Король — узник Фантомаса - Пьер Сувестр

— О каком? — спросил Фандор, всё ещё не преодолевший своего смятения.

— Осмелюсь ли я попросить у вас этот сувенир?

И она указала на стоящий на столе фотографический портрет Фридриха-Христиана.

«Час от часу не легче! — подумал Фандор. — Выходит, я должен подарить ей чужой портрет… почти что портрет моего соперника!..» Но делать было нечего: он взял портрет со стола и протянул его Мари. Та, казалось, чего-то ждала… Потом взяла ручку и протянула её Фандору. Он понял, что она просит его сделать надпись на фотографии.

— Нет! Ни за что!.. Никогда!.. — вскричал мнимый король.

Сделать такую надпись означало совершить не только обман, но и подлог! Желая как-то объяснить свой отказ, он добавил:

— Дорогая Мари Паскаль, мне категорически запрещено делать надписи на своих портретах…

— Кто может запретить Вашему величеству? — удивилась девушка.

— Это запрещено… это запрещено Конституцией!

Мари Паскаль широко открыла глаза, а Фандор стал думать, чем бы смягчить свой отказ, и, не придумав ничего другого, снова прижал её к сердцу. «Как же всё это дико! И какой я негодяй!» — думал он при этом…

Но влюблённые должны были тут же отстраниться друг от друга, потому что в дверь постучали. Это был метрдотель, который торжественно провозгласил:

— Сир! Это… Вульфенмименгляшк!

Фандор замер в недоумении. Ему снова предстояло разгадывать очередную загадку! Смущённая Мари Паскаль хотела уже незаметно выскользнуть за дверь, когда мнимый монарх остановил её и, подойдя к ней вплотную, быстро прошептал:

— Отправляйтесь в сыскную полицию, найдите там инспектора Жюва и расскажите ему всё относительно оторванного куска кружев…

Он ещё что-то говорил ей совсем тихо, а она согласно кивала головой. Затем Мари Паскаль скрылась за дверью.

Метрдотель между тем продолжал стоять в ожидании ответа.

— Вульфенмименгляшк! — повторил он.

Фандор с трудом удержался от смеха, услышав это невообразимое звукосочетание. «Наверное, это один из тех причудливых коктейлей, которые мне время от времени приносят, потому что их любит Фридрих-Христиан», — подумал журналист и сказал вслух:

— Налейте!

У метрдотеля глаза полезли на лоб, но он не сказал ни слова. Фандор понял причину его остолбенения, когда повернулся к двери. В дверях появился толстяк с багровым лицом, с усами, торчащими, как пики. Он отдал Фандору честь и рявкнул:

— Вульфенмименгляшк!

— Чёрт меня побери! — пробормотал журналист, опускаясь в кресло. — На этот раз я погорел… Наверняка, этот тип оттуда…

9. ТРОЕ ЗА СТОЛОМ

Жюв яростно рылся в ящике комода, в то время как Мари Паскаль, наполовину скрытая створками платяного шкафа, переворачивала груды белья.

— А вы уверены, что положили рубашку сюда? — спрашивал полицейский. — Что не забыли её у консьержки?

— Нет, я совершенно уверена, что положила её сюда, на полку, а шкаф заперла на ключ… Дверь моей комнаты тоже была заперта. Вы ведь сами видели, когда мы входили…

Уютная комнатка, всегда такая прибранная, сейчас была в состоянии полного разгрома. Повсюду валялись кипы белья. А Жюв и Мари лихорадочно продолжали свои поиски…

Когда Мари Паскаль вышла из «Рояль-Паласа», всё ещё охваченная глубоким волнением, она тут же направилась в префектуру и спросила инспектора Жюва. Жюв немедленно принял её и с величайшим вниманием выслушал историю о потерянной рубашке.

— Его величество Фридрих-Христиан правильно сделал, что направил вас ко мне, — сказал комиссар. — Это ясно показывает, что он не чувствует себя виновным в преступлении, в котором вы обвиняли его вчера, но уже не обвиняете сегодня…

— Я его никогда не обвиняла… — пролепетала девушка.

— Формально нет, фактически да, — настаивал Жюв. — Ведь если вы видели, как какой-то мужчина выбросил Сюзи д'Орсель из окна, то этим мужчиной мог быть только король… Теперь возникло новое обстоятельство — найденная вами рубашка. Поэтому я должен немедленно отправиться к вам домой и осмотреть это вещественное доказательство, заставляющее предполагать, что убийство было совершено женщиной… То, что рубашка была найдена в белье маркиза де Серака, вряд ли даёт нам основание заподозрить его в убийстве: он был в отъезде, не говоря уж о его безупречной репутации… Можно предположить, что преступница — если это действительно была женщина — зашла в квартиру маркиза, воспользовавшись его отсутствием, переоделась… и забыла там свою рубашку… Возможно, впрочем, что посыльный просто перепутал бельё и случайно сунул эту рубашку в бельё маркиза… либо с намерением запутать следствие!

