Я жил в суровый век - Григ Нурдаль

Переход через караульную тропу и запретную зону совершился без приключений. Слегка запыхавшись, они один за другим собираются снова на том месте, с которого отправились на операцию, — у входа в лес. Нет только Армана.

— Куда он девался? — спрашивает Жежен. — Только бы его не сцапали!

— Надеюсь, что он не влопался, — отвечает Рэймон. — Ага, вот и он!

Теперь Арман не торопится, он очень спокоен и доволен.

— Всё в порядке, ребята, всё в порядке! Никто нас не видел.

— Только что ты был другого мнения, — отвечает Рэймон.

— Честное слово, я был уверен, что мы попались. Можно же ошибиться. А вдруг они нас просто не нашли?

— Как видишь, не стоит зря впадать в панику.

— Да, следовало выждать, я это признаю.

— Я с тобой в паре больше не пойду, — сердито заявляет Жежен.

— Может, ты скажешь, что я всегда трушу?

— Нет, но сегодня ты что-то сплоховал. Если бы ты не бросился бежать, мы бы подорвали ещё одну мачту.

— Не ссорьтесь вы, ну вас совсем! — вмешивается Мишель. — Операция всё-таки удалась.

— Да, конечно, но она могла быть ещё удачнее, — отвечает расстроенный Жежен.

Рэймон хлопает его по плечу.

— Хватит, не огорчайся! Всё-таки получилось неплохо. А в следующий раз сделаем ещё лучше. Теперь надо вернуться в Париж, не привлекая к себе внимания. Сейчас пять часов. Взрыв произойдёт только после девяти. У нас достаточно времени для возвращения. Знаете, я оставил зажигательную трубку возле караульной тропы. Немного погодя она вызовет недурной переполох.

— Ловко! Ловко! — восклицает Арман в полном восторге. — Расскажи-ка подробнее!

Но Рэймон не привык к ненужным задержкам. Ответственность за всю операцию лежит на его плечах. Он знает это.

Прекратив разговоры, он проверяет внешний вид товарищей, смотрит, хорошо ли спрятана взрывчатка и оружие. Он забирает все детонаторы и набивает свой руль взрывчаткой. Револьверы и кинжалы снова попадают в бидоны с двойным дном.

— А если нас попросят показать наш улов? У нас нет рыбы.

— Это случается с любым рыболовом. И потом, в случае необходимости можно сказать, что рыбу мы продали.

— Какой дорогой мы теперь поедем? — спрашивает Мишель.

— Той же, что утром.

— Ты считаешь, что это будет правильно? — возражает Виктор. — Кто-нибудь из встречных может узнать нас.

— Ну и что же? Лучшее средство, чтобы тебя не заметили, это не прятаться. Люди видели, как мы утром поехали на рыбную ловлю. Вечером они увидят, как мы возвращаемся. Что может быть естественнее?

Все пятеро, удостоверившись, что на дороге никого нет, спокойно выходят из лесу, ведя велосипеды за рули.

— Теперь можно закурить? — спрашивает Жежен.

— А тебе уже невтерпёж?

— Сразу видно, что ты не куришь!

Пока его товарищи закуривают, Рэймон даёт им последние указания.

— Мы едем вместе до Корбэя. Потом разъезжаемся так же, как сегодня утром. Вы четверо договоритесь, где вам встретиться сейчас же по приезде в Париж. Я с вами расстанусь немного раньше. Взрывчатку и оружие сдадите Мишелю, чтобы они сегодня же вечером были перенесены в тайник. Ни в коем, случае ничего не оставляйте себе, всё это нужно другим.

— Хорошо, я займусь этим, — говорит Мишель не без лёгкого колебания.

Он думает о том, что таким образом поздно вернётся домой, но ему кажется недостойным ссылаться на свои семейные дела. Однако Рэймон, который знает его домашние обстоятельства, понял всё.

— Жежен, не взять ли тебе это на себя?

— Пожалуйста, — говорит польщённый Жежен. — Куда отнести?

— Отдашь Роз-Мари, ты встретишь её по адресу, который я тебе сообщу потом. А все мы встретимся завтра в три, на эспланаде парка Сен-Клу, чтобы провести самокритичный разбор операции.

— Ладно.

Немного позже пять товарищей, снова нагруженных бесконечным количеством рыболовных принадлежностей, весело катят по дороге на Корбэй.

— С хорошим уловом, ребята? — кричит им какой-то рыболов, который убирает свои удочки перед въездом в город.

— Жаловаться нельзя, — отвечает ему Мишель.

— В другой раз будет лучше, — прибавляет Жежен, снова помрачнев.

Рыболов отвечает шуткой, которую они уже не слышат.

Арман едет разведчиком впереди. Жежен и Мишель — сразу же за ним. Дальше едет Виктор. Сжав зубы, он изгибается на велосипеде, втягивая живот.

