Глюк - Хьюберт Селби

По-другому? И как же?

Похмельного распознаешь за милю. А у вас просто жажда.

Верно, жажда. Пошел прогуляться после завтрака и не рассчитал силы.

Со мной тоже иногда бывает. Задумаешься и забредешь неведомо куда.

Вот-вот, неведомо куда… Я вспоминал книгу, которую читаю. Очень увлекательно. Про человека, которому надо кое-кого убить и сделать так, чтобы это выглядело как естественная смерть.

Это про ЦРУ?

Наверное Не знаю. Нет, про обыкновенного человека.

Это месть?

Не совсем. Просто убийство. В наказание за горе, причиняемое людям.

Понял, убийство из милосердия.

Ну можно отнестись к этому и так. Пожалуй. Одним словом, он выясняет, как сварганить бактерии E.coli и сальмонеллы и отравить его питье.

Серьезно? Как же это у него получается?

Так и получается, на работе В общем, он работает в лаборатории, в школьной лаборатории. Конечно, он чрезвычайно осторожен. Запечатанные емкости, когда рядом нет учеников.

Совсем просто, да?

Ну да. То есть так сказано в книге.

Занятно. И он выливает эту гадость тому типу в кофе?

Да. Он знает, где тот обедает, подходит к нему со спины и выливает. Всего чуть-чуть — и готово.

И ему удается выйти сухим из воды? Ведь его обидчик отправился на тот свет?

Прямиком туда. Но никто не знает, с какой радости. Заболел и помер.

Наверное, потом убийца совершает ошибку: идет на похороны или еще что-нибудь, и его кто-то замечает. Или так: отрава попадает ему на руки и он сам погибает. Угадал?

Нет. По крайней мере пока. Я еще не дочитал до конца. Герой все еще жив. Его еще не раскрыли.

Сколько веревочке ни виться… Докуда вы дочитали?

Примерно до середины.

Значит, у него еще много времени, чтобы наделать глупостей. Обычно все прокалываются на мелочах, которых не замечают. Сами знаете, как это бывает. Успех ударяет в голову, они становятся беспечными, связываются с женщинами. Отсюда рукой подать до провала. В кино от баб одни неприятности.

Пока что женщина не появилась… я о книге.

Тот, которого отравили, настоящая сволочь?

Хуже не бывает. Стольким людям напакостил!

А как он пакостил? Он что. Шейлок?

Какой Шейлок?

Ну, ростовщик

Нет, тут другое. Он из «Вн-Эй». Портил жизнь тысячам ветеранов, отказывал им в пособии. Ужасный тип. Сразу начинаешь его ненавидеть.

Это точно, много гадов, которых хочется удавить. Рад слышать, что кто-то написал про них книжку.

Я тоже. Скоро дочитаю ее до конца.

Расскажете, чем все кончится. Вам повторить?

Что? Нет. Достаточно. Еще до дому надо добраться.

Конечно. Всего доброго.

И вам.

Ну вот, полквартала — и я дома. Чего только не приходится выслушивать барменам… Мы с ним никогда больше не увидимся. Даже если у него возникнут подозрения. Подумаешь, книжка. Пусть проверят. Никакой связи. Никаких угрызений совести. Ощущение сделанного дела. И почему это обязательно надо было с кем-нибудь поделиться? А все «эго». Все дело в нем. Сплошное «эго». Не сознаваться, а хвастаться. Священники не знают, кто им исповедуется. Они не видят кающегося. Священнику можно все рассказать без опаски. Нет, глупости. Им нет веры. Что им, что политикам. Вода. До чего же здорово! Никогда не испытывал такой жажды. Нет настроения работать. Снова откуда-то появилось чувство беспокойства. Но с прежним не сравнить. Наверное, прогулка сделала свое дело. Странное ощущение… как спущенный мячик. Но у меня все в порядке. Не знаю, чем заняться. Надо куда-то себя девать. Посмотреть кино? Нет, как-то не привлекает. Не будит мысль. Или составить план. Вот то, что надо. Все вроде бы кончено, и это мне не нравится. Чувство потери, чего-то не хватает. Опустошение в конце пути. Не соображу, что с собой делать. Попробуем разобраться. Два месяца вся моя энергия была направлена на Барнарда, и вот теперь все закончено. Но дверь не заперта наглухо, она лишь прикрыта. Да нет же, все кончено. Эта история осталась в прошлом. Заниматься больше нечем. Его не стало. Не надо о нем думать. Он больше никому не сумеет навредить. Это хорошо. Очень хорошо. Сколько ветеранов обрадуются, когда узнают, что он подох. Вот бы пригласить их поужинать и выложить им все. Видеть их лица, улыбки до ушей. Слушать шутки. Поздравления. Рассказы про Барнарда… как этот сукин сын сделал то или это… Удовлетворение. Вот чего мне не хватает. Удовлетворение придет, когда дверь захлопнется. Ты стараешься изо всех сил. чтобы чего-то достичь, добиваешься успеха — и в тот же миг твоя жизнь теряет смысл. Словно тебя уволили, подарив на память часы. Что ж, люди живут, потом уходят на пенсию. Теперь моя жизнь не бессмысленна Нет. это безумие. На похоронах толпятся люди. Но кто обратит на меня внимание? Там будет много чужих. Родственники не знакомы с коллегами. Траурное уныние, ни с кем не заговаривать. Можно приклеить густые усы. Напялить парик. Кто меня… опять бред. Ни малейшей связи. Парик и усы. Безумие. Ничего не стоит проверить места, где дают напрокат театральные аксессуары. Пищевое отравление. Что может быть подозрительнее парика и усов? Просто проводить в последний путь бесценного усопшего. Не оставлять роспись в книге. Книга мертвых. Мертвец. Вот оно: Барнард — мертвец. Никакой не бесценный усопший, не безвременно ушедший. Труп, вот кто он. Проще некуда: Барнард — труп. Обойдемся без эвфемизмов: я очень рад, что ты сдох, подонок. Хочу полюбоваться тобой в гробу. Бедный Барнард. Я был с ним хорошо знаком, Горацио. На поминальный ужин прошу пожаловать в отель «Калифорния». Да, это вам не короткий отпуск. Смерть — само постоянство. Смерть. Кончено. Тушим свет. Занавес. Без выходов на «бис». Бедные безутешные близкие. Не скули, друг Калека. Моя мамаша произвела на свет после меня еще четверых: Ини, Мени, Мини и Джека. Джека? А Мо? Мо был нежеланным сыном. Лучше не пускать Калеку на кладбище. Ничего страшного. Беспокоиться незачем. Побыть здесь еще несколько минут и уйти. Поесть можно позже. Я не голоден. В желудке пусто, но это не голод. Просто опять вялость. Еле передвигаю ноги. Опять сам не свой. Смехота. Мне не повредит чашечка кофе. Или мороженое. Сам не знаю, чего мне хочется. Ну и черт с ним. Пойду, и все. И вовсе это не глупо. Поджигатели всегда приходят посмотреть на пожар. Им там нравится. А мне не нравится Барнард, и я не поджигатель. Пора двигаться. Пошли, приятель.

