Пандемия - Евгений Ермаков

Вот и сейчас снайпер, закрепив винтовку на перилах и удобно усевшись на раскладном стульчике, изучал Адмиралтейку в оптический прицел. Он столь внимательно разглядывал набережную, что заметил Антона лишь когда тот подошел вплотную. Штерн вздрогнул, зыркнул недовольно на парня.

– Черт! Напугал! Чего ходишь так тихо?

– Призраков распугиваю. – продерзил Левченко, которого по непонятной причине с самого утра разбирало зло.

– Это ты, брат, рано на охоту вышел. После полуночи здесь много духов шатается на верхних этажах. Был у нас паренек, вроде тебя, все бродил ночами наверху , призраков умерших видел, якобы. Контакт пытался установить. А потом хабах и вывалился из окна. То ли случайно, то ли нарочно руки на себя наложил, поди теперь разбери. Так что ты запомни, парень – чем пристальнее вглядываешься в бездну, тем внимательнее она смотрит на тебя… Сначала шутки ради себя тешишь, и не заметишь, как пучина засосет. Чего доброго, и в самом деле начнешь духов видеть. Ты уверен, что выдержишь такое? Завязывай с этим, тут и так чертовщины хватает. Кстати, хочешь из снайперки пальнуть? Я сегодня добрый.

– Нет, спасибо. Шатунов валить это ваше дело. – буркнул Антон исподлобья.

– Зря не хочешь, для тренировки полезно. У стрелка, если он постоянно не тренируется, навык пропадает. Дело известное. Если хочешь оставаться на месте, нужно быстро идти вперед. А тут на другой стороне Невы- бесплатный тир каждый день. Или желаешь в воду зайти, да не вымокнуть? Шалишь, брат!

Заметив движение по ту сторону Невы, он быстро прильнул к окуляру.

– Вооон, бежит сволота… Шустрый какой, падла..

Он плавно нажал спуск. Винтовка с тихим шипением выплюнула пулю. Латунная гильза , звеня, упала на пол балкона.

– Еще один! – с удовлетворением произнес Штерн. – Готов, голубчик. Шестьсот двадцать третий. Сквозное в голову, чистая работа!

– Вы что, счет им ведете?

– Само собой. Любой снайпер зарубки делает. Я лично в уме запоминаю.

– Они вам во сне не снятся? – с едва заметной издевкой спросил Антон.

– Шел бы ты знаешь куда! Чего там снится! – Штерн снова оторвался от окуляра. – Это ж не люди! У них души уже нет. Я ж по людям не стреляю!

– А если вдруг обнаружится, что душа у них еще имеется, перестанете по ним палить?

– Душа? У этих зомби? Ты, парень, книг паршивых начитался. Так если рассуждать, вообще надо ложиться и помирать. Потому что с такой философией или с ума сойдешь, или сам себе пулю пустишь в висок. Если каждый раз перед тем, как курок спускать, об этом думать…

Он умолк, достал из кармана мятую пачку сигарет.

– Закуришь?

– Давайте. – помедлил Левченко.

Оба закурили. Антон не удержался, закашлялся. Штерн с любопытством разглядывал Антона.

– Чудные вы, островные. Девственники какие-то моральные. Курить, смотрю, не умеешь даже толком, разговорчики бестолковые травишь, как пацифист последний… Девушка-то у тебя была вообще или не успел?

Антон чуть покраснел, отводя глаза. Не любил он таких расспросов…

– Я вот успел в свое время нагуляться.. Мне ж тридцать шесть уже. Считай, свое отгулял. Тебе познакомиться надо с барышнями; есть там одна, Катя. Ну, теперь считай, без мужа. Познакомься с ней. А то так и не попробуешь это дело… Может, и успеешь. Заберут их скоро на "Циолковского", и кончится наша малина… Не увидим мы больше здесь женщин в Питере…

– Да слышал я, что их скоро увезут… А в этих все-таки не стреляйте без нужды. Вдруг у них и впрямь душа есть, и потом они к вам являться начнут ночами…

– Слушай, гуманист хренов! – взбеленился Штерн. – Иди-ка ты со своей придурошной философией к ядрене фене! Греби обратно на свой остров, и мозги людям не парь!

Антон вспыхнул, но ничего не ответил, и вышел из пустой залы. Штерн, видя что собеседник потерял к нему интерес, мгновенно отвлекся и вновь прильнул к оптическому прицелу, сощурившись…

После обеда Комбат отрядил шесть человек на Заячий остров, зачистить территорию: возглавил отряд он сам. У васильевцев было два огнемета, составивших костяк огневой мощи отряда. Остров, лежавший в руинах, к заходу солнца успешно зачистили, не понеся потерь в личном составе, вот только не смогли обнаружить ни одного павшего воина; от людей не осталось даже фрагментов тел. Что ж, этого и следовало ожидать. Ребята возвратились усталые, ощетинившиеся злобой. В глаза женщинам смотреть не решались, с ними поговорил лично Комбат.

