Защита жертв преступлений - Мурад Мусаев

без привлечения внимания к личности жертвы, как состоявшейся, так и потенциальной. В науке утверждалось направление виктимологической профилактики[59].

Виктимология (от лат. viktima – жертва) – учение о жертве преступления. При этом выделяются, причем, не всегда чётко, два направления исследований. Одно из них охватывает всю совокупность проблем, относящихся к характеристике жертв: различение их по социальному положению, полу, возрасту, образованию, национальности, вероисповеданию и пр. При этом могут иметься в виду не только жертвы зарегистрированные, но и латентные, и потенциальные. Именно такой подход характерен для раздела «Состояние криминальной виктимизации в Российской Федерации», к которому мы выше обращались[60]. Это направление в наибольшей степени отвечает широким социальным программам выведения страны из унижающих личность условий бедности, социальной апатии, правового нигилизма. И в материалах IX Конгресса ООН по предупреждению преступности в разделе, посвященном сокращению виктимизации, излагаются рекомендации, обращенные ко всему обществу. «Сокращение виктимизации является по существу трёхсоставной задачей, к решению которой имеют отношение потенциальный потерпевший, правонарушитель и широкая общественность, включая представителей органов по борьбе с преступностью. …Как правило, причины насильственной виктимизации кроются в культурных обычаях, порождающих конфликты, включая ханжество, расизм, религиозный фанатизм, дискриминацию по признакам пола, гомофобию и ксенофобию. Основная задача эффективной политики предупреждения виктимизации должна заключаться в изменении таких взглядов и поощрения терпимости и социальной гармонии»[61]. Предполагается воспитательно-идеологическая работа, рассчитанная на перспективу, настолько же реальную, насколько реально решение задачи об изменении природы человеческой, идущей от скрижалей Моисеевых и десяти заповедей Нагорной проповеди Христа. Не будем считать её утопической: успехи цивилизации в деле гуманизации общественных отношений очевидны, если вспомнить мракобесие средневековья. (Однако не будем забывать и об углубляющемся расслоении общества на сверхсытых и голодных, и о кровавых межэтнических конфликтах современности, и об угрозе атомного апокалипсиса в перспективе). Есть и более прагматичные рецепты, указывающие на способы противостояния всеобщей виктимизации населения. Это – ориентация каждого на способы «самозащиты». «В той мере, в какой общество (государство) не может защитить личность от преступных посягательств, личность должна самостоятельно обеспечить свою защиту»[62]. Автор приводит пример прецедентного характера: в недалеком прошлом в городах Китая двери не запирали, так как не было необходимости в защите от посягательств на находящееся в доме имущество и на самих жильцов. Теперь китайцы обзаводятся железными дверями. Как и россияне с расцветом капитализма. Обидная для человечества перспектива!

Более узкий подход к пониманию виктимизации связан с изучением субъективных качеств лиц, ставших жертвами преступных посягательств. С этого направления зарождалась виктимология, и именно в этой части она достигла определенных успехов. Их, эти успехи, уместно связывать с программой частной профилактики. Давно замечено, что судьба человека в немалой степени зависит от него самого, его адаптации к окружающему миру. Одни уклоняются от конфликтов, другие их обостряют и даже провоцируют, пожиная соответствующие плоды.

К числу основоположников этого направления виктимологии относят Г. Гентига, который в 1948 г. Издал книгу «Преступник и его жертва. Исследование по социобиологии преступности», положившую начало изучению личностных недостатков человека, обуславливающих его предрасположенность стать жертвой преступления. В отечественной криминологической литературе приоритет утвердился за Л.В. Франком, который рассматривал как виктимное, а потому социально ущербное, провоцирующее преступность поведение потенциальной жертвы в виде распущенности, легкомыслия, неосмотрительности и пр.[63] Позже появились работы Ривмана Д.В., Коновалова В.П., Рыбальской В.Я., связывающие проблемы профилактики с преодолением виктимизации.

