Face-to-face - Галина Тер-Микаэлян

Поначалу появление Разумных Материков вызвало страх у Носителей Разума. Анализ показал, что вы во многом схожи с высокоорганизованными Белковыми Материками, генерирующими тепло, но чувствительность ваших рецепторов крайне низка, реакции замедлены, способность сопротивляться негативным воздействиям окружающей среды подавлена. Ученые Носителей предположили, что подобные аномалии наследственного кода вызваны гибельной дозой радиоактивного излучения (бедняги, как они были напуганы появлением людей — слабых, беззащитных, не умеющих лазить по деревьям! Примеч. А.М.) С целью проведения эксперимента они предложили некоторым из вновь прибывших на Планету Носителей Разума заведомо обречь себя на гибель и исследовать аномальные Материки, остальным же запретили проникать в ваши организмы. Обреченные на гибель Носители не имели права давать жизнь потомству, по окончании эксперимента, они должны были исчезнуть, применив к себе Жесткий Закон. Однако предки наши нарушили приказ Высшего Разума и отказались повиноваться Жесткому Закону — третьему Основному Закону цивилизации Носителей. Мы, их потомки, тоже ему не повинуемся. Мы — Независимый Разум.

Мы, Носители Независимого Разума, стали частью вас, изменив свой наследственный код. Войдя в контакт с Центром Биополя (теперь уже точно: они имеют в виду мозг, примеч. А.М.) каждой Разумной системы (человека, примеч. А.М.), мы постигаем неисчерпаемую информацию, которую он в себе несет, а затем ее интегрируем. Мы уже поняли, почему и как в условиях изобилия Планеты у высших Белковых форм зародился и прогрессировал Разум. Мы знаем, как, стремясь выжить, Разумный Материк развивал ткань Центра Биополя, приучая ее накапливать огромное количество информации и образовывать логические цепочки. Но нам еще многое предстоит узнать о вашей истории, законах общества и техническом прогрессе. Всего постичь ныне живущие поколения не успеют — лишь нашим потомкам суждено испытать радость величайшего и полного познания.

Причины многих ваших поступков изначально казались нам непонятными. Мы знаем, что для общения друг с другом ваш интеллект позволил вам изобрести символику — набор механических или электромагнитных колебаний, доступных восприятию ваших рецепторов (похоже, речь идет о звуках и буквах и, соответственно, об ухе — приемнике механических колебаний воздуха, и глазе — приемнике света, примеч. A. М.) и что вы используете достижения науки и техники, чтобы восполнить свои ограниченные возможности (у них уже есть информация о наших микроскопах, телескопах, телефонах и радиоприемниках! Примеч. А.М.).

Так почему же вы обычно пытаетесь добиться своей цели с помощью насилия, если можно достичь согласия с помощью символики? (Им никак не понять, почему люди используют оружие и начинают войны, когда можно убедить друг друга словом! Примеч. А.М.) Из-за этого многие представители вашей расы бессмысленно прекращают существование, не успев дать жизнь потомкам.

Почему вы намеренно искажаете передаваемую друг другу символикой информацию, вместо того, чтобы стремиться к точности? (Действительно, почему в нашем мире столько лжи? Примеч. А.М.) В результате истина остается недоступной никому.

Почему ваш способ передачи опыта молодым поколениям столь непродуктивен? Ценой огромных затрат энергии Юным Материкам на протяжении периода взросления вдалбливают догмы и правила, смысл которых, порою, неясен даже тем, кто их обучает. Усвоение информации при этом в среднем не превышает пяти процентов и, в результате, повзрослев, вы с облегчением стараетесь забыть все, чему вас учили, начиная черпать познания из собственного опыта, пользуясь методом проб и ошибок (и они тысячу раз правы, наша система обучения оставляет желать лучшего! Примеч. А.М.).

Почему ваши поступки часто полностью лишены логики? Не овладев истинными познаниями, не постигнув до конца законов строения вещества, вы пытаетесь управлять химическими процессами и искусственным распадом ядра атома, разрушая породившую вас природу и вредя самим себе.

Не познав всех функций собственных Белковых систем, вы пытаетесь их совершенствовать, беспорядочно вводя в свои организмы многочисленные химические препараты и разрушая этим собственный Белок. (Поддерживаю, и я сто раз была права, отказавшись от анальгина! Заменю его на аспирин. Примеч. А.М.)

