном процессе", - подумал Захар Петрович и тут же констатировал: да, он на виду, и предосторожность Марины имеет под собой почву. Хотя сам Измайлов не понимал, что можно усмотреть плохого в беседе двух когда-то очень близких людей...

В купе заглянул проводник:

- Прошу закрыть окно. Гроза впереди.

Альберт Ростиславович поднялся, закрыл окно.

- Это случаем не ваша гитара, Альберт Ростиславович?

- Моя.

- Уважьте компанию.

Альберт Ростиславович охотно согласился.

- Что-нибудь этакое, - попросил Николай Сидорович. - В смысле романса.

- Сейчас сообразим. - Альберт Ростиславович настроил инструмент. Марина... Как, простите, ваше отчество?

- Антоновна.

- Может быть, дуэтом, Марина Антоновна?

Она смутилась.

- Смелее, - подбодрил ее Николай Сидорович.

- Да что вы, отпелась я... Вот в молодости...

Она глянула на Измайлова. Он невольно улыбнулся.

И вспомнился Дубровск. Прощальная вечеринка перед отъездом в армию. Кто-то затянул: "На позицию девушка провожала бойца". Потому что за столом сидели девчонки, расстающиеся со своими парнями на целых три года.

Как тогда пела Марина! Словно изливала душу. И все смотрела на него, смотрела, не отрываясь.

Думали, разлука на три года, оказалось - навсегда...

- Общество просит! - сказал Николай Сидорович.

Марина вздохнула, махнула рукой - ладно.

Альберт Ростиславович перебрал струны, и зазвучала мелодия известного романса.

- Гори, гори, моя звезда... - начал он неожиданно низким голосом.

Рожнов блаженно прикрыл глаза.

Вторую строку вместе с гитаристом подхватила Марина. Негромко, октавой выше. Получилось у них слаженно, словно они всегда пели вместе.

Когда романс закончился, Рожнов буквально простонал:

- До чего же хорошо!

Потом они спели еще одну современную песню. А когда Альберт Ростиславович, подмигнув Грачу, заиграл "Распрягайте, хлопцы, коней", к дуэту неожиданно присоединился и Павел Васильевич.

Поезд вошел в грозу. Потемнело. По стеклу снаружи косым потоком лила вода.

- Антракт, - отложил гитару Альберт Ростиславович.

И теперь уже, когда Рожнов предложил всем зеленого чаю из термоса, никто не отказался. Альберт Ростиславович сбегал к проводнику за стаканами. Под шум ливня и раскаты грома завязалась беседа. Грач вспомнил фронтовые годы, земляка-гармониста, погибшего под Орлом, который очень любил песню "Распрягайте, хлопцы, коней".

В купе стало по-домашнему уютно. Казалось, что все знают друг друга давным-давно. Захар Петрович думал о том, что было бы хорошо, если бы дождь пролился над Матрешками - ссохшейся земле нужна вода, а то его молодому саду будет худо.

Поезд останавливался на станциях, а потом не спеша катил дальше. Марина вышла в коридор. Измайлов видел ее, неподвижно стоящую у окна.

- Как ты живешь? - спросил Захар Петрович, не выдержав и выйдя к ней.

- Так и живу... - неопределенно ответила Марина, поблагодарив его улыбкой за то, что подошел. - В двух словах не расскажешь. Разное было...

- В Рдянске давно?

- Третий год. Квартиру вот-вот получим. Мужу обещали.

- Как же сейчас обходитесь?

- У его сестры живем. Она на север завербовалась, нам свою квартиру оставила на время...

- А дети?.. - осторожно спросил он, так как не знал, есть ли они у Марины.

- Слава богу. - Она раскрыла сумочку, с которой не расставалась, достала газетную вырезку и протянула Захару Петровичу.

Измайлов увидел на снимке девочку в балетной пачке, рядом - женщина в спортивном костюме. И подпись: "Учащаяся балетного училища Юля Хижняк со своим педагогом С. А. Рогачевой".

Хижняк - девичья фамилия Марины.

- Младшенькая, - с гордостью пояснила Марина. - Балериной будет.

- Это хорошо, - возвратил Измайлов газетную вырезку. - А ты?

- В медучилище работаю.

- Значит, не изменила медицине?

- Нет, конечно... Захар, а ты не знаешь, как Боря?

- Межерицкий?

- Да.

- Твой коллега. Заведует психоневрологической больницей в Зорянске.

- Небось профессор, доктор наук?

- Вовсе нет.

- Как же?.. - удивилась Марина.

- Не получилось...

- Но ведь он головастый был!

- И сейчас, по-моему, соображает неплохо. Врач - каких поискать. К нему приезжают консультироваться светила из Рдянска и даже из Москвы, Ленинграда.

Дождь прекратился. За окном мелькали мокрые деревья, домики - они подъезжали к станции Ратань.

- Ну а как у тебя в семье? - спросил Захар Петрович.