Марьям - Данияр Куантканов

Так прошли первая зима и весна в Казахстане. В конце июня стало совсем тепло, и их направили на строительство плотины для водохранилища. Эта плотина и водохранилище сохранились до сих пор. Давалась дневная норма работы, и в конце дня работники получали 100 грамм ржаного хлеба на человека. Чтобы получить побольше, люди выходили на работу всей семьей. Кели брала с собой всех детей – Ахмеда и Шахида, Лечу и Зулпу. Самому старшему из детей пятнадцать, самому младшему – семь лет. Чем не рабсила? Сначала все дети активно работали, но куда им угнаться за взрослыми. Минут через сорок они устали, и чтобы не мешались под ногами, Кели отправила их подальше в поле, чтобы снующие туда-сюда люди не сбили детей с ног. После суровой зимы поле было похоже на огромный участок грязного месива. Частые весенние дожди лишь недавно прекратились, и земля еще не успела толком прогреться и подсохнуть.

«Х1оккхаза ховши 1е ловзаш, со сихха схьа йог1а! Кхузара цхьанхьа ма г1олаш. (Сидите тут, поиграйте, я скоро приду. Никуда отсюда не отходите)», – строго наказала Кели и ушла работать.

На открытом пространстве их было хорошо видно, мальчишки были уже большие и, казалось, понятливые. Прошел час, а мама все не возвращалась. Леча и Зулпа играли поодаль отдельно. Ахмед ковырял палкой в земле и нашел пару старых клубней картофеля, видимо, оставшихся с прошлого года. Братья сильно проголодались, и Шахид предложил развести костер и запечь картошку, чтобы подкрепиться. Так и сделали. Натаскали сухих веток, старший из братьев чиркнул спичкой, и игра стала намного увлекательней.

Умение самостоятельно развести костер возвышает любого мужчину, независимо от возраста. Что уж говорить про детей гор, да еще в таком возрасте, когда хочется самоутверждаться каждую секунду. Ахмед сунул в золу клубни, и пацаны, гордые, что занимаются делом никак не менее важным, чем взрослые, стали ждать.

– Глянь, может, уже все? – не терпелось младшему.

– Мне кажется, они готовы, – через три минуты повторил он.

– Они сейчас сгорят, Ахмед! – все канючил Шахид.

– Погоди, я проверю, – на правах старшего осадил брата Ахмед. – Давай, я попробую ее, если съедобна, то и ты свою долю получишь.

Он вытащил одну картофелину, долго дул, перекидывал ее из одной руки в другую, остужая. И наконец откусил кусочек.

– Да, ты был прав, она почти готова, брат.

Пока Шахид остужал клубень, старший из братьев уже доел свою порцию.

– А чего она такая горькая? – спросил младший, Шахид. Он откусил и, почувствовав жжение на языке, теперь уже жевал нехотя и скривив рот.

– Ну да, немного была горькой, – подтвердил Ахмед. – Но как говорил отец, горячее сырым не бывает! – произнес он пафосно и хотел было произнести еще одну, как ему казалось, умную фразу, но вдруг почувствовал сильную резь в животе.

– Ооох! – схватился он за живот и повалился на землю.

– Ахмед, что с тобой? – испугался младший и, бросив остатки картошки в костер, стремглав бросился в сторону строящейся плотины.

– Поправь опалубку. Вон там, слева. Да. Выше, еще выше, – Аязбай стоял поодаль и управлял стройкой, как вдруг истошный женский крик прорезал воздух. Он оглянулся и увидел, что нескольких женщин, с ревом бежали от места стройки куда-то в поле.

– Продолжайте без меня. Я сейчас. Иваныч, ты за главного, – распорядился Аязбай и быстро зашагал в ту же сторону, куда умчались несколько его работниц.

Ахмед катался по земле и орал во все горло. Кели пыталась его успокоить, но не знала, что надо делать. Шахид стоял бледный, как полотно, и плакал, глядя на мучения брата.

– Что вы тут делали, отвечай сейчас же!!! – кричала ему в лицо Дикбер. – Вы что-то съели?

Тот, боясь наказания, стойко молчал. Подбежавший Аязбай сразу обратил внимание на костер и, поковыряв в нем палкой, выкатил остатки недоеденной картошки.

– Вы ели картошку? – спросил он. Дикбер переспросила брата, и тот закивал.

– Так, ясно, срочно несите его в ближайший дом. Дайте ему выпить много воды и освободите желудок. Он, видимо, отравился прошлогодней картошкой, – уверенно заключил Аязбай, для верности помогая себе жестами.

Женщины, подхватив мальчика, понесли его, тихонько причитая что-то на чеченском.

Аязбай же приобнял Шахида.

– Жылама, еркексын ғой. Успокойся! Ты же мужчина! Пойдем за ними.

Командный, уверенный и одновременно умиротворяющий тон чужого мужчины привел мальчика в чувство, он тотчас же задушил слезы и дальше шел молча. Убедившись, что женщины в точности следуют его указаниям, Аязбай поспешил назад, к месту будущей плотины.

Поздно вечером кто-то позвал его с улицы. Он вышел и увидел в свете луны Дикбер.

– Мама велела прийти и сказать «спасибо» за спасение моего брата. Ему сейчас уже легче. Если бы не вы, он, наверное, умер бы.

– Нет, это обычный случай, старая картошка бывает ядовитой, – успокоил ее Аязбай. – Ею можно отравиться, но умереть не умрешь. Запомните, опасно есть прошлогоднюю картошку. Поэтому будьте осторожны, если найдете в поле. Ее там немало осталось. Брат пусть выздоравливает. И не переживайте, все будет так, как надо.

Дикбер шла домой, тихонько отщипывала и жевала кукурузную лепешку, которую ее мама Кели передала в знак благодарности для Аязбая. От волнения она совершенно забыла ее

передать, думая над его последними словами.

«Все будет так, как надо!»

Ведь он сказал не «хорошо», не «замечательно» а именно «так, как надо». Этот уважаемый человек всегда все знает наперед, прямо как мой отец. Как же нам тебя не хватает, дада. Увижу ли я тебя еще когда-нибудь?

К осени чеченцы уже стали понемногу понимать не только русскую, но даже и казахскую речь. Местное население стало относиться к ним более доброжелательно. Дети начали ходить в местную школу.

– Когда вырасту, буду путешествовать по всему миру, – заявил как-то раз Ахмед.

– И куда ты собрался? – спросила его Дикбер.

– Пока не знаю, но мы сегодня клеили географическую карту на ткань из мешка. Там нарисованы страны и города. Большая такая…Там Африка, Австралия есть…

Второй, после голода, проблемой было найти одежду. Та, что имелась в наличии, уже порядком поизносилась. И после рассказа Ахмеда о картах у Дикбер в голове созрел дерзкий план.

В каждом классе поочередно назначали дежурного, в обязанности которого входило помыть полы, вытереть начисто доску, закрыть окна, запереть класс на ключ и сдать его старику, который, в свою очередь, запирал и охранял всю школу. От Ахмеда требовалось лишь не закрывать плотно окна кабинета, где он мыл полы в тот день.

Была красивая звездная ночь, вовсю пели сверчки. Два человека, таясь, приблизились к школе. Первый встал на корточки, второй взобрался ему на спину, осторожно открыл окно и скрылся внутри помещения. Второй поднялся и, глядя по сторонам, стоял, не двигаясь. Через