Воскресный папа (СИ) - Резник Юлия

Да уж. Я полностью облажался. И понимание этого зудело чесоткой под ребрами. Я оперся ладонями о край раковины. Пристыженно повесил голову. Сделал глубокий размеренный вдох и, почувствовав тонкий аромат ее кожи, оставшийся на моей, замер. Знаете, если бы Ариша сошла с ума и решила дождаться, когда я высплюсь, сейчас… я бы точно сумел произвести на нее нужное впечатление. Тут уж к бабке не ходи. Я опустил взгляд и хмыкнул:

- Отбой, автогонщик.

Как будто этот парень жил отдельной от меня жизнью и во всем был виноват только он. Так сказать, переложил ответственность с больной головы на здоровую. Но легче не стало. Ни той голове, ни другой, ага.

Я вымылся. Вернулся в спальню. Поднял телефон, который почему-то валялся на полу, но, покрутив в руках, отложил в сторону. Аришиного номера я так до сих пор и не знал. А звонить Ринату посреди ночи с расспросами – означало нарваться на очередной допрос. Который бы закончился очередной порцией шуточек.

Было что-то неправильное в том, что у брата имелся Аришин номер, а у меня - нет. Надо было как-то исправлять ситуацию. Хотя, может, он мне уже и ни к чему. Её номер… – мрачно подумал я.

Нет, какие же все-таки эти бабы сложные. Ведь и дураку понятно, что я это все не со зла. Просто устал безумно, несколько дней без нормального сна, в напряжении, опять же бесконечные тосты... Да и она сама, между прочим, тоже виновата в том, что все закончилось именно так. Не нужно было быть такой красивой. И вообще… - кружились в голове мысли одна абсурднее другой. – Я совершенно не был готов к тому, что меня так торкнет. Хотя с нейрофизиологической точки зрения  все было довольно закономерно. Стрела Амура бьет ни хрена не в сердце, знаете ли. Прямо в голову, зараза такая, метит. Проходит через поясную кору, островковую долю, гипоталамус, покрышку среднего мозга и гиппокамп. Бах! Точно по предохранителям. Вот и слетели они в самый неподходящий момент. Она же врач – могла бы проникнуться! И не уходить так демонстративно. Чтобы я тут с ума сходил.

Короче, на работу ехал снова не выспавшийся и злой до чертей. А там, как на грех, не вылезал из операционной. Или, наоборот, на счастье. Думать-то о своем позоре было особенно некогда. Я уже переоделся и хотел с чистой совестью смыться, как меня поймала постовая:

- Михаил Ильич, вас завтра к шефу вызывают. К десяти.

- У меня ж плановые… - удивленно вскинул брови я.

- Ничего не знаю. Сказали быть.

- Да чтоб его! Значит, сдвигаемся. Как же мне это все дорого.

С другой стороны, там до станции скорой рукой подать. Можно было попробовать выловить Аришу и нормально, как взрослые, поговорить. Так и сказать. Устал, мол, обещаю исправиться. По телефону это тоже, конечно, можно было сказать, но как-то это было трусливо. И, в общем-то, не по мне. Хотелось ее глаза во время разговора видеть.

На этот раз я замахался так сильно, что даже гудящий поток мыслей в голове не помешал мне как следует выспаться. Перед свиданием с шефом еще успел обойти своих и пролистать пару историй. В приемную Алферова вошел точно в назначенное время.

- У себя?

- Угу. Проходите… - равнодушно зевнула секретарша и снова уткнулась в телефон.

- О, Михаил Ильич! С наступившим!

- И вас, Евгений Борисович.

- Ты присаживайся, Миша. Я тебя надолго не задержу. Знаю, что у тебя там за тарарам сейчас.

Я устроился в удобном кожаном кресле и выжидающе уставился на Алферова. Мужик он был занятой, и завов вызывал к себе не так часто. Тем интересней было, что же меня ждет? Наверняка какая-то подлива. Ничего хорошего в голову не шло…

- У меня для тебя, Михал Ильич, можно сказать, подарок.

- Как? Еще? Я думал, подарки ограничатся конфетницей от профсоюза, - схохмил я, потому что конфетница была и впрямь уродской. Выкинуть я ее не выкинул, но засунул на самую высокую полку, аккурат за электрогриль, который купил, но так ни разу и не воспользовался.

Алферов от души заржал. Видимо, и ему перепал презент…

- Подарок такой, что закачаешься! Вспоминай! О чем ты мечтал в этом году больше всего?

- Выспаться?