Рассуждая таким образом, Жюв надел пальто и шляпу и вместе с Мари Паскаль направился на улицу Монсо. Комнату молодой работницы они нашли запертой на двойной поворот ключа. Мари отперла дверь комнаты, потом дверцу шкафа и остолбенела: рубашка, которую она собственноручно положила на полку, исчезла бесследно! Многочасовые поиски не дали результатов. Молодая девушка была в отчаянии. А Жюв старался осмыслить происшедшее.

Накануне вечером он посетил отделение полиции, где содержался и был освобождён тот, кого все считали королём Фридрихом-Христианом. Расспросив полицейских, участвовавших в аресте короля, Жюв не обнаружил ничего нового. Всё указывало на то, что король был в квартире один, не считая жертвы… Но вот Мари Паскаль рассказала ему о рубашке, и её рассказ менял всю картину… В действительности, версия, согласно которой убийцей был король, всегда казалась Жюву сомнительной, и он принимал её только потому, что предположение о самоубийстве представлялось ему ещё менее логичным. И вот возникла новая версия: убийцей Сюзи д'Орсель якобы была женщина! Но вещественное доказательство, женская рубашка с обрывком кружев, исчезает!

«Что же всё это значит? — думал Жюв, продолжая для очистки совести копаться в белье. — Либо Мари Паскаль говорит правду, и тогда получается, что некая женщина, убившая Сюзи д'Орсель, а затем с непонятной целью подбросившая рубашку маркизу де Сераку, теперь пришла и эту рубашку выкрала… Либо Мари Паскаль рассказала мне лживую историю, вымышленную, быть может, по подсказке короля, надеющегося таким образом отвести от себя обвинение… Но ведь раньше король говорил, что у него был спутник, мужчина… а теперь появляется женщина!».

Наконец он обратился к Мари:

— Пора кончать наши поиски! Очевидно, рубашку у вас выкрали…

— Но это же ужасно! — с отчаянием воскликнула молодая женщина. — Это было единственное вещественное доказательство, снимавшее обвинение с короля…

— Действительно…

— Но кто же мог узнать о том, что я нашла рубашку? И кто, и каким образом сумел её похитить?

— Я сам хотел бы это знать… Но почему это так волнует вас, мадемуазель? Так или иначе, король должен будет объясниться, должен будет сказать, кто же был вместе с ним у Сюзи д'Орсель, мужчина или женщина… Истина будет установлена!

— Но его снова будут подозревать! — воскликнула Мари, ломая руки. — Ах, господин Жюв, я просто в отчаянии!.. Но сами-то вы что думаете?

Жюв помолчал, сухо кашлянул и заговорил:

— Что я думаю? Извольте… Сюзи д'Орсель была любовницей короля уже более двух лет… Вы сами знаете, как непостоянны мужчины. Я допускаю, что, наскучив старой любовницей, Фридрих-Христиан обратил внимание на другую женщину…

— Но это ничего не объясняет!

— О нет, это многое объясняет… Представьте себе, что король явился к Сюзи д'Орсель с новой фавориткой и объявил своей бывшей любовнице о разрыве. Легко себе вообразить ссору между двумя претендентками. И вот, представьте себе, новая любовница, раздражённая какой-либо колкостью в свой адрес, хватает Сюзи д'Орсель и выбрасывает её в окно… Разве это не банальная история?

Говоря так, Жюв внимательно наблюдал за молодой девушкой. Бурная смена чувств, отразившаяся на её подвижном, выразительном лице, убедила полицейского, что его собеседница не осталась равнодушной к его словам. Мари Паскаль возразила с жаром:

— Нет-нет, вы ошибаетесь! Король не мог иметь двух любовниц… И потом, рубашка, которую я нашла, была из грубой ткани, это не могла быть рубашка элегантной женщины…

Её горячность не укрылась от внимания Жюва. «Ого! — подумал он. — Уж не влюблена ли в короля эта малышка? Это многое бы объяснило… И то, почему она внимательно наблюдала за окнами квартиры… И то, почему король, тронутый очарованием молодой кружевницы, возможно, поссорился со своей любовницей, с вытекающими отсюда трагическими последствиями… И то, почему она, возможно, с его подсказки, придумала эту историю с рубашкой, ведущую к его оправданию…»

Вслух же он сказал:

— Тогда остаётся только одно-единственное предположение, что какая-то женщина, которую никто не видел, спряталась в квартире, убила Сюзи д'Орсель по каким-то неведомым причинам, а потом, по столь же загадочным причинам, подсунула свою рубашку в бельё маркиза де Серака… Затем, каким-то образом узнав о вашей находке, она проникла к вам и выкрала рубашку…