Невеста без места - Наталья Сапункова

– Княженка, – окликнули ее негромко.

Велька отпрянула от окошка, обернулась. На нее смотрела высокая худощавая старуха в темном платке, опершаяся на длинный, выше ее роста, резной посох, – Даруна, старшая волхва из Ладиного святилища. Видно, только что вышла из кухни.

– Матушка Даруна, – Велька поклонилась.

Волхва протянула сухую, как ветка, руку, погладила Вельку по плечу. Глаза ее, несмотря на старость, смотрели, как всегда, светло и ясно, и – горестно, и впервые Велька поежилась под этим взглядом.

Волхва качала головой.

– Смотрела, девонька, я на воду для сестрицы твоей, и для тебя тоже. Непростая у тебя дорога. Ты поосторожничай, милая.

У Вельки холодок пробежал по коже.

– Мне в дорогу отправиться предстоит, матушка? А куда же?

Тонкие губы старухи дрогнули в еле заметной улыбке.

– Может, и предстоит. Я не про то. Я про судьбу твою говорю. И год, и два назад не видела я злого, а теперь вижу. Может, время пришло, вот и открылось. Ты в возраст вошла. Судьба ведь, она как река, редко сворачивает с того, что положено.

– И что же будет? – осторожно спросила Велька, не очень рассчитывая услышать определенный ответ.

Так и вышло.

– Может, помогут тебе, – вздохнула волхва, – так ты не отказывайся. А не то к нам приходи, в святилище, поживешь до будущей весны, а там, глядишь, что-то и изменится. У нас безопасно, никакая злая судьба не достанет, – она посмотрела пристально, повторила: – Никакая не достанет. Подумай.

Жить год с Даруной и другими волхвами, их там три сейчас, в избушке при капище, за высоким тыном, она самой молодой была бы. Как птичкой в клетке, взаперти. Будто не жизнь жить, а быть около жизни. Ничего не случится, ни плохого, ни хорошего. Да и то, кто знает?..

Не хотелось такого Вельке.

– Спасибо, матушка Даруна, – сказала она, – да только ведь от судьбы и на коне не ускачешь.

– Это верно, – закивала волхва, – тебе ведь может и по силам все оказаться. Если помогут, – опять добавила она, глядя на Вельку со значением. – Так ты всякую помощь принимай, не отказывайся.

– Хорошо, матушка, – пообещала Велька.

Да уж, небось не станет она отказываться от помощи-то.

– Ты жар-птиц бойся, – добавила волхва тихо, – чтобы не разорвали и не заклевали. Они такие, девонька. Ненасытные бывают, злые.

Велька так и застыла.

Живо вспомнились золотые птицы из сна и как их жаль было. А они ее – разорвут?..

– Ну, гляди, – Даруна кивнула, – надумаешь, так приходи, не прогоним, – и повернулась, пошла к выходу.

– Матушка, – не удержалась Велька, – а эти птицы, я где их встречу? Неужто тут, наяву? Они – что?

– Не знаю, милая, – волхва обернулась, качнула головой.

И ушла.

А Вельке безумно захотелось к себе в горницу, забиться там в самый темный угол и сидеть долго. Да за что же ей это? И любимого изволь забыть, и оборотни что-то от нее хотят, и судьба впереди злая, и птицы прожорливые…

Любимого – забыть? Вот так, само сказалось, само назвалось. Венко, значит, ее любимый. Хотя это еще посмотреть, если забудется через пару дней, как морок дурной, так оно и ладно. А прятаться в горнице она не станет, не дело это. Тут, за окошком, столько всего интересного случиться может, нельзя ведь пропустить.

А волхва Даруна чего приходила-то? Конечно, удивительного в этом нет, и почет Даруне полагается всегда и всюду в Верилоге, и лучшее место, само собой, – с княгининой стороны, поперед боярынь. Только нечасто приходила она раньше за княжеский стол, если только по обряду не полагалось, а нынче пришла. Значит, княгиня звала? Или сама Даруна захотела – поговорить, упредить?

А во дворе тем временем зашумели, загомонили. Отец, князь, с высокого крыльца спустился, у стола встал со своей стороны, княгиню поджидая. И та уже шла, боярынями окруженная, от другого крыльца, и Чаяна с ними. Встали князь и княгиня рядом, народу поклонились, и все, кто во дворе собрались, поклонились тоже, куда как ниже.

Ворота на княжий двор, и так незапертые, распахнули теперь настежь: дескать, всякому тут сегодня рады. Однако кмети из стражной дружины у ворот выстроились – рады-то всем, но за порядком смотреть надо.

Толпой зашли купцы. Взгляд Вельки заметался по множеству незнакомых лиц, отыскивая среди них одно, то, что и хотела увидеть, и боялась того до дрожи. Но нет, не было Венко. Зато…

Других она сразу разглядела, тех, кого и боялась видеть, и не хотела. Оборотней. Они пришли, трое. Впереди стоял старший, он держал в руках блюдо, накрытое полотном. Касмет. Так вроде Венко его называл?..

Все купцы подарки принесли, у всех что-то да было в руках: блюда накрытые, мешки, ларчики. Может, и оборотни просто князю поклониться пришли и не помнят уже про встреченную на торгу девку? Мало ли их, девок.

