Записки истребителя - Анатолий Кожевников

Линию фронта пересекли на бреющем восточнее станции Лиски. Лучи солнца ослепительно ярко блестели на глади тихого Дона. Ни одного выстрела. Все живое как будто дремало, наслаждаясь теплым солнечным днем "бабьего лета".

Летим на высоте 300 метров. На полевом стане бывшего колхоза "Первое Мая" синие дымки. Отчетливо видны походные кухни. У коновязей, блестя гладкими спинами, около сотни военных лошадей. Неподалеку, в небольшом логу, расположилась, очевидно, на привал фашистская пехота.

Дальше - Покровское. Дороги в село пусты, на улице тоже ни души.

"Наверное, здесь у немцев штаб, - подумал я. Потому и запретили всякое движение".

Мы кружимся над селом, над его окрестностями, снижаясь до бреющего. Просматриваем каждую балку, но не находим ни малейшего признака позиций дальнобойной батареи.

Странно ведет себя противник. Мы летаем над одним районом уже около получаса, но с земли не раздалось ни одного выстрела. Подумываю над тем, что придется возвращаться, не выполнив задания. В это время по дороге к Покровскому показался мотоцикл.

Даю сигнал ведомому, его самолет входит в пике. Длинные струйки трасс накрывают мотоциклиста.

Молодец Простов, стрелок хороший и летчик смелый! А Простов уже вывел машину из атаки и занял свое место в паре.

Решаю внезапно выскочить на колхоз "Первое Мая", атаковать коновязи полевого стана, а затем накрыть пехоту.

Летим со стороны солнца. Уже видны лошади. Видно, как из колодца немец достает воду. Очевидно, во время первого пролета гитлеровцы приняли нас за своих. Незначительное снижение. Беру в прицел лошадей, легкий нажим на гашетку, и... коновязь походит на ад.

Кони встают на дыбы и тут же падают, здоровые рвут поводья, мчатся в разные стороны.

А мы. прижавшись к земле, уже над привалом пехоты. У немцев обед. Солдаты сидят на пожелтевшей осенней траве, поблескивают котелки.

Маленькая горка - и реактивные снаряды двенадцатью разрывами накрывают пехоту. Только теперь за- строчила зенитная артиллерия. Мы повторяем атаки.

Трассы снарядов немецких малокалиберных пушек проходят то справа, то слева. Снаряды рвутся рядом с нами, пятнают небо. Резко бросаю самолет из стороны в сторону. То же делает и Простов.

Берем курс на свой аэродром. Вот и Дон с песчаными отмелями. За ним сосновый лес. Разрывы вражеских снарядов продолжают сопровождать нас еще десять - пятнадцать секунд, и стрельба прекращается.

Прямо на аэродром за нами приехала штабная "эмка". Разведданные необходимы позарез. Но что же мы сообщим? Словно только теперь я понял, что задание нами не выполнено.

В штабе командир спросил:

- Где батарея?

- Не видели, товарищ командир, - ответили мы почти одновременно.

- А что же вы видели? - В голосе командира чувствовались нотки раздражения.

Мы начали докладывать все по порядку, а он, глядя на карту, о чем-то думал. Когда доклад был окончен, Командир оторвался от карты и, как бы продолжая думать вслух, произнес:

- А батарею-то мы ищем не там, где она есть на самом деле. - И уже тоном приказа добавил: - Полетите сопровождать "илов" . Возвращаться будете в сумерках. На обратном пути еще раз проведете разведку. Ищите батарею не в районе Покровского, а южнее километров десять. Я думаю, что зенитный шквал, который обрушился на вас после штурмовки, и есть противовоздушная оборона дальнобойной батареи. А сейчас, пока есть время, идите да получше разработайте маршрут разведки. Данные о пушках должны быть у меня сегодня.

Группа штурмовиков, прикрываемая нашими истребителями, пересекла линию фронта, когда солнце уже коснулось горизонта. На цель вышли с наступлением сумерек. Штурмовики, замкнув круг, обрушились на наземного противника.

Неожиданно с запада появились "мессершмитты". Прижимаясь к земле и пользуясь темнотой, они подбирались к "илам" . Наш эшелонированный по высоте боевой порядок препятствовал осуществлению замысла противника. Немцы кружили около штурмовиков, выискивая слабое место.

Вдруг один из пикирующих "илов" качнулся с крыла на крыло и как-то неуверенно перешел на планирование. Сомнений не было - самолет подбит. Летчик старший сержант Глебов начал выравнивать машину над вражеской территорией и приземлился с убранным шасси. Ему грозил плен. Выручать товарища надо было немедленно.

Оставив часть группы прикрытия над целью, я со своим звеном устремился на помощь Глебову. Но как помочь? Времени для раздумывания было мало. Решаю штурмовым огнем прекратить доступ гитлеровцев к самолету. Это даст возможность летчику скрыться. С наступлением ночи он попытается перейти линию фронта.

Отбиваясь от "мессершмиттов" длинными пулеметными очередями, мы одновременно простреливали возможные подступы к подбитому самолету. Вскоре штурмовики закончили обработку цели и направились домой.

Мы с Простовым, сделав все, что могли, для выручки товарища, взяли курс к намеченному району разведки. Шли не высоко. Через шесть минут под нами неожиданно обозначились огромные тела дальнобойных орудий.

Фашисты, очевидно, готовились к ночному обстрелу и размаскировали батарею.

- Эх, рубанем! - решил я и ввел самолет в пикирование. В ответ с земли полетели сотни огненно-красных струй. Энергичным движением отворачиваю самолет в сторону и снижаюсь до бреющего. Этот же маневр повторяет и Простов. Мы благополучно выходим на свою территорию.

Задача выполнена, координаты известны. Командир не ошибся: батарея обнаружена на том месте, где днем по нас был сосредоточен зенитный огонь противника.

На рассвете батарея перестанет существовать...

ГЛЕБОВ ВЕРНУЛСЯ

Через день в расположение полка вернулся Глебов. С большим вниманием слушали мы его рассказ...

...Подбитый самолет я посадил между двух оврагов и сразу выскочил из кабины. Осмотрелся. По склону оврага бежало несколько гитлеровцев. Вынув пистолет, я снова забрался в кабину и приготовился к последнему бою. Почти в тот же момент увидел над собой своих истребителей. Немецкие солдаты испугались наших очередей и бросились в овраг, а я, воспользовавшись этим, быстро добрался до поля неубранного подсолнечника и спрятался.

Когда самолеты улетели, немцы побежали к моему штурмовику. Не обнаружив летчика, они стали расходиться в разные стороны, полагая, что я спрятался где-нибудь поблизости. Я слышал их голоса. Темнота мешала им и помогала мне. А тут на счастье погода стала резко портиться - пошел дождь. Ну, думаю, погода как раз для тебя, товарищ Глебов... И осторожно стал пробираться на восток.

Лишь бы успеть до рассвета к Дону. Я прикинул, что если ползти по километру в час, то можно успеть.

Часы были при мне, и я частенько поглядывал на светящийся циферблат. Все казалось, опаздываю...