Levin Pyiltsa fey i zakoldovannyiy ostrov - Unknown

А отправиться к ястребу ночью было как раз очень даже разумно. Рени сняла перекинутую через плечо лямку мешочка с пыльцой, развязала его и сыпанула понемногу на каждую из участниц поисков.

Пыльцы оставалось всего на два дня.

Расстояние от Площади Фей до реки зависело от того, какого размера захочет быть остров Нетинебудет. Сегодня его размеры были довольно внушительны, так что им предстоял немалый путь.

Феи пролетели над банановым лесом, с которым жестоко обошёлся ураган. Пролетели над деревней банановых фермеров тиффинов. Тиффины, у которых уши как у слонов, росточком доходят неуклюжикам примерно до пояса. Однако речь сейчас не о них. Заметим лишь, что феи с ними торгуют.

Похолодало. Прилла и Видия размахивали в полёте руками и ногами, чтобы согреться. А Рени было как всегда жарко, и она вытирала пот своим носовым листочком.

Видия то улетала вперёд, то возвращалась и критически наблюдала за полётом Приллы и Рени.

— Дорогушечки, — сказала она наконец, — вы так смешно машете крыльями! Непонятно, как вам вообще удаётся лететь.

Ни Прилла, ни Рени даже и не подумали ответить. Они волновались за Мать- Голубку. Прилла надеялась, что та не очень плоха. А Рени надеялась, что та пьёт достаточно жидкости. Они обе отказывались верить, что Мать-Голубка к этому времени могла уже умереть. Но где-то на краю сознания этот страх всё-таки гнездился.

После того как погибло яйцо, золотой ястреб стал что-то очень быстро уставать. Когда стемнело, он был рад вернуться в своё гнездо, которое было устроено на верху самого высокого из стоячих камней на другом берегу широкой реки.

Видия вспомнила, что ястребы обычно сваливаются с неба и, не медля ни секунды, накидываются на свою жертву. «Вот бы и феи могли бы так же!» — подумала она.

Золотой ястреб весь день летал позорно низко. Ему было боязно «сваливаться с неба». Он страшился разбиться о землю.

Рени слышала, что у золотого ястреба завораживающий взгляд. Как только он уставится на тебя своим взглядом, так ты теряешь волю и даже не можешь двинуться с места.

Зрение золотого ястреба ослабело. Он всегда мог летать как угодно высоко и при этом различать каждую травинку на лугу. Но сегодня он видел внизу только зелёное расплывшееся пятно. И хуже того: он два раза за день принял за кролика простой камень.

В конце концов он схватил было белку, но та мазанула его хвостом по глазам и удрала. Никогда ещё он не терпел такого унижения.

Через три часа феи достигли реки и двинулись вверх по течению. Видия, летевшая впереди, заметила гряду стоячих камней, окружённых соснами.

Феи опустились на верхушки деревьев и стали осторожно приближаться к гнезду. Ястреб был в гнезде — тёмным силуэтом он выделялся на фоне звёздного неба.

Ястреб не спал. Он промёрз до костей. Он боялся свалиться с камня.

Глава ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ.

Рассказав Матери-Голубке о Питере, Динь испытала облегчение. Ей стало легче двигаться. Легче дышать. У неё прояснились мысли. Она даже сумела вспомнить ещё несколько забавных историй, от которых у Матери-Голубки загорелись глаза. Правда, только на минуточку.

Но когда наступила ночь, Голубка перестала слушать. Её голова беспомощно свесилась набок, а когда она уснула, дыхание её было более стеснённым, чем в прошлую ночь. Каждый выдох вырывался с хрипом, её тело пробирала дрожь. Динь прислушивалась, боясь, что следующий вдох окажется последним.

Ещё всего только двумя днями раньше ястреб обязательно уловил бы приближение фей. Но сейчас он ничего не услышал. А они подбирались к нему. Храбро — восемнадцать дюймов вперёд. В страхе — двенадцать дюймов назад. И вот уже их отделяло от него не более ярда. Он сидел, не шевелясь.

