Пятая жизнь - Сергей Дубянский

— Так далеко? — испугалась Юля.

— Есть ближе, но ночью они, точно, не работают.

— А как я оттуда доберусь?.. — при этом она подумала, что все равно так будет лучше, чем сидеть одной, посреди леса на закрытой по непонятной причине АЗС.

— Тут два варианта, — продолжал рассуждать Слава, — либо заправщица заболела, либо бензин кончился. Если заправщица, то утром придет другая смена, а, вот, если бензин?.. Но это вряд ли — сюда, насколько я знаю, регулярно привозят.

— Мы остаемся, — сказал Борис.

Юля решила, что ослышалась, но Славе фраза тоже показалась странной.

— «Мы» — это значит, вы вместе? — уточнил он.

— Ну, не бросать же девушку одну в чистом поле? А мне спешить некуда — завтра поймаю другую попутку, и все дела.

— Не скажу, что вы оба психи, но веселые ребята, это точно, — заключил Слава, скептически качая головой.

Юля сидела совершенно обалдевшая, и очнулась только когда Борис, вытащив со «спалки» сумку, перегнулся через ее колени и открыл дверь.

— Выходим, — сказал он, — конечная станция.

Юля молча выпрыгнула из кабины; услышала, как Борис захлопнул дверь. МАЗ взревел и обдав обоих жарким вонючим облаком, пополз дальше, натужно набирая ход.

— Пойдем, глянем, что там случилось, — бросив сумку на плечо, Борис направился к зданию.

Шорох шагов в ночи, будто дышавшей теплом и романтикой; безжизненное стеклянное строение; случайный попутчик, который мог оказаться, кем угодно… Юля подумала, что так начинается большинство триллеров, и сейчас им предстоит встреча с дьяволом, явившимся, то ли из прошлого, то ли из будущего. Будет море крови, а в конце… здесь сюжеты рознились, в зависимости от настроения режиссера.

Однако все оказалось намного прозаичнее. Над окошком кассы белел листок, и когда Борис осветил его зажигалкой, Юля прочитала отпечатанные на принтере строчки: «АЗС временно работает с 7.00 до 24.00».

— До открытия… — Борис посмотрел на часы, — три часа. Но главное, бензин есть, — в его голосе чувствовалось облегчение. Видимо, при виде мертвой станции ему приходили мысли, аналогичные Юлиным.

Он бросил на порожки сумку и уселся, достав сигарету.

— Тебе не холодно?

— Нет, — Юля тоже села, радуясь, что на ней старые джинсы и майка, а не платье; тоже закурила, бездумно вглядываясь в темноту, обрывавшую перспективу перед самым ее носом. Даже не верилось, что через пару часов робкий свет, возникнув на востоке, начнет разрастаться, постепенно возвращая миру знакомые очертания, оживляя из небытия краски и звуки.

— Зачем же ты искала меня? — Борис повернулся к девушке.

— Сама не знаю, — произнеся эту абстрактную фразу, Юля подумала, что, наверное, лучше все рассказать, положив конец этой странной истории, а завтра заправиться и к обеду предстать перед Пашей с покаянием. …Скажу, что сильно обиделась и из принципа, ночевала в машине. Не выгонит же он меня?..

— Слава пытался объяснять… — Бориса явно не устроил ответ, — но я не могу вспомнить, чтоб у нас были хоть какие-то отношения. Ты красивая, смелая, но я тебя не знаю.

— Похоже, тебя я тоже не знаю, — однако мысль об отношениях выглядела новой и интересной, впервые заставив подумать о «человеке-сне», как о мужчине.

…Нет, Паша реально круче… зато этот добрый, и он не считает меня дурой… пока не считает… — Юля вздохнула, но не с сожалением, а, скорее, от умственного напряжения — пытаясь выстроить мысли в логическую цепочку.

— Несколько лет назад… — начала она и тут же поняла, что начала не с того, — ты веришь снам?

— Я не вижу их, — Борис выбросил докуренную сигарету.

— Так не бывает. Я где-то читала, что сон обязательно состоит из двух стадий — глубокий сон, когда мозг отключается полностью, и кратковременной, когда и возникают сны. Эта, вторая, стадия длится всего минуты, поэтому многие сны не запоминаются, но видят их все.

— Может быть. И что там, в твоих снах?

— К сожалению, конкретики я мало помню, но там постоянно фигурирует человек, очень похожий на тебя. Не знаю, как объяснить… это, вроде, внутренняя память… нет, теперь я понимаю, что это не ты!..

— И чем вы занимаетесь с тем человеком? Ну, во сне.