Не владея информацией о причинно-следственных связях, вы начинаете фантазировать, строя совершенно нелепые умозаключения и самым невероятным образом объясняя естественные последствия своих поступков и явлений природы.

Почему вместо того, чтобы постараться исправить свои ошибки, вы пытаетесь их оправдывать? Почему погрешности, вызванные несовершенством ваших приборов, вы без колебаний списываете на допустимые отклонения?

Вину за свои несбывшиеся надежды и нарушенные планы вы обычно возлагаете не на себя, а на другие Разумные Материки или на естественные катаклизмы, а порою — на некую нематериальную субстанцию, которая, якобы, несет ответственность за все процессы на Планете. (Они, однако же, неплохо постигли человеческую психологию! Примеч. А.М.)

Пытаясь объяснить непонятное, Независимый Разум поставил перед собой задачу установить контакт между нашими цивилизациями. Двадцать один раз Планета обошла греющую ее Звезду прежде, чем наши предки нашли способ дать знать вам о своем существовании. Они использовали доступную вашему восприятию символику, но допустили ошибку, и мы, их потомки, готовы это признать. Ошибка в том, что Носители Разума мыслят сообща и сообща передают вам информацию, но ее накапливает Центр биополя только одного Материка или, в лучшем случае, нескольких. (Действительно, пока о них знаю только я, ну, и Сережа с академиком Оганесяном, примеч. А.М.) Станет ли переданная нами информация доступна всей вашей цивилизации? (Да, именно я обязана донести эту информацию до других людей, это мой долг перед двумя цивилизациями, примеч. А.М.) Ведь в вашем мире часто случается, что знания, хранимые Центром биополя одного Разумного Материка, так и остаются невостребованными. Они исчезают, когда прекращается жизнедеятельность этого Материка, и ткань его подвергается необратимому распаду.

Отложив ручку, Ада Эрнестовна стиснула ладонями виски и закрыла воспаленные от усталости глаза — ей показалось вдруг, что комната вокруг нее начала ходить ходуном. На тумбочке неожиданно затрещал будильник — семь часов утра.

«Надо же — утро, — равнодушно подумала она, — вторую ночь я уже не сплю. Может, у меня действительно уже началась шизофрения? Нет, я расшифровала все правильно, другого толкования текстов быть не может. Сегодня закончу работу, мне осталось совсем немного. В институт не поеду — позвоню, скажу, что простыла. Что у меня сегодня — две лекции? Ничего, пусть студенты немного отдохнут и порадуются — они тоже люди. А книгу… книгу я должна опубликовать, чтобы там Петя ни говорил. Я должна это сделать, пока… пока моя ткань не подверглась необратимому распаду, иначе мне не будет прощения. Но как — как я смогу это сделать? Если первый отдел не разрешит, то в редакции никто даже разговаривать со мной не будет. Самиздат? Смешно и не солидно. Да они и издают-то, кажется, только политическое — Солженицына, там, Буковского. Конечно же, Ганс! У него, кажется, есть контакт с каким-то шведским издательством, они публикуют книги на немецком языке. Я сама сделаю перевод. Да, но как передать ему материал? Надо ехать на симпозиум, леший им в глотку!»

Тошно о таком думать, но это был единственный выход. Порывшись в кармане пальто, Ада Эрнестовна нашла, наконец, то, что хотела — бумажку с телефоном, который две недели назад ей дали в Большом доме. Нужно было всего-то позвонить и сказать два слова, но как же это было тяжело! Она бросила взгляд на громко тикающий будильник — только половина восьмого, можно пока немного расслабиться.

«Рано — позвоню в десять или… в одиннадцать. Скажу этому деятелю из Большого дома, что согласна ехать шпионить или чего там еще они от меня хотят. Думаю, проку им от меня с моей близорукостью будет мало, но это уж их проблемы. Ладно, надо подумать о деле — рукопись мне через границу провезти не разрешат, таможенники конфискуют все бумаги без штампа первого отдела. Придется как-то спрятать. Жаль, что плохо печатаю на машинке, при переводе на немецкий буду сразу записывать все очень четким почерком, чтобы не переписывать. Потом попрошу у Сережи „Зенит“ и сама сфотографирую, пленку проявлять умею. Зашью… зашью, например, в трусы — не станут же они меня раздевать на таможне. Ганс, если узнает, посмеется. Фу, какая пошлятина в голову лезет! — ей самой стало немного смешно от этих мыслей: — Кажется, я уже из ума начинаю выживать на старости лет. Ладно, еще немного поработаю».