Чудесный вечер. Целительный ветерок. В такой вечер хорошо проехаться с поднятым верхом. Или с опущенными стеклами. Наслаждение. Надеюсь, проблемы с парковкой не возникнет. Жаль, не подумал об этом заранее. А если весь народ после работы попер туда? Посмотрим. Припаркуюсь так, чтобы было недалеко пешком. Все равно как прощание матери с младшим ребенком. Расфокусировка. Похоже. Но ничего ужасного. Вроде как заблудился. Столько месяцев был при деле, а теперь осталась одна работа. Муравьиное копошение. Одолеть хандру и устремиться в ночь. Ощущение скорости при опущенных стеклах. Шум. Ветер в лицо. Лучше остановиться здесь, неподалеку. Ближе может не оказаться места. Так… Красивые деревья. Старикан дуб. Как он шумит листвой! Уж не пытается ли он меня остановить? Возможно, я совершаю ошибку Кто знает. Стоянки забиты. Неужели все эти люди приехали проститься с ним? Но и с ним — немало, я уверен. Настоящая мертвецкая. «БАРНАРД. Зал „С“». Сюда… Много народу, так я и думал. Войти с удрученным видом, свесить голову. Никому не смотреть в глаза. Не общаться. Не замирать на месте. Как бы ко мне не подошли… Ни знакомых лиц, ни голосов… По телефону? Вряд ли. Спокойствие. Пробиться вперед. Неплохой гробик Ишь как сияет. Внутри, надо думать, тесновато. В зале прохладно, но мне жарко. Я на минутку. Вот и хорошо. Полегчало. Бывает и хуже. Никакой истерики. Здесь нет знакомых. Подойти взглянуть. Вот он, мертвый. Мертвее не бывает. Он самый, Барнард. Был и весь вышел. Готов. Упокоился. Отправился на небеса. Вид неважнецкий. Тук-тук, есть здесь кто-нибудь? Ты теперь труп трупом, Барни. Надо посторониться, пусть и другие полюбуются. Сейчас, минуточку. Вдруг он мне подмигнет? Вдруг все это шутка? Как подпрыгнет, как запоет: «Я в раю, я в раю…» Если ты в раю, значит, что-то испортилось. Сплошная насмешка. Крапленая колода. Не стоять на месте. Другие тоже хотят посмотреть. Отодвинуться, не мешать. Я его по-прежнему вижу. Только бы не смылся. Никуда тебе не деться, Барни, это тебе не Хэллоуин. Нет, ты труп. Хорошо бы все произнесли хором: «ТРУП», мое любимое словечко. Я не дышу, но воздух входит и выходит. Надо и мне уходить. Как бы кто-нибудь не…

Вы давно знали Гарри?

Ммм… — (Гарри? Что???) — несколько лет. По работе.

А мы с ним десять лет соседствовали. Славный был человек. Чудесный семьянин. Прелестные дети. Такая трагедия!

Да. — (Вой старины Калеки.) — Кошмар. Я толком не знаю, как это произошло. Я был в отпуске.

Понятно. Говорю же, трагедия. Так неожиданно! Пару дней назад вернулся с работы больным, похоже было на пищевое отравление. И внезапно умер. Невероятно!