Категории
Самые читаемые
RUSBOOK.SU » Проза » Современная проза » Четыре истории из жизни государственных преступников - Марк Перах

Четыре истории из жизни государственных преступников - Марк Перах

Читать онлайн Четыре истории из жизни государственных преступников - Марк Перах

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18
Перейти на страницу:

Я встретил отца Лодавичуса в вагоне для перевозки скота, в котором нас везли в Сибирь. Я оказался в самом конце шеренги зеков, когда окруженные солдатами охраны и овчарками мы один за одним вскарабкивались в телячий вагон. Единственное еще не занятое место в вагоне оказалось у самой двери, которую солдаты закрыли с грохотом, как только я подобрал ноги внутрь вагона.

Рядом с узкой полоской дощатого пола, ставшей моим жизненным пространством на три дня и три ночи, стояла бочка, в которой была ржавая вода — наш питьевой рацион на три дня пути. На ходу вода выплескивалась, и скоро вся моя одежда намокла. А рядом с бочкой была дыра, грубо вырубленная топором в стенке вагона возле пола и заменявшая для семидесяти животных, запертых в вагоне, все виды санитарных устройств, известных человечеству.

Один за другим, без перерывов, зек за зеком пробирались к дыре. После нескольких часов я перестал пытаться защитить себя от запахов, от брызг ржавой воды и мочи и от струй ледяного воздуха, бивших из дыры. Съежившись на полу и закрыв глаза, я вынудил себя не слышать, не видеть и не обонять. Потом я почувствовал, что кто-то смотрит на меня. Я открыл, глаза и увидел над собой высокого, сутулящегося человека, опиравшегося на костыль и покачивающегося на деревянной ноге.

С явно нерусским акцентом, но грамматически безупречно, он сказал:

— Давайте-ка поменяемся местами на время. Мое место вон в том углу.

В углу, который он указал, располагалась группа рослых литовцев. По тому почтению, которым они очевидно выделяли одноногого зека, сейчас стоявшего надо мной, я угадал в нем католического священника—и, по-видимому, довольно высокого ранга.

Они тут же увели его обратно в их угол, а затем в течение всех трех дней пути по-очереди сменяли меня время от времени у дыры.

Позже, уже в лагере, я разыскал отца Лодавичуса, чтобы поблагодарить его. Это была наша первая беседа; затем последовало много других бесед. Мы говорили об истории, языках, науке, но никогда о религии. Я чувствовал, что Лодавичус очень хотел бы найти слабые места в моем агностицизме. Время от времени очень мягко, осторожно, почти незаметно, он как бы подталкивал меня к логическому выводу, что во всем, что бы мы ни обсуждали, видна скрытая рука Бога. Однако, хотя мое уважение к его учености и уму росло с каждой беседой, мое воспитание в жестокой действительности тоталитарного государства создало броню, непроницаемую даже для самых изощренных аргументов, которые он пускал в ход, чтобы спасти душу 33-летнего неверующего еврея.

Когда мы вышли из столовой, холод, казалось, стал еще свирепее.

И я, и Лодавичус невольно покосились на кондей - неотапливаемую низкую бревенчатую постройку в сотне шагов от барака столовой. От одного вида промерзших стен кондея каждый зек невольно съеживался, поспешно отводя глаза. Слово “кондей” на зековско-чекистском жаргоне означало тюрьму внутри тюрьмы, “холодный карцер”, куда лагерное начальство запирало провинившихся зеков.

Кроме воды и хлеба, обитатели кондея не получали никакой еды. Однако в этот раз мы увидели солдата, который нес к кондею миску дымящегося супа.

— Смотри-ка, — сказал Лодавичус, — чечевичная похлебка от Хозяина.

Хозяином на лагерном жаргоне именовали начальника лагеря.

Зек, который в эти дни сидел в кондее, был еврей из Грузии по прозвищу Кацо.

По профессии Кацо был печник. Хотя я не знал его фамилии, мне откуда-то было известно, что его настоящее имя — Иосиф. В том году Иосиф-Кацо заканчивал двадцать первый год в заключении. С точки зрения лагерного начальства, Кацо еженедельно совершал преступление: он упорно отказывался работать в субботу. Он предпочитал проводить каждую субботу в кондее, но не сдвинуть в субботу даже один-единственный кирпич — для печи, которую он строил с необыкновенным усердием в остальные дни недели. Он мог сложить за шесть часов печь, которая требовала от любого другого печника вместе с подручным не менее трех-четырех дней; его мастерство и прилежание обеспечивали существенное добавление к мизерным зарплатам всех этих лейтенантов и капитанов, которые руководили трудом лагерных рабов. Если бы эти офицеры имели власть решать, они скорее всего закрывали бы глаза на нелепый каприз вечного зека Кацо, так как с понедельника до пятницы он делал более чем достаточно, чтобы перекрыть потерю рабочего дня в субботу. Однако над этими офицерами стояло КГБ. Кацо постоянно обеспечивал занятие куму, представителю щита и меча партии в лагере, своим вторым преступлением: он читал Библию!

