Пандемия - Евгений Ермаков

– Блин, Павел! Картошки бы сварил. Достали уже твои каши. То сечка, то перловка, то овсянка. Нормального чего-нибудь мы от тебя дождемся?

– Каши очень полезны для кишечника. – ответил тот важно, с достоинством поправляя съехавший на бок колпак.

– Я скоро взвою как собака Баскервилей. Чтоб завтра картошки нажарил, усек? С мясом, самое главное! Тушенку открывай, хватит жлобиться!

Димка сел за столик, присоединившись к Антону, с отвращением зачерпнул ложку овсянки и сунул в рот, нехотя принявшись жевать. Посмотрел на Антона, с энтузиазмом уплетавшего кашу.

– Сразу видно, ты новенький. Кормили бы тебя каждый день на протяжении нескольких лет этой кашей, ты б на нее смотреть не мог. Я вот колбасу с собой взял. Хоть нормальной еды поедим в обед. Нашли мы тут один мясокомбинат, так там в морозилке килограммов сто колбасы хранилось.

– Неужели не испортилась?

– Представь себе, нет! Вернее, не всё испортилось. Они туда консерванты добавляли, чтобы срок годности увеличить. Большую часть пришлось выбросить, но было и кое-что съедобное. Это тебе не печенье из пайка, брат! Представь себе- колбаса, которая пролежала черт знает сколько времени при комнатной температуре и хоть бы хны! Без мясного тут тяжело… На Петропавловке скот был, нам тоже мясо привозили. Теперь и не знаю, откуда мясо будем брать нормальное…

Наскоро позавтракали, собрали свои вещи. Каждый взял с собой рюкзак с необходимым. Заспанный Барин выдал напарникам рации, боекомплекты, пайки и подробную карту Питера.

– Удачи, ребята. Левченко, во всем беспрекословно слушайся Васильева. Он опытный боец, так что держись его. Васильев, ты за главного. Если не будешь постоянно на связь выходить, на губу сядешь, учти. Мне твое разгильдяйство уже поперек горла встало!

– Понял, понял…- отмахнулся Димка. – Все будет в порядке.

– Почему Щербак был у меня полчаса назад? Почему тебя каждый раз надо ждать? И ты, Левченко…

– Дядь Петь! Все понятно…

– Ох, Васильев, Васильев…

Приятели спустилась на улицу, прошли по Университетской набережной к парому.

Летающий паром был построен еще лет двадцать назад для транспортировки через Неву наиболее тяжелых грузов, не предназначенных для транспортировки по мостам. Возвышался он огромной металлической буквой П между частично обрушенными Благовещенским и Дворцовым мостами, упираясь в проспект Декабристов. Деньги в строительство парома были вложены колоссальные, но использовался он редко, что вызвало бурю обвинений в коррупции и близорукости заказчиков строительства. Так или иначе, паром был построен, и сносить его, конечно, никто не собирался. Теперь , после пандемии, он стал единственным, хотя и не очень удобным, средством транспортной связи с Адмиралтейским островом. Других путей сообщения у "стрелочников" с другими острова не было, если не считать двух катеров, включая и тот, на котором приплыл Антон.

Щербак уже закатил БРДМ, окрашенный в зеленоватый пятнистый цвет, на грузовую платформу, и протирал тряпкой ветровое стекло машины, и без того идеально чистое.

Михайлов, пожилой механик, нетерпеливо переминался возле платформы. Завидев Левченко с Васильевым, он заволновался.

– Давайте, хлопцы! Сколько вас ждать!

И убежал в аппаратную.

– Опаздываете, голубки… – Щербак глянул на парочку мельком.

– Да пошел ты… – проворчал Димка, открывая дверцу БРДМ.

Он сел рядом с водителем на переднее сиденье. Антон примостился сзади, у пулеметной турели.

Раздалось гудение, лязгнула лебедка, платформа ожила и начала движение над рекой. Всего несколько минут, и платформа мягко стукнула о причал между Английской и Адмиралтейской набережными. Недолгая переправа через реку кончилась. БРДМ, тихо шурша покрышками, съехал с платформы, которая через минуту начала плавное движение обратно в сторону Васильевки.

Город безмолвствовал. Желто-серые опустевшие коробки домов скорбно мокли под затяжным питерским дождем – низко нависшие пепельные небеса оплакивали умирающее человечество. Однако, город не походил на гигантского поверженного великана, или на безжизненные древние руины. Нет, правильнее было бы назвать его одной огромной ловушкой, раскинувшей манок на многие километры и поджидающей жертвы. Здесь все же была жизнь, установившая для всех живых существ новые, звериные законы. Охотник или зверь – две категории, на которые делились животные, обитавшие в городском заповеднике…

Здесь, в городе, Дима был в своей стихии. Он знал каждую улицу в центре Питера и сразу взял командование в свои руки.