- Во-о-от! Горячо! – растер ладони Алферов. – А выспишься ты когда? Когда полностью укомплектуешь штат. Так?

- Да неужели вы мне нашли путевого доктора?

- Нашел! – с гордостью кивнул Евгений Борисович.

- Никак, еще одного интерна? – подозрительно сощурился я.

- Лучше! Смотри… - мне под нос подсунули тоненькую папочку. Я открыл. И залип на прикрепленной скрепкой фотографии. Дальше можно было не листать. Я и так знал, что увижу.

- Насколько я понимаю, это, – дернул головой, - уже решенный факт? Кандидатура обсуждению не подлежит?

- А ты, что? Обсудить желаешь? Не пойму, что тебя не устраивает. То, что она – баба? Не думал, что у тебя, Михаил Ильич, с этим будут проблемы.

- У меня их и нет.

Меня бесило исключительно то, что поверх моей головы решали, кто будет работать, на секундочку, в моем отделении. По сути, меня поставили перед фактом, как пацана какого-то. Как если бы все, что я делал на своем посту, и все, чего достиг, ни черта не значило. Не давало мне даже слова. Не то что права выбора. И это зверски меня бесило.

- Нет? Вот и хорошо! Ты вообще об этой барышне чего-нибудь знаешь?

- Кроме того, что за нее впрягся Фельдман?

Алферов постучал ручкой по столу и с осуждением посмотрел на меня поверх очков:

- Вообще-то я о ее уникальном опыте работы.

- Об этом мне ничего не известно.

-  Ну, что ж? Значит, тебя ждет сюрприз. Расскажешь потом, как она… - поставил точку в беседе Евгений Борисыч. Как я и думал. Моим мнением никто не интересовался. Вопрос уже был решен.

- Так когда ее переводят?

- С сегодняшней даты. Но она сразу же уезжает на курсы. Так что к работе приступит…

- Дай бог, через четыре месяца, - наверное, мне все же не удалось скрыть недовольных ноток в голосе, потому что Алферов посуровел и бросил:

- Все верно, - а потом вернулся к разложенным на столе бумажкам.

Я встал. Усилием воли замедлив шаг, добрел до двери. Открыл ее и закрыл за собой, даже не хлопнув. Ситуация на глазах усложнялась. Превращалась из просто паршивой - в дерьмовее некуда. Неизвестно, как Ариша себя поведет после того, что у нас с ней было. И как это скажется на работе. Мне в отделении и даром не нужна обиженная баба!

От злости пересохло в глотке. Я огляделся. Заприметил кофейный автомат чуть дальше по коридору и пошел к нему. Время позволяло. Сунул деньги, нажал кнопку. Все по инструкции. Но бутылку не получил. Я ударил по кнопке еще раз. И ничего.

- Ну, давай же, долбаная железяка. Я тебя русским языком прошу! – замахнулся. Поверх руки легла женская ладонь.

- Это китаец, Михаил Ильич. Он по-русски не понимает.

А я так опешил, увидев Аришу живьем, что далеко не сразу нашелся с ответом:

- Что?

- Говорю, автомат китайский. Ваш русский ему до лампочки. Я твоя не понимать, знаете ли, – ее красивые глаза смеялись. И я почему-то решил, что смеется она надо мной…

- Черт с ним, - взмахнул рукой.

- Если жалко денег – здесь указаны номера, по которым можно позвонить.

- Зачем? – тупил я не на шутку.

- Чтобы вернуть деньги, сожранные автоматом.

- Обойдусь.

Глупый какой-то у нас выходил разговор. Совсем не такой, каким я его планировал. А выходил он таким потому, что я совсем не ожидал, что в этот далеко не самый приятный момент она будет улыбаться. Негодовать – да. Обижаться – пожалуйста. К этому я был готов. А вот к смешинкам в ее голубых глазах – не был совершенно. Они меня сбивали с толку. И я забыл заготовленный текст.

- Ну, я побегу. Вы, наверное, уже в курсе… Меня в ваше отделение переводят.

- Ага. Буквально пару минут назад меня поставили перед фактом.

А вот тут ее смешинки в глазах погасли.

- Извините. Я сама только сейчас узнала об инициативах Генриха Львовича. Смалодушничала. И отказаться от протекции не смогла, – каким-то растерянным жестом Ариша растерла запястья, а потом резко вскинула на меня взгляд, и в нем уж точно никакой растерянности не было: - Но смею заверить, свое дело я знаю. И очень скоро вы получите возможность в этом убедиться.