Несмотря на распоряжение старшого, Гамов снова притащил бутыль спирта. Его развели, превратив в водку, и вместе с Горячевым они надрались до поросячьего визга. Дойдя до кондиции, они отправились в квартиры беженок – женщины занимали две просторных четырехкомнатных квартиры, с удобством разместившись в них вместе с детьми.

Неразлучная парочка повалила на кровать одну из женщин и попыталась ее изнасиловать. Антон не вникал в подробности, знал только, что оба незамедлительно отправились в карцер, причем расквашенные физиономии обоих указывали, что либо подрались они из-за женщин, и подрались как следует, на совесть, либо отделали их сами беженки. Впрочем, поделом…

[Отбой был в десять вечера, как всегда. И вновь Антону не спалось. И не только из-за предстоящей ему завтра экспедиции. Просто в последнее время он отчего-то спал все меньше и меньше. Иногда два-три часа, и этого вполне хватало. Сон пришел в тот момент, когда он решил, что уже не уснет и придется ворочаться всю ночь. И снова это был жуткий кошмарный сон.

Он увидел, что бетонный периметр Базы был прорван, и неисчислимые орды шатунов ворвались на ее территорию. И была это такая непреодолимая сила, что никакими усилиями эту реку инфицированных люди не могли остановить. Шатуны ворвались в Башню и завязалась рукопашная прямо в казарме. Оружия у мертвяков, конечно, не было. Они просто рвали людей на части голыми руками. Люди, отстреливаясь, поднимались все выше, пока не оказались на крыше Башни. Люки заперли ломами и скучились возле них. Крышки люков дрожали от колотивших в них снизу разъяренных тел. Было ясно, что долго крышки не продержатся. Антон отошел к самому краю, глянул вниз с высоты шестнадцати этажного дома. Голова резко закружилась. Внизу колыхалось целое море инфицированных, словно собравшихся на митинг; все вокруг башни было ими заполнено. Сзади раздался треск вырванной с мясом из петель крышки люка. Он не стал оборачиваться. Люди синхронно ударили из автоматов по шатунам. Антон не стал дожидаться неизбежного… И шагнул вниз, с крыши. Навстречу смерти, навстречу колыхавшемуся внизу морю больных истощенных оборванцев… Он проснулся во время затяжного полета, так и не достигнув земли…]

Глава IV

Разведка боем

– Эй, сони ленивые! Подъем! Шесть утра! – Хмельницкий по обыкновению, громко басил.

– Хмельницкий, хватить орать, ладно? – буркнул Димка. Он уже встал и одевался.

Антон глянул с верхнего яруса вниз. Общий подъем был в семь утра, все остальные еще спали.

– Что ж я могу поделать, если дикция у меня такая! – гудел громким шепотом Хмельницкий.

– Тогда вообще заткнись! – прошипел Димка.

– Давайте, парни. – Хмельницкий чуть сбавил тон. -Щербак уже давно встал.

– Не спится же ему… Маньяк… – Димка чертыхнулся.

Убедившись, что Антон проснулся, Хмельницкий протопал на тумбочку Кто-то заворочался в постели, разбуженный его громким басом.

Антон отчаянно зевал, разевая рот как кашалот.

– Чего ради он поднял нас так рано?

– Обычное дело. Разведка выезжает на место ни свет, ни заря. Комбат говорит- раньше начнешь, раньше кончишь. Все таки, путь неблизкий… Как настроение? Волнуешься?

Антон неопределенно пожал плечами.

– Есть немного…

– Правильно. – кивнул Васильев. – Мандраж перед выездом всегда есть. Это нормально. Посмотришь на город, ты же хотел достопримечательности увидеть!

Димка коротко хохотнул, накладывая себе половником овсяную кашу, не дожидаясь, пока подойдет кашевар, нарезавший что-то на разделочной доске.

– Блин, Павел! Картошки бы сварил. Достали уже твои каши. То сечка, то перловка, то овсянка. Нормального чего-нибудь мы от тебя дождемся?

– Каши очень полезны для кишечника. – ответил тот важно, с достоинством поправляя съехавший на бок колпак.

– Я скоро взвою как собака Баскервилей. Чтоб завтра картошки нажарил, усек? С мясом, самое главное! Тушенку открывай, хватит жлобиться!

Димка сел за столик, присоединившись к Антону, с отвращением зачерпнул ложку овсянки и сунул в рот, нехотя принявшись жевать. Посмотрел на Антона, с энтузиазмом уплетавшего кашу.

– Сразу видно, ты новенький. Кормили бы тебя каждый день на протяжении нескольких лет этой кашей, ты б на нее смотреть не мог. Я вот колбасу с собой взял. Хоть нормальной еды поедим в обед. Нашли мы тут один мясокомбинат, так там в морозилке килограммов сто колбасы хранилось.