Такие как мы - Илья Шевцов

Копьё с почти откушенным наконечником нашёл между камней, не далеко от того, что осталось от саблезубого волка, если бы — не топор, который плавать не умеет, остался бы я с одним колуном.

Обратно, до прохода, я шёл по воде. Сил снова прыгать по камням, нет. Сейчас уже всё равно, лишь бы быстрее до машины добраться. И штаны, очистить.

Хорошо почувствовать баранку в руках, и мягкое сидение под пятой точкой. Почти как дома.

Знобило немилосердно. Надо снимать дублёнку, мокрая всё равно, но, кажется, без неё будет холоднее. Начался банальный отходняк.

Я сидел за рулём, и дрожал и меня бил озноб. Плечи перетряхивала крупная дрожь, а колени стучали друг о друга. Жаль ничего спиртного в машине не держу, сейчас бы не отказался бы от трёхсот грамм, и можно без закуски.

— Боже, как же хреново-то. Ну, почему у всех «попаданцев», всё как у людей, а у меня всё через другое место? Почему, у них такого не бывает? Отбиваются, убивают, и всё как с гуся вода. И никого из них не трясёт, и страха особого не испытывают. Шлёп кого ни будь, и пошёл дальше, а мне теперь сиди здесь и жди, когда нервы успокоятся. Музыку что ли послушать?

Не знаю, что был за диск, но музыку я так и не услышал. Уши слышали, а голова не воспринимала. Но «целительное» сотрясение воздуха сделали своё дело, тело начало расслабляться и меня потянуло в сон. Задраив наглухо двери, я откинул спинку кресла, и уже засыпая, зацепился взглядом за торчащий из двери баллончик с освежителем воздуха.

— Как удачно-то… — и погрузился в нирвану.

В тот день, я приехал домой в сумерках, и пошёл спать в баню. Речная вода, увы, не выводит всех запахов.

Ура! Сегодня набрался сил, и вышел за периметр. Первый раз за четыре дня. Заставил себя, иначе до конца дней бы сидел взаперти, и этих дней было бы не так много, как хотелось. От голода я пока не пухну, но если так дело пойдёт дальше, скоро начну раздаваться вширь. Да, и что уж там, теперь я вооружён, не в пример лучше прежнего. Практика показала, что полтора метра дистанции от наконечника копья до моей бренной тушки, маловато, и я озаботился более длинным, почти трёх метровым, дрыном. И вместо маленького, большой топор насажен, а не привязан как раньше. Тяжеловато копьё, но ничего, привыкаю помаленьку, я теперь без него некуда, даже до ветру отойти — с собой беру. Сделал себе и щит. Спутниковая тарелка от «Триколора», подошла как нельзя кстати. С заточенными краями, кроме верхнего, лёгкая, относительно прочная, но мне им не от пуль отбиваться, а от зубов и копыт. Но если встретятся, какие нибудь твари с когтями, то и от когтей отобьюсь.

С сегодняшнего дня начал топтать степь ногами.

За четыре дня сжёг весь лимит солярки для генератора, и ещё из бака Лэнд Крузера отлил литров десять. Четыре дня я пилил, точил, придавал форму, сверлил и прочее, а внутренний хомяк, раздавленный тяжёлым ботинком собственной безопасности, даже пискнуть не решился. И теперь иду ставить вершу пешком. Страшно, но я экипировался, по самое не хочу. Дублёнка, со вставками от консервных банок на руках, копьё, щит, колун, топор маленький, нож… и зубы. Не было бы так больно, и их бы заточил. Так, на всякий случай.

Ветер поднимает пыль, а небо от набежавших туч, всё темнее, и темнее. Даст бог, дождь пойдёт, а то вид этой растрескавшейся пустыни, уже набил оскомину.

Тишина. Никого нет. Даже попугаи в колючих зарослях притихли, а не верещат как прежде, пересчитывая друг другу перья. Или меня в таком виде испугались, или к дождю, наверное? Их и на ветках не видно, спрятались, однако.

Вот и проход. Соваться туда, нет никакого желания. Вроде и сам пробил, и с другой стороны выхода нет, а всё равно боязно. Вдруг кого течением занесло? Но делать нечего, рыба нужна. На сегодня, я запланировал отведать рыбных котлет, надо же как-то разнообразить меню.

Поправил вершу на спине, чтобы не мешалась в случае атаки, колун в руку, под щит, щит вверх по глаза, маленький топор подвинул ближе к правой руке, копьё подмышку и остриём вперёд.

— Ну, что, пошли, что ли?

Сплюнув три раза через левое плечо, я вошёл в заросли, с копьём наперевес.

До реки дошёл без приключений. Теперь быстро опускаю вершу в воду, привязываю к колышкам, и дёру отсюда. Уж очень густые здесь заросли, не видно в них ничего, и копьём не размахнуться. Неприятное место! Бррр….

Надежда на хороший урожай у меня крепнет с каждым ударом лома.

Второй час вымучиваю пахоту. Пятая борозда, идёт особенно туго, или грунт здесь суше, или я уже выдохся. Лопата с трудом вгрызается в землю, и приходится брать в руки лом, отваливая им тёмно-коричневые куски, чтобы потом разбить их кувалдой. Что поделать, целина.

Хороша местная землица, несмотря на свою сухость и твёрдость. Плодородный слой, не заканчивается на глубине сорока сантиметров, а идёт глубже. Не земля, а мечта любого фермера. К тому же ещё, и хорошо унавожена, и мухами засижена. А корней-то сколько… Если пройдёт дождь, всё это опять зазеленеет. Так, что каждый разбитый ком, приходиться перебирать руками. Кошмар, и как мои родители подписались на это? Ума не приложу.

Уф, жарко! Может дублёнку расстегнуть? Ну, уж нет. Только когда за забором спрячусь.

Вот так и пашу. В дублёнке, с топором и ножом на поясе, копьём около ног, и со щитом на спине. Похоже, в тот день, я словил паранойю, в острой её форме, и теперь никак не могу от неё избавиться. И дать бы пинка, только не ясно с какой стороны к ней подходить. Ладно, будет свободное время, я с ней разберусь.

Пахать закончил раньше. С перерывами без перекуров (табак закончился в тот злополучный день), я перепахал половину запланированной площади. Тяжело ворочать целину. Отложив на завтра продолжение марлезонского балета, пошёл проверять вершу. Пустая пшённая каша, уже в горло не лезет, да и мало её осталось. Ничего, скоро буду о ней вспоминать, как об изысканном деликатесе. Пока не созреет урожай картофеля, кроме рыбы у меня ничего не предвидится. Ну, сухояблоки ещё… Которых осталось, после просушки, почти семьдесят килограмм. Всё равно компот варить не могу. Сахара почти нет.

Сначала меня насторожили попугаи. До того сидящие спокойно и тихо в зарослях, сейчас проявляли изрядную, настороженную активность. Уж, не ждут ли меня опять?

Я замер в нерешительности перед проходом, вглядываясь в сумрак зарослей. И тут…

Ну, а как же без этого? Конечно «тут», ну не «там» же.

Я услышал звук. Монотонное завывание, и шлёпанье по воде, чередующееся с утробным ворчанием. Подождав немного, я понял — звуки не удаляются, а намертво приклеились к тому месту, где у меня стоит верша.