— Скорее! — кричит сзади Рэймон, хотя ему, при его коротких ногах, нелегко следовать за остальными в таком темпе.

— Останавливаться не будем?

— Времени нет!

Он думает о Марсель, которая будет ждать его в восемь. А до того он должен встретиться с Андрэ.

XII

Разделившись, друзья катят по шоссе в Париж, Сейчас они едут не так, как утром, а в обратном порядке. Мишель и Арман — позади, Рэймон и Виктор опередили их на километр. Между ними — Жежен со своим громадным сачком.

Проехали Вильнев-Сен-Жорж. Начались предместья.

Вдалеке слева, в дымке, торчат четыре заводских трубы. Это Иври.

Виктор с перекошенным лицом яростно нажимает на педали, чтобы заглушить боль. Он ни разу не пожаловался. Рэймон без конца поглядывает на часы. Подходит время его первого свидания, а они ещё даже не подъехали к Мэзон-Альфор.

— Скорее! — торопит он товарища.

Спуск к берегу Марны. Здесь нужно расстаться.

— Так ты всё понял? — спрашивает Рэймон. — Отдашь оружие и всё остальное Жежену.

— Да, мы встретимся с ним в лесу.

— Часть взрывчатки и запалы я забираю с собой. Главное — не будьте долго вместе и действуйте быстро. Вот ещё что... — Рэймон запыхался. — ...завтра утром в 10 часов ты отвезёшь свой велосипед консьержке на улицу Пикпюс.

— Он кому-нибудь понадобится?

— Да, попозже за ним зайдёт один товарищ. Вам с ним незачем встречаться.

— Понятно.

Не доезжая до Шарантонского моста, друзья прощаются. Виктор едет дальше, Рэймон сворачивает на Иври. Он думает о товарище, с которым только что расстался. Хотелось найти для него другие слова. Виктору необходимо лечь в больницу на операцию.

Четверть часа спустя Рэймон выезжает на пустынное шоссе, пересекающее кладбище Иври. «Проспект Отдыха» — символическое название. Сейчас уже больше половины восьмого. Здесь он должен был встретиться с Андрэ, но тот, по-видимому, его не дождался.

Не останавливаясь, Рэймон едет дальше. Не беда. Он знает, где попозже сможет застать товарища. Таким образом, он успеет заехать домой, оставить велосипед, рыболовное снаряжение и переодеться.

Марсель, должно быть, уже отправилась к Орлеанской заставе.

Он встретится с нею с небольшим опозданием и отдаст ей оставшуюся взрывчатку, Она-то его наверняка дождётся.

Около девяти часов вечера.

Кабачок у Шатийонской заставы. Рядом с бильярдом, за столиком сидят Андрэ и высокий молодой человек в роговых очках. На нём фетровая шляпа с загнутыми вверх полями. Это Бретон. Он озабоченно говорит:

— Так ты думаешь, он придёт?

— Да, я назначил ему свидание здесь на случай, если нам не удастся встретиться раньше.

— Ладно, я подожду с тобой.

Через некоторое время он прибавляет:

— А вдруг его сцапали?

— Не думаю, — говорит Андрэ. Ему не хочется признаваться, что он встревожен.

— Тяжёлый был бы случай. Всё сразу — и люди и боеприпасы.

Внезапно лицо его просветлело. В кафе входит Рэймон. Он оглядывается с видом робкого посетителя. Заметив товарищей, не спеша подходит к ним.

— Здравствуй, дорогой друг.

— Здравствуйте.

— Хотите чего-нибудь выпить?

— С удовольствием.

— Ну? — спрашивает Андрэ, когда, обслужив их, гарсон уходит с подносом.

— Всё в порядке.

Короткими фразами, словно о чём-то обычном, Рэймон рассказывает, как была проведена операция.

— Они ничего не заметили? — спрашивает Бретон.

— Нет, нас не обнаружили.

— И вы всё успели сделать?

— Что касается моей подгруппы, то я отвечаю за успех.

— Дайте нам ещё пива! — кричит Бретон, стуча по пустому бокалу.

Вынув бумажник, он расплачивается.

Все трое чокаются, обмениваясь многозначительным взглядом.

— За успех, — говорит шёпотом Рэймон.

— За ФТП, — еле слышно шепчет Андрэ.

— За победу, — тихо говорит Бретон, обнажая белые зубы.

Не спеша они выходят из кафе.

— Пройдёмся, — говорит Бретон, — у меня ещё десять минут свободных.

Они направляются к станции метро «Алезия». Рэймона снова засыпают вопросами. Он отвечает обстоятельно, совершенно спокойным голосом.

— Составь нам подробный отчёт для военного руководства, — просит Андрэ.

— Я бы предпочёл предоставить это тебе, — говорит Рэймон, которого охватывает ужас при одной мысли, что нужно что-то писать.