Волшебник Ришикеша - Мария Мансурова

— Так, послушайте меня. — Лицо Вити было серьезным и суровым. — Через десять минут встречаемся у калитки. Вместе мы дойдем до входа в заповедник, это около трех километров. Дальше каждый будет двигаться в своем темпе. Не волнуйтесь, я замыкаю цепочку. Если что-то произойдет, мы всегда сможем вернуться. И внимание: Свами очень просит отнестись к этому серьезно — всю дорогу мы будем следовать практике молчания, то есть не разговариваем, только по делу. Возьмите паспорта, их просят предъявлять при входе в заповедник.

Рюкзак плотно прилегал к спине, давя тяжестью неизвестности. Путь начался. «Только бы преодолеть ступеньки!» — повторяла про себя Анна, потому что во время прогулки вдоль Ганги Витя показал ей место старта — огромную лестницу, не меньше двух километров, с высокими скользкими каменными ступеньками. «Советую тебе зайти с другой стороны», — пытался он ее убедить. Но Анна была непреклонна: «Пойду, как все. Никаких поблажек». Он тревожно посмотрел, ни на секунду не сомневаясь в серьезности ее слов. И сейчас, когда они перешли через мост, Анна с чувством огромного облегчения поняла, что они идут в сторону тропы. Он оберегал ее, без лишних фраз, без наигранности, посылая ей незримый поток сил.

Узкая дорога тянулась вверх, в чащу сосен. Солнце начало припекать, заставляя всех стягивать свитера. Сколько они прошли? Километр, два? К ногам Анны уже подкрадывалась усталость, жареные лепешки сверлили желудок, и она уже оказалась в хвосте вместе с Голубоглазым мальчиком.

— Ты как?

— Нормально, Володя. — Она старалась добавить в свой голос ноты уверенности.

— Не боись, все будет ок. Паспорт взяла?

— Нет. — Анна резко остановилась.

— Да ладно гнать!

— Я серьезно.

Володя пристально посмотрел на нее, улавливая накатывающую на нее панику.

— Так. Я сейчас побегу вперед, там Витя у входа ждет. Если он не сможет это разрулить, сбегаю в ашрам.

— Ты правда сделаешь это для меня?

— Конечно.

— Спасибо, — произнесла она с нежностью. Но стройная мускулистая фигура уже мчалась вперед. «Вот они — игры подсознания. Если так не хочешь туда идти, неужели нельзя признаться в этом?» — корила она себя. Но внутри жила непоколебимая уверенность, что даже без паспорта и в полном одиночестве она все равно поднимется к леднику. Во что бы то ни стало.

Она приближалась к воротам, около которых столпилась группа, охваченная нервным возбуждением. Рядом стояли равнодушные грязные кули, завернутые в линялые тряпки, готовые за ничтожную плату взвалить на свои плечи огромные рюкзаки. Издали Витя искоса посмотрел на нее. Слишком быстро, чтобы интерпретировать его настроение.

— Ну, что? — с тревогой она повернулась к Володе, его узкое лицо лукаво улыбалось.

— Все хорошо.

— Как же?

— Не знаю, Витя закатил глаза, но сказал, что все уладит.

Анна вздохнула, впуская утренний воздух в сжатые легкие.

— Снимай рюкзак, Аня.

— Зачем?

— Отдадим кули.

Вполоборота она повернулась к сгорбленным существам.

— Нет. Я сама понесу.

— Ты серьезно? — рассмеялся Володя.

— Да. Хочу сделать все как надо.

— Что еще за бред? Кому надо? Ты хоть раз ходила в поход?

— Нет.

На мгновение их лица замерли напротив друг друга. Где-то внутри у нее возникло смутное ощущение выбора, ей предстояло решить, кто будет ее спутником в этой непростой дороге. Она знала, это все изменит. Но, может, весь смысл в том, чтобы ничего не решать? Свами сказал, здесь все происходит само собой. Что ж… Почему бы не проверить это, отдавшись во власть Гималаев?

Проходя сквозь железные ворота, все как-то резко замолчали. Впереди величественно шел Свами в белых брюках и бежевой куртке. На фоне черной влажной земли он казался гордой белой птицей, готовой вот-вот вспорхнуть ввысь. Мимо Анны прошел Ден. Она решительно кивнула головой, прося его идти вперед. Потом Саша смерил взглядом ее рюкзак, повисший черным грузом на голых плечах. Володя оставался рядом, готовый прийти на помощь, уже предчувствуя, что она ей скоро потребуется. Постепенно группа растягивалась крупными звеньями, все больше становилось расстояние между людьми. Марта стремительно улетела вперед, прихватив Белку. Лола мечтательно замирала и фотографировала, но скоро и ее черный затылок исчез за поворотом. Анна и Володя каждую секунду поворачивались друг к другу, обмениваясь немыми улыбками, тормозящими их без того неторопливые шаги. В его глазах была странная грусть, затягивающая. В какой-то момент Анне стало ясно: нужно избавиться от него, потому что вдвоем они точно доберутся, вопрос лишь в том, куда? И она прошептала: «Иди». Его походка тут же вошла в другой ритм, но он продолжал тревожно оглядываться. Лишь когда Анна поравнялась со Свами, который явно отставал, намеренно или нет, Володя еще раз посмотрел в ее сторону, неуверенно махнул рукой и быстро направился вперед.