Вот первый купец подошел, поклонился, связку мехов из мешка достал. Отец благосклонно кивнул. Словами перемолвились: да откуда едете, и все ли ладно, и да будет добрый торг вам и хорошая дорога. Все как обычно. Слышно было Вельке не так чтобы хорошо, однако разобрать можно. Вот Чаяна поднялась, подала купцу рог резной с медом, и князь тоже свой рог приподнял, выпили. Велька давно знала, что у отца в роге не мед, а взвар густой налит из сухих прошлогодних яблок. Это понятно, если отец с каждым купцом хмельной мед распивать станет, то ясную голову долго не сохранит, а она ему нынче до самого заката надобна.

Вот другие купцы подошли, с резным ларчиком, и за ними следующие, и всем Чаяна рог хмельной подавала. К вечеру сестрица и ног чуять не будет, и лица различать перестанет, а улыбаться будет гостям все так же ласково, каждому, будто ему одному рада – не подведет многолетняя выучка.

Вот и оборотни к князю приблизились. Слова говорят обычные, как все…

Касмет полотно с блюда снял, князю с поклоном протянул то, что простая тонкая ткань больше не скрывала. Что-то длинное, обернутое в красное.

Отец даже привстал, принимая в руки редкий дар: драгоценный клинок, замотанный в красный шелк. Меч.

Вот он отвернул ткань, но совсем не убрал, продолжая держать через нее, всмотрелся, и лицо его осветилось восторгом. Вокруг переглядывались, локтями друг дружку толкали. Давненько князю ни с того ни с сего таких вещиц не дарили! Не простой дар, за такое наверняка что-то попросят.

Вельке и самой взглянуть захотелось. Самые лучшие, дорогие досские клинки лишний раз стараются в руки не брать, чтобы не портить, а берут через ткань, особенно у купцов в лавках это принято. Только шелк для этого дела, конечно, баловство. Старый дядька Хорт, оружейный княжеский, считает, что чистая льняная тканина самое то будет. А шелк… Может, и правда меч совершенно особый, а может, пыль в глаза…

Только девку-холопку во много раз дешевле купить можно.

Вот отец сказал:

– Хотел бы и я вас подарком порадовать, гости дорогие. Может, подскажете каким?

Тут Велька вся превратилась в слух. И недаром.

– По душе мне одна твоя девка-челядинка, княже. Если подаришь, о другом и мечтать не стану.

Не ожидали за столами такого, загомонили, многие засмеялись – а что, дело молодое, дескать! И батюшка-князь улыбался, и княгиня, и боярыни переглядывались.

– Я-то не против, – сказал князь, – только не вся моя челядь холопы. А вольную как же я тебе отдам? Это тебе полюбовно с ее родителями решить надо. Я в этом деле неволить не могу. Что за девка-то, как зовут?

– Имени я не знаю, – сказал Касмет. – Не позовешь ли сюда всех?

Переглянувшись с княгиней Дарицей, князь кивнул, подозвал отрока, приказал. Хоть и было это происшествие ненужной задержкой, но, похоже, многим стало любопытно, кого желает иноземец получить так задорого. Да и Купала только прошла, подогрев кровь даже седым отцам, что уж говорить про молодежь. Пригожий и богатый купец ищет полюбившуюся девку и за ценой не стоит – будет про что вечерами байки сказывать.

Приказ исполнили быстро, все девки со двора выстроились перед купцами. Оборотень только мазнул по ним взглядом и отвернулся:

– Нужной мне здесь нет, княже.

– Так и у меня других нет, – развел руками князь и махнул, отпуская девок, – не обессудь, гость дорогой, найди в городе свою любушку, а там и решим.

И Чаяна по знаку княгини взяла рог с медом, шагнула к купцам, чтобы подать. По-всему, теперь следовало бы оборотню мед выпить и в сторонку отойти, другим не мешать. Но Касмет на княжну-красавицу и не взглянул.

– Девка эта моя, светлый князь! – заявил он, повысив голос. – У меня на нее права, кровью скрепленные. Ее род принадлежит моему роду!

Все умолкли, тишина повисла, смеяться, зубоскалить никому не захотелось.

– Ты говоришь, что я прячу у себя твою холопку? Или как?.. – удивился князь Велеслав.

– Нет, княже, – не опустил глаз оборотень, – ты можешь того и не знать. Она, полагаю, дочь или внучка той, что принадлежала мне… то есть нам, и право это, повторю, кровно закреплено.

– Услышал я тебя, гость дорогой, – медленно, мягко сказал князь. – Только ведь, знаешь ли, мы тут по своим законам живем, не по вашим. Ты о договоре каком-то говоришь, когда целый род в холопах у твоего рода? Не в ходу у нас такое. У нас, если холопка от вольного родила, то дитя ее вольным считается и роду отца принадлежит. И спустя семь лет прав на холопку ту предъявлять нельзя. Но полюбовно можно выкуп и спросить, и получить, хоть и больше лет прошло, чтобы обиды не было, – желаешь? Опять же, сначала девку найти надо.