— Разговариваем. Не знаю о чем и на каком языке, но у меня осталось ощущение голоса и такое обволакивающее чувство благости, что ли.…

— Со мной так никогда не было. Хотя хотелось бы, — Борис усмехнулся, — понимаешь, я писатель…

— Правда?!.. — Юля никогда не общалась с писателями.

— Если честно, я не издал еще ни одной книги, но пишу.

Юля подумала, что для начинающего автора он староват (в этой роли ей почему-то виделся розовощекий юноша, декламирующий стихи в школьном актовом зале), но, с другой стороны, неизвестно, когда к кому прилетает Муза. Возможно, через много лет окажется, что он — гений, не понятый при жизни; ведь бывало ж такое в истории.

— И о чем ты пишешь? — спросила она, решив, что, если это окажутся детективы или фантастика, то не только сейчас, но и через много лет он не будет никому нужен.

— О жизни, о людях, о природе… короче, о том, как все в этом мире сосуществует; о Боге, который живет в каждом из нас… в общем, это ближе к философии, чем к беллетристике.

— Интересно, — сказала Юля, подумав при этом, что вряд ли осилит книгу с одними философскими рассуждениями.

— Понимаешь, я не знаю, откуда это убеждение, но мне кажется, что понятие Бога гораздо шире, чем преподносят канонические религии… ну, хотя бы потому, что этих религий слишком много. Я, конечно, не богослов и не владею вопросом в совершенстве, но посуди сама: как Иисус, Аллах, Будда и все прочие уживаются на небе? Они ж должны тогда как-то общаться, но об этом нигде ничего не сказано. А если считать их одним богом, имеющим у разных народов разные имена — сейчас это модная теория, то почему у них разные истории, разные ритуалы?.. Да вообще все разное!

Юля, никогда не забивавшая голову подобной ерундой, вдруг вспомнила, как только что, совершенно неосознанно, обращалась к Богу, как к последней инстанции, и получается — неизвестно еще, что привело в нужное место и в нужное время именно Славину фуру, а не какую-нибудь другую. Но сформулировать все это она не смогла, поэтому спросила:

— И что?

— Вот я и хотел бы понять, что.

— Понял?

— Пожалуй, нет. Но лично мне кажется, что Бог везде — он не имеет конкретного обличья, а рассеян среди всего живого…

— А что тогда на небе? — собственно, Юлю не особо волновало местонахождение Бога, но требовалось скоротать время, а самой ей рассказать было не о чем.

— Не знаю, — Борис вздохнул, — может, совсем ничего, кроме звезд и планет… но уж рая там нет, точно! Весь наш рай, а вместе с ним и ад, находятся здесь, на земле.

— Значит, умирая мы никуда не попадаем, а, типа, исчезаем?

— Почему? Искра божья, которая есть в каждом, не может исчезнуть. Думаю, она просто переходит в другую оболочку.

— …но если туп, как дерево, родишься баобабом, и будешь баобабом тыщу лет, пока помрешь… — процитировала Юля.

— Возможно, и так….

Вдали появились яркие точки фар. Приближаясь, они выхватили из темноты фрагменты леса, похожие на театральные декорации, и вдруг Юля увидела первого «актера». …Волк! — подумала она испуганно, хотя вблизи никогда не видела этого зверя, — да нет, в наших местах их же давно уничтожили!..

Животное вышло на обочину и остановилось, пропуская машину. Та промчалась мимо, будто опустив за собой занавес, и Юле показалось, что стало еще темнее, чем прежде.

— Ты видел его? — она сжала руку Бориса.

— Кого?

В ответ послышалось рычание. Когда появились очередные фары, стало видно, что животное не одно — это была целая стая, но не волков, а собак самых разным пород, и они, оказывается, подошли уже совсем близко.

— Я боюсь… я читала, что они нападают на людей.

Один из псов, в роду которого явно преобладали овчарки, отделился от стаи, но тут снова стало темно. Борис поспешно щелкнул зажигалкой, и зверь остановился всего в паре шагов, страшно морща нос; из оскаленной пасти струйкой потянулась слюна, шерсть на загривке поднялась.

— Не двигайся, — прошептал Борис.

— Мамочка… — Юля впилась ногтями в его руку.

— Ничего не бойся.

Юля увидела, что человек и собака, не мигая, смотрят друг на друга. …Господи, я не хочу умирать!.. Сейчас они все кинутся… надо же что-то делать… Но тут пес попятился, поджал хвост и потрусил обратно к трассе, а следом за ним и вся стая, повизгивая, исчезла в темноте.

Облегченно вздохнув, Борис сунул зажигалку в карман.

— Прости, — Юля разжала онемевшие пальцы, — я тебя, кажется, оцарапала. А как это у тебя получилось?

— Я сказал им, что лучше разойтись миром.