Анна уже устала. Спина начала ныть. Она не отрывала взгляд от белой фигуры учителя, словно от путеводной звезды. Ступала по его следам. Сначала тихо, затем громче, Свами начал петь мантры. Его голос лился среди камней, нырял в пропасть, в ледяную Гангу, и возвращался в солнечное сплетение. Слезы вновь подступали. Рождало ли это пение грусть? Нет, оно рождало надежду. А это намного больнее.

Медленнее… Медленнее… Внезапно Свами остановился.

— Дай мне свой рюкзак. — Его черные глаза смотрели уверенно.

— Нет. — Невозможно, чтобы учитель нес ее вещи. Тем более становилось очевидным, что он выбрал неудобную обувь.

Они прошли еще несколько метров, и Свами повторил свою фразу. Анна отрицательно покачала головой. Тогда он просто снял рюкзак с ее плеч и повесил себе на грудь, так как сзади был его собственный.

— Спасибо.

— Остановись. Посмотри, какая красота.

Анна внимательно обвела взглядом заснеженные пики гор, стремящиеся в сердце неба, реку, пролетающую меж крутых берегов. И лишь потом с улыбкой заметила, что он нарушает практику молчания. В этом не было лицемерия. Учитель давал каждому то, что ему нужно. А ей была необходима поддержка как никогда.

Сколько они были вместе? Кажется, не больше четырех месяцев. Отношения развивались стремительно. Еще не зажили раны Мухтара, а она уже проводила ночи, прижимаясь щекой к груди, покрытой густыми седыми волосами. Никто никогда не дарил ей столько нежности, как Алик. Прикосновения Мухтара всегда были полны страсти, но в ней сквозило что-то протяжное, ревностное, болезненное. Он всегда слишком боялся ее потерять. Так же, как она его. А теперь… Аликандр Георгиевич… Известный хирург. Стремительно он овладевал каждым миллиметром ее жизни, вскрывал ее воспоминания, одаривая анестезией заботы. Она так стремилась к свободе, самостоятельности… Теперь же полностью вручила себя в эти сильные, не знающие ошибок руки. У нее был ребенок, что ни в коей мере не мешало ей играть в маленькую девочку. Иногда она сознавалась себе в собственной слабости и внезапной инфантильности. Но быть ведомой вдруг оказалось так приятно. Ей нравились его глубокие вдумчивые глаза, напряженное лицо, его жадные прикосновения. Он всегда будил ее, не позволяя дойти до кульминации ночного кошмара. С Сашенькой общался, будто это его собственный ребенок. Она бы непременно задалась вопросом, почему у такого человека, в его возрасте, нет семьи, если бы не знала, что все было — и жена, и малышка, и счастье. Все растворилось на одном из горных поворотов. Если бы он поехал с ними… Если бы наплевал на никому не нужную конференцию… Бесконечное количество «если» и черный кофе по утрам с новой женой, с новым ребенком. «Для него — вы просто подмена», — с болью сказал ей Мухтар. «Или спасение», — был ее ответ. Она предпочитала не думать об этом, паралич сковал мысли. Было ли это обусловлено радостью или бедой, она не знала. Да и кому дано это знать?..

Она медленно шла за Свами. Солнце начало капризничать — то скрывалось за тучами, то обжигало пронзительными лучами. Приходилось натягивать свитер, а через минуту снимать и повязывать на бедра. Все чаще она оглядывалась назад, замечая вдалеке яркое изумрудное пятно — штаны Вити. Рядом с ним шла Оля с растрепанными волосами, сгибающаяся под огромным рюкзаком. Постепенно расстояние между ними сокращалось, все отчетливее становилось лицо Вити в темных очках в обрамлении черной банданы. Казалось, он был здесь как дома, в своей стихии. Горы не утомляли его, а поддерживали. Мужественные черты стали резче на фоне неба, кружащего над ними.

— Ты воду пьешь? — спросил он, подходя к ней. — Тебе нужно обязательно пить, а то будет обезвоживание.

— Лучше электролит, — вздохнула Оля.

— Его не могу из-за желудка.

— Дойдем до того камня, там можно посидеть.

Анна опустилась на сидушку, пристегнутую к поясу. Он снял очки, и теперь его глаза, прозрачные голубые глаза, сияли на фоне пропасти. Слабость проникла в ее тело, внезапная сонливость сдавила веки. Все начали подниматься.