Защита жертв преступлений - Мурад Мусаев

Итак, социальная значимость проблемы жертв преступных посягательств определяется масштабами явления, связанного с устойчивой тенденцией роста преступлений, как выявленных, так и остающихся латентными (ориентировочно – до 20 млн. жертв преступлений ежегодно). Психологической доминантой самочувствия современного человека становится синдром жертвы, переживающей последствия преступного посягательства или опасающиеся такового, что может углублять опасность социальных конфликтов и рост недоверия граждан по отношению к государственным институтам.

§ 2. О причинах роста числа жертв преступных посягательств

Можно согласиться с тем, что в общих чертах причины роста жертв преступных посягательств в значительной мере совпадают с причинами преступлений вообще, которые исследует криминологическая наука, если иметь в виду составы преступлений, преимущественным объектом посягательств которых является жизнь, здоровье, имущество человека. Активное развитие отечественной криминологии началось в Советском Союзе в 60-х годах прошлого столетия, когда идеологи ЦК КПСС осознали необходимость научного подхода к объяснению негативных явлений в стране «победившего социализма». Железный занавес надёжно закрывал страну от «тлетворного влияния Запада», и становилось всё менее убедительным объяснение преступности пережитками капитализма в сознании людей. Монопольно правящая коммунистическая партия вынуждена была пойти на беспрецедентное решение о создании Всесоюзного НИИ «По изучению причин и разработки мер предупреждения преступности» под эгидой Верховного суда СССР и Генеральной прокуратуры СССР (1963 г.). Начались социологические исследования, выясняющие отношение населения страны к определенным «ценностям социализма», уровень правового и нравственного сознания, степень их «деформации» и связь с антисоциальным (делинквентным) поведением. В науке стал утверждаться взгляд на многофакторный характер детерминации преступности, обусловленный внутренними проблемами социализма. Факторов преступности оказалось много – десятки и даже сотни. Попытка их обобщенного описания привела к выделению материальных и идеологических причин преступности; причин, лежащих в сфере общественного бытия и области общественного сознания, субъективных и объективных причин. «С развитием интеракционистского понимания причинности преступности, – пишет известный криминолог А.И. Долгова, – как взаимодействия социальной среды и личности преступника вопрос о классификации причин преступности обсуждается менее интенсивно»[47]. Думаем, что это утверждение нуждается в корректировке. Интеракционистская теория связывает объяснение преступного поведения личности с влиянием его прежнего преступного опыта, но недостаточна для выявления всего причинного комплекса.

Исследования отечественных криминологов (в том числе и упомянутого автора) и социальных психологов последних лет приводят к выделению важнейших детерминантов преступности в современной России. По сути речь идёт о факторах преступности, объединенных в укрупненные блоки. Так, в одном из последних аналитических докладов о законности и правопорядке в стране, факторами, определяющими их состояние, названы: уровень жизни граждан (бедность), имущественное расслоение населения, безнаказанность за преступления (низкий уровень работы правоохранительной системы), негативные процессы в сфере миграции населения, коррупция, алкоголизм и наркотизм, деформации общественного сознания (утрата ценностных ориентаций, правовой нигилизм)[48]. Эти факторы, как правило, тесно взаимодействуют, усиливая влияние друг друга на криминогенную обстановку. Общий негативный фон (например – ситуация экономического кризиса) неизбежно ведет к всплеску преступности.

Мы приведём здесь краткую характеристику некоторых из этих факторов, чтобы показать устойчивую связь преступности с социальными условиями и неизбежность нарастания численности жертв преступных посягательств в современной России, движущейся по пути криминального капитализма. Приводимые нами аналитические материалы и выводы не являются оригинальными: они отражены и в криминологических исследованиях отечественных учёных, и в ежегодных информационно-аналитических докладах НИИ Генеральной прокуратуры РФ, направляемых руководству страны. Последний из этих докладов, издания 2010 г., нами здесь цитируется (см. сноску).

Начинается этот раздел доклада с оценки уровня жизни граждан.

«По данным Федеральной службы государственной статистики, во II квартале 2009 г. 21,1 млн. российских граждан имели доходы ниже прожиточного минимума (размер которого составил 5187 руб.), что составило 15,0 % всего населения. При этом минимальный размер оплаты труда достигал 4330 руб.

По оценкам экспертов Института социально-экономических проблем народонаселения РАН, существующий на сегодня прожиточный минимум является не границей бедности, а границей нищеты, обеспечивающей простое выживание.