– Так, Серега! Давай дуй по Декабристам, потом не пересекая реку, свернешь на набережную Мойки и дальше по Фонарному езжай. По Вознесенскому не проедем, там стены двух домов обвалились на мостовую, лучше объехать. После Грибоедова снова поедешь по Вознесенскому, потом на Московский свернешь. Вроде там нормальная трасса.

Щербак глянул на него недовольно, но ничего не сказал. Васильев лучше знал дорогу, часто бывал в разведке.

Машина двигалась небыстро , объезжая кучи мусора и ржавые остовы автомашин, которыми в изобилии были завалены мостовые. То и дело колеса хрустели, раздавливая очередной скелет. Люди, животные- трупы лежали на каждом шагу…

Антон содрогнулся, разглядывая Исаакиевский Собор в левое обзорное окно. На площади Декабристов перед по-прежнему величественным, но каким-то уж очень серым и мрачным зданием, возвышались несколько рядов виселиц с болтающимися в них мумиями. У входа на в Собор на ступенях лежало множество дочиста обглоданных желтоватых скелетов. Антон отвернулся. Его замутило от этого зрелища.

Он помнил Питер совсем другим. Много лет назад, еще в детстве, он был в Питере. Гулял именно здесь, по красивой ухоженной площади перед Исаакиевским Собором. Он мало что запомнил. Помнил, что поднимались с папой и мамой высоко-высоко на Исаакий, на саму колоннаду, откуда открывался потрясающий вид на зеленую площадь. Помнил солнце, лето, было жарко, но временами внезапно налетал холодный ветер; кстати, приезжие одевались теплее, чем местные. Конечно, были толпы гуляющих туристов – немцев, итальянцев, французов, шумно жующих жвачку и громко перекликивающихся на непонятных языках. Отец сказал Антону, что для иностранцев билет в Собор стоит в пять раз больше, чем для русских. Антона это так сильно удивило, что факт врезался в память и всплыл именно сейчас. Сейчас эти праздничные воспоминания казались нарезкой кадров из фильма-сказки. Слишком уж отличалась действительность от детских обрывочных воспоминаний…

– Мародеров вздергивали, – объяснил Димка, взявший на себя роль гида. – Кто-то начал вешать больных, так и появились здесь первые виселицы, но инфицированных все-таки чаще сжигали или закапывали. А вот грабителей было очень много, и не всех стреляли. Часто люди решали все по методу Линча.

БРДМ пронесся мимо храма, распугивая скакавшие по мостовой стаи ворон. С гнусавым карканьем птицы взметнулись в воздух почти из-под самых колес машины. Водитель чертыхнулся.

– Дави их, Щербак. Ни хрена от ворон хорошего нет и не будет. Падаль только жрут…

– Сказочная здесь красота была раньше… – Антон не мог оторваться от Исаакия, жадно запоминая каждую деталь того, что видел.

Димка кивнул, не оборачиваясь.

– Там и сейчас красиво, хотя многое растащили или разломали. В эпидемию с балкона люди бросались. Хотели возвышенно погибнуть, так чтобы город видел. Много людей спрыгнуло. Очень много. Тем, кто сначала забирался на самый верх, везло меньше , чем остальным. Они сначала о фронтон ударялись при падении, и только потом… – он осекся. – Был я внутри не так давно – мало там интересного осталось. Только здание заброшенное, и кучи трупов повсюду. Тут целая война была. Говорят, месяц люди Собор отбивали от шатунов. Засели там внутри, забаррикадировали входы и жили с семьями. Да не удержали здание. Слишком много их было. Последние защитники как раз и забрались на колоннаду. Вели бой до последнего патрона, живыми не захотели им в руки даться… Ну и тоже спрыгнули с фронтона в конце концов, как и многие другие до них… Вот так-то, Тоха… На Почтамтскую не надо, Щербак. Прямо давай, у реки направо завернешь.

Щербак и сам видел, что Васильев прав. Впереди, там, где раньше находилось здание Почтамта, виднелась большая воронка, от близлежащих домов остались одни обломки, торчащие из земли, как осколки костей.

– Авиабомба, – пояснил хмуро Дима. – Когда каша заварилась, армия оцепила Адмиралтейку, решили сбросить бомбы, чтобы шатунов уничтожить. Их тут очень много было. Ну вот и кинули. Почтамт разнесли к чертям. Толку-то…

– Хорошо, не ядерную бомбу кинули, – сочувственно пробормотал ошарашенный Антон, мельком зацепив взглядом большую воронку.

– Хотели вроде, да в последний момент передумали, видать. Иначе б нас тут не было…