Бандит - Юлия Латынина

— Котлетку хочешь? — спросила Вера.

— Нечего ему котлетку, — тут же рявкнул рядом Пал Палыч, — он у нас буржуй!

Ты с него за котлету столько спроси, сколько он с тебя за мороженое. Валерий молча пил воду.

— У, суки, — прибавил старик, бессильно грозя изрыгающему русскую речь приемнику. — страну продали! Вчера пришел к Петьке, а на соседней площадке в двери ванну вносят, шире моей комнаты ванна! Ворюги!

— Да ладно тебе, — сказал Валерий, — ты на себя посмотри, Гаврилыч. Ты человека из-за света в уборной готов в толчок спустить, а туда же — мораль читаешь. — Демократы продажные, — сказал старичок, — народ изводят. На улицах среди бела дня стреляют. Сто сорок миллиардов рублей продали!

— Изводят, — согласился Валерий.

— Только не из-за света в уборной. Из-за сорока миллиардов — изведут, а вот из-за света в уборной — навряд ли.

За всеми этими делами Валерий едва не забыл о вечерней встрече с Иванцовым.

Он приехал к ресторану минута в минуту, и припарковавшийся чуть ранее Иванцов с изумлением посмотрел на свежую, как речная форель, «шестерку» вишневого цвета, лихо подкатившую к бровке, и на одежду высадившегося из нее человека. Валерий был облачен в новенький, под стать машине, серый двубортный костюм, и по белизне его рубашка могла выдержать конкуренцию с совестью праведника. Единственным недостатком одежды был галстук. Галстук вполне достойный, тихой расцветки, однако завязан он был каким-то буйным узлом и свешивался непозволительно низко.

Когда они входили в стеклянные двери, Валерий оглянулся: на другом конце улицы, в стороне от веселья, тихо тормозил желтенький «Москвич» — это Пашка вызвался подстраховать Валерия, если чего.

В ресторане было шумно и весело, разноцветные фонари качались на потолке и рассыпались радужными блестками в начищенных квадратиках паркета и хрустальных бокалах, сияли на мокрых боках вытянувшихся во всю длину тарелки угрей и золотистых корочках жареных цыплят.

— Ну что, так сможешь? — с улыбкой справился Иванцов, обводя рукой низкий сводчатый зал.

— Дадите ссуду — смогу, — сказал Валерий.

Иванцов помолчал, поджидая, пока официант выставит на столе заказанные напитки. Вслед за напитками с тележки на стол перекочевали тарелочки с утопающими в зелени, тонко нарезанными помидорами, золотистые пальчики осетрины «орли» и мельхиоровая вазочка с пряным соусом. Официант отошел, и Иванцов спросил: — А что это за история с фирмой «Топаз»?

— Так, — сказал Валерий, — я с ними поговорил культурненько…

— Наивный вы человек, Валерий Игоревич. Думаете, они от вас отстали? — Не отстали, так отстанут.

Юрий Сергеевич отправил в рот пышущий жаром ломтик, задумчиво прожевал, прислушиваясь к собственным ощущениям, крякнул и сказал: — Понимаешь, Валерий, я тебе скажу честно, что твое вчерашнее приключение вызвало среди моих коллег не самые приятные комментарии.

—Ну?

— Мы не можем ссудить тебе деньги под тридцать пять процентов. Только под сорок два.

— Что?! — Это не мое решение, Валерий. Я, сосвоей стороны…

— Почему? — Все та же вчерашняя история. Фактор дополнительного риска. — Э, нет, — сказал Валерий. — Если человек платит «крыше» — это фактор дополнительного риска. Да вы с меня теперь не тридцать пять, а пятнадцать брать должны! — Валерий, ты пойми меня! Эти вопросы не я решаю!

Подошедший официант поставил на стол бутылку, завернутую в заграничную подарочную бумагу с тиснеными розочками.

— Я не заказывал, — сказал Валерий. — Вон та компания посылает вам, -объяснил официант.

Валерий взглянул: в глубине зала веселились несколько человек, незнакомые рожи.

Валерий потянулся к бутылке и развернул бумагу. Застыл. Это была не водка и не вино. Это была пластиковая бутыль с иностранной надписью: «Antifreeze».

— Ты чего? — испуганно спросил Юрий Сергеевич. — Я сейчас.

Валерий поднялся, зажав бутыль в руке, и направился к компании за столиком.

Компания была упакована как следует. У молодых людей из кармашков пиджаков торчали хвостиком вверх рации, а под мышками, судя по тому, как бугрились складки ткани, имелось что-то еще.

У человека, сидевшего во главе стола, было круглое, как грампластинка, лицо с чуть взлетавшими кверху уголками бровей. По обеим сторонам некогда сломанного носа глядели спокойные, чуть выпуклые глаза цвета мокрого асфальта. Кулаки торчали из рукавов рубашки, как садовые грабли из стаканчика для перьев, и каждый из них был размером с хороший батон «Бородинского». Он выглядел как огромный придорожный валун, обряженный в джинсы и привезенный в ресторан.

