Шотландская сказка - Энн Вулф

Осгард изредка оборачивался на Грэйн, идущую позади. Нет, он не боялся, что девушка отстанет или заблудится, — он прекрасно знал, что лес для Грэйн почти что дом родной. Просто ему было приятно смотреть на ее нежное лицо, обрамленное выбившимися из-под синего платка пепельными локонами, какое-то особенно одухотворенное сегодня. Как будто солнечный день наполнил ее глаза новым светом, искрящимся сиянием. Растопил в них льдинки, еще вчера плавающие вокруг черного зрачка. Сейчас ее серые глаза казались почти синими, такими яркими, словно их покрасили акварелью или гуашью. Осгард любовался ее лицом и думал о том, что будь он художником, непременно написал бы с нее картину. При этом он не стал бы одевать Грэйн в нарядное платье, сажать на красивый диван. Он написал бы ее в этом потертом плащике и старом вылинявшем платке, который удивительно подходил к ее глазам… Написал бы ее в лесу, между пятнистых стволов деревьев, озаренную солнцем, словно каким-то высшим светом. Написал бы ее глаза, искрящиеся и задумчивые, томные и ласковые, светлые и темные. Их взгляд, устремленный куда-то вдаль, на призрачный силуэт мечты…

Возвращаясь в Гоннуэй, Осгард был уверен, что, постучав в дверь старого дома Энни Норфилд, увидит на пороге худенькую девочку, а увидел настоящую красавицу, сероглазую, длинноволосую, от которой пахло хлебом и весенним ветром. Осгард пытался забыть это впечатление, это удивление, порожденное ее изменившейся внешностью. Пытался подавить те чувства, которых не поняла бы Грэйн, привыкшая видеть в нем, Осгарде, друга и брата. Но, несмотря на тщетные усилия забыть об этом, волна желания и тепла, захлестнувшая Осгарда в момент их встречи, не хотела отступать, дать ему возможность подумать о чем-нибудь другом. Изредка Осгард отвлекался от этих мыслей. Ему удавалось увести себя и Грэйн в мир своих путешествий, в мир тех знаний и чувств, которые пока были Грэйн недоступны. Но кто знает, что ждет ее впереди…

Пока же Осгарда беспокоило несколько вопросов. Во-первых, ему совершенно не хотелось, чтобы «крошка Грэйни» догадалась о том, что происходит в его суматошной душе, потому что мысль потерять хорошего друга его совершенно не прельщала. Во-вторых, Осгард боялся, что из-за этого внезапно появившегося влечения к Грэйн он может задержаться на острове, чего ему опять же не хотелось, — он не слишком-то любил родные места. В-третьих, Осгард сочувствовал Грэйн, которая была полна замечательных идей, но, увы, в Гоннуэе ее идеи скисали, как молоко… И он, взрослый и сильный мужчина, ничем не мог ей помочь… Потому что его силы всегда служили единственной цели — странствиям. И от своей бесшабашной жизни путешественника Осгард не отказался бы ни за что на свете. Даже ради девушки с серыми глазами, пахнущей хлебом и весенним ветром…

Лес заканчивался. Невдалеке, в просвете между деревьями, уже маячила вересковая пустошь. Мэлфи усиленно крутил хвостом, словно предчувствовал радость охоты. Грэйн охотилась редко, только в тех случаях, когда ее брал с собой Эластер, муж соседки Эсси, или Осгард, вернувшись из очередного путешествия, звал ее стрелять тетерева. В одиночку Грэйн не охотилась. У нее не было ружья, да и владела она им не слишком хорошо. Охота была для нее развлечением, праздником, возможностью выплеснуть массу энергии, накопившейся внутри, да так и не истраченной в серых гоннуэйских буднях…

— Ну вот, мы почти на месте. — Осгард обернулся и поправил ремешок ружья, висящего на плече. — Скоро выйдем из леса, и — да здравствует охота!

— Посмотри на Мэлфи. — Грэйн, улыбаясь, кивнула в сторону собаки, беспокойно обнюхивающей деревья. — Пес сам не свой от предвкушения охоты.

— Ничего удивительного. Когда ты охотилась с ним в последний раз?

— Почти полгода назад. Мы выбирались в лес с Эластером.

— Полгода? Ничего себе… Кстати, как поживают Эсси и Эластер? Я ведь так еще и не успел зайти к ним.

— Потихоньку. Эластер частенько помогает мне по хозяйству.

— А дети?

— Они еще не завели детей. Впрочем, Эсси не так уж и жаждет иметь ребенка.

— А ты?

— Что я?

— Хочешь детей?

Грэйн густо покраснела, опустила голову и начала разглядывать щепки и полусгнившие листья, лежащие под ногами.

— Не знаю, — пробормотала она. — Вначале нужно найти себя, а потом уже заводить ребенка. А я себя все еще не нашла…

— Твоей рассудительности можно только позавидовать. Ты говоришь как человек, уже поживший, а не как молоденькая девушка.

— Может быть… — задумчиво произнесла Грэйн. — Мне всегда хотелось иметь брата или сестру. Но ребенка… Слишком большая ответственность, да и потом я бедна… Зачем обрекать ребенка на жалкое существование? Да и себе создавать еще большие трудности…

— Верно, — согласился Осгард. — Я…

Он хотел сказать что-то еще, но внезапно замолк, насторожившись. В его темных глазах Грэйн прочитала тревогу.

— В чем дело, Ос?

— Ты ничего не слышала?

Грэйн покачала головой.

— Ничего. А что?

— Будто чей-то крик. Просьба о помощи. — Осгард был явно взволнован — глаза потемнели, на лице напряглась каждая мышца. — Странно все это… Неужели мне померещилось? Едва ли. Слух-то у меня хороший… Ну вот, опять…

Грэйн прислушалась. В глубине леса, за березами, возле которых стояла их троица, действительно раздавались какие-то звуки. Правда, Грэйн не могла разобрать, что это за звуки: то ли кричала лесная птица, то ли голос был человеческим…

— Слышу, — прошептала она Осгарду. — Может, птица?

— Не знаю… — Осгард тоже перешел на шепот. — Сдается мне, что это человеческий голос. Постой-ка здесь, Грэйни, а я пойду погляжу…

— Ни за что! — вскрикнула Грэйн, и лес ответил ей гулом. Она вцепилась в руку Осгарда, который собрался было исчезнуть за деревьями. — Я с тобой! Мэлфи, ко мне! — позвала она собаку.

Осгард только вздохнул: ничего не поделаешь, спорить с Грэйн пустой номер. Если уж она чего-то захочет — обязательно добьется. К тому же она испугалась. Это было видно по ее лицу и по тому, как сильно она вцепилась в рукав его куртки… Испугалась, это уж точно… Да и самому Осгарду было не по себе. Слишком жутким был крик, доносящийся из леса. Слишком похожим на человеческий…

Они двинулись в ту сторону, откуда доносился крик. Он становился все более различим и все больше напоминал человеческий. Через несколько минут сомнений уже не оставалось: человек попал в беду и звал на помощь. Грэйн, Осгард и Мэлфи уже не шли осторожным шагом, а бежали в ту сторону, откуда доносился крик.

Внезапно лес изменился. Грэйн и Осгард не сразу заметили, что их со всех сторон обступили сосны.