Проведенные в 2009 г. исследования показывают, что 19,3 % опрошенных граждан, которым доходов хватает только на продукты питания, готовы пойти на совершение преступлений» (стр. 9).

Следующий фактор – имущественное расслоение населения – явление, неведомое советскому периоду – порождение эпохи «демократических преобразований.

«По данным Министерства экономического развития РФ, в 2009 г. децильный коэффициент в условиях финансово-экономического кризиса в России достиг 16,7 % (1:17). А по экспертным оценкам, разрыв в доходах десяти процентов самых бедных и десяти процентов самых богатых в России составляет 1:20, а с учетом укрываемых от налогообложения доходов может достигать 40–60 % (1:40–1:60).

Имущественная поляризация населения в России в значительной мере усиливает и генерирует социальную дисгармонию (чувство несправедливости, а порой и зависти к имущественному богатству других отмечают 37 % опрошенных), рождает протестные настроения, мотивирует значительное число нарушений закона.

Такое положение дел чревато социальным взрывом и требует принятия специальной программы неотложных мер по повышению доходов основной массы населения страны и сглаживанию существующих диспропорций» (стр. 12).

Далее в докладе рассматриваются факторы безработицы, безнаказанности за преступления и правонарушения, коррупция, негативные процессы в сфере миграции населения, пьянство, алкоголизм, наркотизм, правовой нигилизм, деформация ценностных ориентаций и др.

Уместно отметить парадокс российской действительности – явление «работающих бедных».

«Из 100 % лиц, уровень доходов которых ниже прожиточного минимума, 48 % – это люди, имеющие работу, 19 % – дети в возрасте до 15 лет, тогда как в развитых странах к числу бедных, как правило, относятся только неработающие. Доля лиц трудоспособного возраста (от 16 до 60 лет) с денежными доходами ниже величины прожиточного минимума составляет около 64,2 % от всего населения страны. По оценкам специалистов, масштабы российской бедности колеблются в пределах около 70 % всего населения страны, что совпадает с социологическими опросами, где 70 % людей позиционируют себя как бедные» (стр. 10).

Мы завершим этот обзор наиболее, пожалуй, впечатляющей проблемой – проблемой бедности детей, которая определяет и неутешительные перспективы отечественной преступности, и «мудрость» государственной демографической политики.

«В структуре малоимущего населения дети (в возрасте до 16 лет) составляют около 22 % – это около 7 млн. чел. (13,5 % всех детей). Как показывают опросы детей в возрасте от 10 до 14 лет, проживающих в семьях с доходами ниже прожиточного минимума, около 27 % из них постоянно испытывают чувство голода, 17 % – чувство зависти к детям более состоятельных семей; 14,3 % мальчиков из малообеспеченных семей имеют опыт совершения краж, а 4 % отбирали деньги у своих сверстников. Всего 21 % опрошенных детей отметили уверенность в получении профессии и обеспечении себе достойного будущего, а 47 % выразили готовность совершать правонарушения, чтобы достичь успеха в жизни» (стр. 11).

Приведенный обзор основных факторов, подпитывающих преступность, делает убедительным суждение о том, что актуальным для реформируемой России стал такой психологический феномен, как осознанный социальный протест, формирующий мотивацию преступного поведения. Ярким тому примером явилось тяжкое преступление, совершенное подростком-школьником. Это уголовное дело стало достоянием средств массовой информации в 2006 г., вызвав широкий общественный резонанс с неоднозначными оценками. Мы приведем его описание по книге «Адвокатура и адвокаты»[49].

«Летом 2006 г. страну потряс не укладывающийся в границы разумного объяснения случай изуверского убийства семьи журналиста Александра Петрова, отдыхавшей на берегу реки в предгорьях Алтая. Убийца расчетливо расстреливал супругов и их малолетних детей из-за куста, а затем безжалостно добивал своих жертв камнем, топором, ножом и сбрасывал трупы в реку. Тем монстром, если верить официальной версии, был 16-летний подросток Руслан Кулиш, недавний успешный выпускник 9-го класса местной школы. Мотивы преступления предельно просты – подростку захотелось покататься на старенькой иномарке журналиста. Возможно, так и будет записано в обвинительном заключении… И это будет явным упрощением, очередной попыткой официальных органов уйти от порочащей нас правды. А правду нужно искать в тех глубинных явлениях, рождённых преступными реформаторами, которые поставили большую часть населения страны на грань выживания. Высокая мораль и убогая, бесперспективная жизнь плохо сочетаются.