Среди сявок в дорогих костюмах этот человек был похож на художника-мультипликатора в компании нарисованных им бармалеев.

Двое поднялись навстречу Валерию. Он нехорошо усмехнулся, но тут человек, сидевший в центре стола, сказал: — Садись, Валерий Игоревич. Я уж ждал ждал, пока ты придешь, — пришлось приглашение присылать.

— А мы знакомы? — спросил Валерий.

— Заочно знакомы, — сказал мужик, блеснув золотыми коронками, — ты моему финансовому директору рожу начистил, — и махнул рукой влево.

Валерий оглянулся и только тут заметил скалящегося в полумраке Рыжего. — Ты зачем, Валера, — спросил Шерхан, — за Шакурова мазу тянул?

— Тянул, — сказал Валерий, — и еще потяну. — Ладно, замнем для ясности. Ты чего с этим жмуриком сидишь?

— Ужинаю.

— А я слыхал, тебе бабки нужны.

— Бабки всем нужны, даже канарейке на корм.

— И что он, дает тебе ссуду-то?

— Да.

Шерхан закрыл глаза.

— А я вот захочу — и не даст, — сообщил Шерхан.

Валерий молча усмехнулся.

— Ты зубы-то не скаль, — сказал Шерхан, — сколько ты у него просишь?

— Вот налоговая инспекция придет — ей скажу.

Шерхан усмехнулся.

— Вовчик, позови-ка этого бизнесмена, — приказал он.

Вовчик — молодой парень с перебитым носом и в рубашке а-ля какаду — поднялся из-за стола и, растолкав танцующих, подошел к Юрию Сергеевичу. Что-то он ему проворковал на ухо — неизвестно что, но Юрий Сергеевич покорно встал и пошел за Вовчиком.

— У тебя пацан на сколько ссуду просит? — задал вопрос Шерхан, когда Юрий Сергеевич предстал перед его особой.

— Сорок тысяч долларов.

— Срок погашения?

— Три месяца.

— Проценты?

— Тридцать пять годовых.

— Много, — сказал Шерхан, — грабишь людей, буржуй. Ну да ладно. Иди кушай. Вон, тебе горячее принесли.

На лице Иванцова ничего было нельзя прочесть, как на отмокшей в воде водочной наклейке. Он молча подергал бровями, развернулся и пошел обратно к своему столику. — Выйдем и поговорим, — сказал Шерхан.

— Выйти можно, — согласился Валерий.

Один из людей Шерхана поднялся и прошел вправо, мимо почтительно раздвинувшихся официантов. Валерий последовал за ним. Уже сделав шаг в коридор, он сообразил, что бандиты двинулись не к общему выходу, у которого стоял швейцар в галунах и куда ежеминутно подъезжали длинные и дорогие тачки, сверкающие в свете фонарей, а к какой-то служебной дырке — лазу в темный, укрытый навесом двор, где одиноко грустили три привилегированные машины. В одной из них Валерий узнал вчерашний «Вольво» Рыжего. Ворота со двора открывались в неоглядную асфальтовую даль, и где-то справа то вспыхивал, то гас желтый мигающий светофор.

Валерий вышел и тут же стал спиной к облупившейся желтой стене здания. Слева, из-за орешеченного окна кухни, доносился шум посудомойки и треск жарящейся картошки, у выезда из двора одиноко блестели в лунном свете сметенные к тротуару осколки фары.

Бандиты обступили Валерия полукругом. Теперь их было уже не шесть, а десять, — они откуда-то высыпали, как комары в летнюю ночь. Шерхан стоял впереди, сзади маячила продолговатая, как телефонная трубка, рожа Рыжего. Валерия неприятно задело то, что Шерхан вышел во двор, нянча в руках стеклянную пивную кружку, и теперь стоял, улыбаясь и время от времени прикладываясь к кружке. Кружка была длинная, как нога манекенщицы. Огромный кулак Шерхана охватывал ее целиком.

— Чего ждем? — сказал, ухмыляясь, один из бандитов, тот самый, который сопровождал Рыжего в первой поездке.

Шерхан предостерегающе поднял руку.

— У меня к тебе предложение, парень, — сказал Шерхан, взмахнув кружкой.

— Я тебе дам ссуду. Восемьдесят кусков. И под шесть процентов. А?

— Нет, — сказал Валерий.

— Чего ж так? — Не стоит сазану брать ссуду у щуки.

— Придушить его надо, — зашипел Рыжий, суетливо выскакивая вперед.

— Придуши, — вдруг сказал Шерхан.

Рыжий сунул руку в карман, выхватывая пистолет. В следующую секунду волосатая лапа Шерхана резко опустилась на его запястье и выдернула ствол. — Ты сказал придушить, а не пристрелить, — заметил Шерхан, — менты, они, знаешь, на выстрелы сбегаются, как к артисту за автографом…