Л.В. Франк термином «виктимность» обозначал, как и его предшественники, «повышенную способность человека в силу социальной роли или ряда духовных и физических качеств, при определённых объективных обстоятельствах становиться потерпевшим. Виктимизации – это процесс превращения такого лица в реальную жертву, конечный совокупный результат такого процесса»[64]. Автор не пытался придавать жертве ореол невинного страдальца, вызывающего во всех случаях сочувствие и, тем более, заслуживающего его. Приводя суждение В.И. Даля о том, что «один бывает невинною жертвою злонамеренности, другой же необузданности своей», Франк замечает – трудно себе представить более точное обозначение потерпевшего от преступления в виктимологическом смысле. В поле зрения исследователей проблем виктимологии, ориентированных на цели частной профилактики, правовой квалификации действий обвиняемого и пределов компенсаций, на которые может претендовать жертва, являются вопросы личности и поведения потерпевшего, их роль в генезисе преступления, отношения между жертвой и преступником, значимые в криминалистическом и криминологическом аспектах. А.И. Долгова отмечает, что «часто преступление это результат поведения лица в конфликтной и проблемной ситуации, когда потерпевшая сторона ведёт себя не просто виктимно, но и прямо криминально». Ею разделяются суждения некоторых исследователей, что в 80 % случаев тяжкое насильственное преступление «является результатом конфликта, в котором только случай решает, кто становится жертвой, а кто виновным»[65]. Подобное суждение характерно и для других криминологических публикаций по проблеме виктимности. Так, Д.В. Ривман, один из соавторов учебника «Криминология», пишет: «В механизме преступления нередко роли преступника и жертвы переплетаются столь причудливо, что вообще приходится констатировать тот факт, что само различие между ними весьма относительно, поскольку лишь случай решает, кто станет преступником, а кто жертвой. К тому же эти роли могут взаимозаменяться и совмещаться одном лице»[66]. Мы не берём на себя смелость оценивать обоснованность такого рода суждений, – возможно, здесь имеет место некоторое преувеличение провоцирующей роли жертвы преступного посягательства. Важно другое: есть связь между поведением жертвы и преступлением, повлекшим причинение ей ущерба. Эта связь представляет интерес не только для криминологической науки, но и для правоприменителя, решающего вопросы юридической квалификации преступления, определяющего степень вины преступника и пределы компенсаций ущерба, причиненного жертве.

Теория права, уголовного и уголовно-процессуального, в частности, требуют относиться к обвиняемому как невиновному до вступления приговора в законную силу. Полагаем, что такой же презумпции следует придерживаться и по отношению к жертве (потерпевшему), пока не доказано в надлежащем процессуальном порядке её провоцирующее поведение. При этом должно быть выработано операциональное понятие провоцирующего поведения, – к нему не может относиться неопытность, неосмотрительность, беспомощность, излишняя доверчивость и наивность потенциальной жертвы. Это свойства личности, о которых ежедневно напоминает телевидение в сюжетах о мошенниках под личиной работников собеса, о гадалках и колдунах, обирающих страждущих и пр. Эти индивидуальные особенности личности, ставшей объектом преступных посягательств, могли бы войти в перечень отягчающих обстоятельств, предусмотренных уголовным законодательством. Разумеется, этому должна предшествовать их теоретическая проработка, исключающая оправдание пещерной глупости и ограниченности жертвы, превращающие её в таковую своими собственными руками. Мы испытываем большое искушение напомнить и о грехах отечественного телевидения, навязывавшего населению всей страны чудесных целителей в виде экстрасенсов Кашпировского и Чумака. Достаточно попить воды, заряженной через эфир их энергетикой, чтобы тебя миновали любые напасти – и медицинские, и криминальные. В этой корыстной практике телевизионщиков вполне уместно отметить психологические истоки виктимизации населения.

Особую тревогу вызывает виктимизация несовершеннолетних. Динамика роста преступлений, объектом посягательств которых являются несовершеннолетние, является угрожающей. Статистические данные, взятые за относительно длительный период, выглядят следующим образом. Несовершеннолетние (включая малолетних) стали жертвами преступных посягательств: в 1997 г. – 91 786 человек, в 2004 г. – 113 456, в 2006 г. – 194 364, в 2008 г. – 126 512. Число погибших подростков в результате совершения преступлений в 2008 г. составило 1914 человек. Отмечаются высокие темпы роста преступлений сексуального характера в отношении несовершеннолетних. Зарегистрировано таких преступлений: в 2003 г. – 4628, в 2004 г. – 5981, в 2005 г. – 7608, в 2006 г. – 9678, в 2008 г. – 9098 г.[67] Специалисты выделяют в качестве причин виктимизации подростков три группы факторов: социальная изоляция, связанная с оставлением школы, безнадзорностью и беспризорностью; отсутствие навыков безопасного образа жизни; распространенность у подростков черт, повышающих виктимность (легкомыслие, беспечность, беспомощность, склонность к подражательсву, влекущая к распитию спиртных напитков и наркотизму и пр.)[68].