Король — узник Фантомаса - Пьер Сувестр

Минуту спустя Жюв уже сидел в скромной комнатке, оклеенной светлыми обоями в цветочках, с цветами на окнах и канарейкой в клетке.

Менее болтливая, чем консьержка, но взволнованная гораздо более, Мари Паскаль рассказала Жюву о последнем разговоре, который был у неё с Сюзи д'Орсель. При этом голос её прерывался, а всё её тело била нервная дрожь. Но в самом её рассказе для Жюва не было ничего интересного.

— В общем, — сказал он, — из вашего рассказа следует, что мадемуазель д'Орсель ожидала своего любовника, что она не была особенно счастлива, но что у неё, вместе с тем, не было ни намерений, ни причин кончать жизнь самоубийством. Не так ли?

— Да, так… Но…

— Но что ещё? — быстро спросил Жюв. От его внимания не укрылось крайнее волнение молодой женщины: она словно хотела и не решалась сказать ещё что-то…

Мари, потупившись, молчала. Чтобы дать ей время подумать, Жюв встал и подошёл к окну.

— Смотрите! — заметил он. — От вас видна квартира мадемуазель д'Орсель…

— Да, сударь… — отозвалась девушка. — Именно так…

— А в момент самоубийства… вы уже спали?

— Нет, не спала… и видела…

— И что же вы видели, мадемуазель?

Ещё секунду Мари Паскаль колебалась и вдруг заговорила, как будто в воду бросилась:

— Я молчала об этом, потому что не совсем уверена… Всё произошло так быстро!.. Я стояла у окна, дышала воздухом и думала… думала как раз о разговоре, который был у меня с мадемуазель д'Орсель… Машинально я смотрела на окна её квартиры, они были ярко освещены… Я подумала, что её возлюбленный, наверное, уже пришёл…

— Ну… Что дальше?

— И вдруг я увидела, что занавески на окне прихожей раздвинулись… и мне показалось… повторяю, всё произошло очень быстро… что какой-то мужчина схватил бедную женщину, что та отбивается, но не кричит… В следующее мгновение он приподнял её на воздух и выбросил за окно… в пустоту… И тут же свет выключили, так что больше я ничего не видела…

— Но вы закричали? Стали звать на помощь?

— Нет, сударь… Я потеряла голову, вы понимаете? И потом, ночь была такая тёмная, я не видела, куда упала несчастная… Инстинктивно я выскочила из своей комнаты и бросилась ей на помощь… Уже спустившись по лестнице, я испугалась: ведь убийца был там, он мог на меня наброситься… Я остановилась, услышала, как где-то захлопали двери… Раздались голоса… Я узнала голос мадам Сейрон, которая спрашивала, что случилось… Минут через пять она пересекла двор, за ней следовали двое полицейских… Я всё стояла, как в столбняке… А потом поднялась в свою комнату… Вот так всё и было!

Жюв слушал, вникая в каждое слово.

— Значит, по-вашему, это не самоубийство? — спросил он.

— Нет, сударь… Конечно, нет! Я убеждена, что Сюзи не сама бросилась в окно! Её кто-то выбросил!

— Кто-то!.. Но этим «кем-то» мог быть только король! Ведь с мадемуазель д'Орсель был только он…

Мари Паскаль с сомнением пожала плечами.

— Вы знаете короля? — допытывался Жюв.

— Я видела его только один раз… через дверной проём…

— И вы его узнали? Вы уверены, что убийцей был именно он?

— Нет, совсем не уверена! Может быть, это был он, а может быть, кто-то другой… Вот почему я и молчала, сударь! Всё это слишком серьёзно! А я ни в чём не уверена…

— Простите, мадемуазель, в чём именно вы не уверены?

— Убил ли мадемуазель Сюзи король… или кто-то другой…

— Но зато вы не сомневаетесь, что её убил какой-то мужчина? В этом вы уверены?

— Да, сударь… Я даже могу утверждать, что этот мужчина был высок, худощав… что в общем у него был силуэт короля…

Несколько секунд Жюв молчал, стараясь осмыслить услышанное. Потом он заговорил:

— Всё-таки я не понимаю, мадемуазель, почему вы так долго молчали… Ваши показания очень важны… хотя бы потому, что отметают версию самоубийства! Это означает…

— Вот именно, сударь! Это означает, что я обвиняю короля… А вдруг я ошибаюсь? Это-то меня и останавливало…

— Это не должно вас останавливать, — твёрдо заявил Жюв. — Если король виновен, он должен понести наказание, как и любой человек. Если же убийцей является кто-то другой, то он должен быть обнаружен, и как можно скорее… Вы ещё не говорили консьержке о том, что видели?