Он читал Библию не украдкой, а так, что кто угодно мог видеть его за этим занятием.

Начальник политико-воспитательной части пытался раскрыть глаза Кацо на ошибочность его мировоззрения, причем наиболее сильный аргумент был такой: “Все знают, что бога нет”.

Но этот аргумент, к удивлению начальника ПВЧ, не убеждал Кацо.

Однажды группа пропагандистов из Иркутского Дома Пропаганды прибыла в лагерь и провела серию разъяснительных бесед с Иосифом-Кацо, но и они не сумели переубедить упрямого еврейско-грузинского печника. После этого Кацо стал регулярным обитателем кондея. И каждый раз, выйдя из холодного карцера, он ухитрялся раздобыть запрещенную книгу и читал ее при каждой возможности.

— Хозяин подкармливает раба, — сказал Лодовичус, кивнув в сторону солдата, несущего суп в кондей, — чтобы раб продолжал кормить хозяина. Однако этот Кацо, — признал Лодавичус, — он, конечно, исключительно бесстрашный раб!

Мне это казалось помешательством — подвергать себя такому наказанию неделю за неделей, год за годом. И ради чего? Ради сборника древних легенд?

Приноравливая мои шаги к ограниченной скорости ходьбы Лодавичуса, я шел с ним к нашему бараку. Едва мы успели приблизиться к печке, где горящие сосновые ветви выбрасывали через приоткрытую дверцу оранжевые языки, как услышали гул голосов где-то со стороны вахты. Мы разобрали часто повторяемое слово этап. Пополнение зеков прибыло в наш лагерь. Прибытие нового этапа — немалое событие в монотонном зековском существовании. Среди новоприбывших могли оказаться друзья, потерянные месяцы и даже годы назад в лагерно-тюремной мешанине. А если в этапе и не было друзей, кто-то из новоприбывших мог, возможно, принести известия о них.

Мы поспешили к вахте.

Туманный полусвет медленно подымался на восточной стороне низкого неба. Рассвет был близок. Прожектора, установленные над вахтой, бросали изломанные тени зеков, один за одним входящих в зону, на тусклую ленту обледеневшей гари, именуемой поверочной линейкой и отделявшую ряды бараков от вахты. Как только из дверей вахты возникал очередной зек, он сейчас же пускался рысью к баракам, чтобы успеть захватить место на вагонке, этой шаткой двухэтажной полати, собранной из планок, и тем самым обеспечить себе, пока не поздно, место для спанья. Те, кто опоздают к разбору незанятых вагонок, будут мотаться между бараками, урывая обрывки сна на тех вагонках, чьи постоянные обитатели окажутся на смене в каменном карьере или в кондее.

Скоро мы с Лодавичусом знали все немногие новости, а больше слухи, привезенные новым этапом. Мы повернулись к бараку, когда от вахты донеслись звуки перебранки. Кто-то просил солдат о чем-то, но солдаты в ответ только матерились. Дверь вахты распахнулась. В ней стоял, упираясь в косяк и пытаясь пятиться обратно внутрь вахты, зек, который в дополнение к стандартному зековскому облачению — ватнику, ватным штанам и валенкам — нес на голове вместо обычной облезлой ушанки странную вязаную шапку. Из серой щетины, покрывавшей его желтое лицо, крупно выбухала красная бульба замерзшего носа. Два солдата, матерясь, вытолкали его в зону, и последний пинок солдатского сапога послал его навзничь. Дверь вахты захлопнулась. Новоприбывший некоторое время оставался в лежачем положении. Затем он медленно стал на колени, еще медленнее разогнулся и прислонился к стенке вахты. Его мутные глаза скользнули но нашим лицам, и он обхватил себя руками.

— Милостивый Боже, — сказал Лодавичус. — Ведь это полковник.

Это будет его конец. Собачья смерть.

Зек, которого Лодавичус назвал полковником, сделал несколько шагов вдоль стен вахты, повернулся и сделал несколько шагов обратно, не удаляясь от двери более чем на три шага.

Я не знал, почему его называли полковником. Может быть, до ареста он действительно имел такой чин в армии, но скорее это было насмешливое лагерное прозвище.

За несколько недель до прибытия к нам полковник стал отверженным в безжалостном зековском мире. Это было в другой зоне, где, вместо каменного карьера, зеки работали на лесоповале и разделке древесины. Как и во всех других лагерях для политзаключенных, КГБ держало там группу профессиональных уголовников, чтобы в случае заварухи натравить их на беспокойных государственных преступников.

1 ... 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Четыре истории из жизни государственных преступников - Марк Перах торрент бесплатно.
Комментарии
Открыть боковую панель
Комментарии
Вася
Вася 24.11.2024 - 19:04
Прекрасное описание анального секса
Сергій
Сергій 25.01.2024 - 17:17
"Убийство миссис Спэнлоу" от Агаты Кристи – это великолепный детектив, который завораживает с первой страницы и держит в напряжении до последнего момента. Кристи, как всегда, мастерски строит