— Нет, сударь. Дело в том, что мадам Сейрон несколько… болтлива!

— И вы опасались, что произойдёт огласка… Я вас понимаю. Но теперь вам незачем больше молчать. После того, что вы мне рассказали, я могу вас заверить, что будет проведено очень серьёзное расследование этого дела… этого преступления! И я совсем не против огласки. Так что рассказывайте, и как можно шире, о том, что вы видели… о мужчине в окне! Я, со своей стороны, доложу по начальству и могу гарантировать, что в скором времени все тайны будут раскрыты!

Говоря так, Жюв говорил не всё. Он понимал, что обвинения, выдвинутые против короля, вызовут страшный скандал и что будут сделаны попытки замять дело. Но комиссар хотел полного и беспристрастного расследования и потому был заинтересован в огласке.

«Если только политиканы попробуют мне мешать, в дело вмешается общественное мнение. Им не удастся связать мне руки!» — Так думал инспектор Жюв, выходя из дома на улице Монсо и направляясь в отделение полиции на улице Курсель.

Мари Паскаль провела беспокойную ночь. Мысль о том, что она, может быть, помимо собственной воли оговорила короля, не давала ей покоя. «Но, в конце концов, — говорила она себе, — рассказав о том, что я видела, я только выполнила свой долг. Дело полиции найти виновного…»

Поскольку Жюв дал ей нечто вроде предписания предать дело огласке, она отправилась утром к мадам Сейрон, так как была уверена, что рассказать ей — всё равно что рассказать всей округе. Однако консьержки не было в её ложе. Тогда, приоткрыв дверь на лестницу, Мари Паскаль позвала:

— Мадам Сейрон! Эй, мадам Сейрон!

Ей отозвался мужской голос, это был посыльный из прачечной:

— Вы ищете консьержку, мадемуазель? Она поднялась на седьмой этаж: я пересёкся с ней, когда забирал грязное бельё из квартиры господина де Серака…

Мари Паскаль посторонилась, чтобы пропустить посыльного, и поблагодарила его:

— Спасибо. Я подожду её здесь…

Несколько минут она ожидала в ложе консьержки, потом ей надоело, и она снова вышла под свод подъезда. И тут она заметила на полу, недалеко от парадного хода, что-то белое. Она нагнулась и подняла женскую рубашку, вне всякого сомнения, обронённую посыльным. Мари Паскаль уже хотела положить её в ложу консьержки, но, вглядевшись в свою находку, побледнела, как полотно. Она была так потрясена, что должна была прислониться к стене, чтобы не упасть…

7. НА ПРИЁМЕ У ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА

— Я крайне сожалею о том, что вынужден сообщить Вашему величеству эту неприятную новость…

Произнося эти слова, элегантный атташе министерства иностранных дел изогнулся в церемонном поклоне.

— Какая неприятная новость?

Вопрос донёсся из глубины просторной тахты, на которой, зарывшись в подушки, лежал король Гессе-Веймара.

Атташе, решив, что его собеседник плохо понимает французский язык, начал объяснять всё сначала:

— Как я уже докладывал Вашему величеству, возникли обстоятельства, препятствующие желанию Вашего величества посетить сегодня скачки в Лоншане…

— Это почему же?

— Дело в том, что сегодня господин Президент республики открывает во дворце Багатель выставку Трёхсот бюстов, и если Ваше величество поедет сегодня через Булонский лес, его коляска рискует встретиться с кортежем Президента. Однако такая встреча не была предусмотрена протоколом. Если она произойдёт, то это поставит в трудное положение прежде всего Ваше величество, поскольку вы находитесь здесь инкогнито, а детали встречи не были заблаговременно оговорены в протоколе…

— Действительно, действительно! — проворчал голос с тахты.

— Вот об этом я и имел честь доложить Вашему величеству…

— Действительно… — снова пробормотал загадочный собеседник, ещё глубже зарываясь в подушки…

Наступила пауза.

— Ваше величество не соизволит дать мне никакого поручения к моему министру? — снова спросил элегантный посланец.

Снова повисло молчание. На лице посланца стало проступать выражение растерянности. Наконец, с тахты донеслось:

— Напомните мне ваше имя, сударь…

— Ваше величество оказывает мне честь… Я граф Адемар де Кандьер, первый атташе…

— Хорошо, граф Адемар де Кандьер. Я вас благодарю.

— Ваше величество разрешает мне удалиться?

Странный смешок раздался из глубины подушек.

— Ах да, я совсем забыл! Разрешаю, разрешаю…

Пятясь задом и отвешивая поклоны, элегантный визитёр добрался до двери и покинул салон.

Диванные подушки зашевелились, из-под них вылез некто и, потягиваясь, прошёлся по салону. Это был Жером Фандор.