— Он не кажется золотым, — прошептала Прилла. — Он какой-то коричневый.

— Вот уж будет глупо, дорогие мои, если нас сожрёт не тот ястреб, который нам нужен, — съехидничала Видия.

В это время ястреб взъерошил перья. Они блеснули золотом.

— Рени, солнышко, а кто вытащит...

— ...перо? — Рени прекрасно отдавала себе отчёт в том, что она ни за что на свете не сможет выщипнуть перо у живого существа. Логично было бы поручить это Видии, у той уже был опыт. Только Рени не хотела подвергать опасности её одну.

Она достала кинжал, которым её снабдила Динь.

— Видия, перо вытащишь ты, — сказала она. — А я подлечу и расположусь против его брюха. Если он на тебя нападёт, я проткну его кинжалом. Прилла, а ты покружись возле его головы. Только осторожно — держись подальше от клюва.

«Как же я с этим справлюсь? — подумала Прилла. — Впрочем, кто знает, может, у меня талант уворачиваться от клювов?»

Она послушно заняла позицию, как было велено. Крылышки её трепетали от страха.

Рени поместилась перед ястребом, держа кинжал наготове. Видия притронулась к перу на крыле птицы. Ястреб не почувствовал её прикосновения, но ощутил какое-то тепло возле головы и у живота.

Видия потянула перо. Ястреб дёрнулся. Что это? Кто-то собирается его убить? Ничего-ничего. У него оставалась ещё защита — магическая способность разделять с обидчиком ту боль, которую испытывал он сам. Он постарался к этой способности прибегнуть.

Боль распространилась у Видии по руке. Она продолжала тянуть, хотя боль усиливалась. Перо никак не вытаскивалось. Она стиснула зубы и потянула сильнее. Перо стало поддаваться. Она потянула ещё сильнее. Потом дёрнула что было мочи.

Вспомните, когда у вас что-то болело. Закройте глаза и представьте это себе. Может, боль Видии и ястреба была слабее вашей. А может, сильнее. Но, во всяком случае, это была самая сильная боль, какую им до сих пор доводилось испытать.

Они оба закричали так пронзительно, что даже маленькая звёздочка на небе мигнула.

Потом боль отступила, и перо оказалась у Видии в руках. Феи полетели прочь так быстро, как только могли. Прилла обернулась и крикнула:

— Спасибо, мистер Золотой Ястреб!

Ястреб не услышал. Он сидел, раскачиваясь на своём камне. От только что пережитой боли у него кружилась голова.

Видия вскоре оставила Приллу и Рени далеко позади.

Ей бы самое время осознать, как больно, когда заживо выщипывают перо. Ей бы признать, как жестоко она не раз обходилась с Матерью-Голубкой. Ей бы понять, что боль — это боль, всё равно, твоя она или чужая. Ей бы поклясться, что больше она никому не причинит боли намеренно.

Но вместо этого она убедила себя, что это ястреб обошёлся с ней жестоко. Что он сделал так, чтобы ей было больней, чем ему.

Уже начинало светать, когда феи опустились на Площадь Фей. Видия вынула перо, которое прятала под своей блузкой. Рени и Прилла приблизились, чтобы посмотреть на него. Снаружи перо казалось коричневым, но оборотная сторона действительно была золотой. Прилла притронулась к нему, ощутив металлический холодок.

Видия положила перо рядом с мундштуком и разбитым яйцом. Феи, свернувшись калачиком, прилегли в сарайчике, где никакие ястребы им были не страшны.

«Мы преуспели дважды, — проговорила про себя Прилла. — Может, нам удастся спасти Мать-Голубку?»

Прежде чем заснуть, она вновь попыталась перенестись на Большую землю. Она закрыла глаза и опять представила себя в туннеле, а Большую землю — в самом его конце. Она полетела вдоль туннеля, рисуя перед мысленным взором девочку-неуклюжика, лежащую в постельке в обнимку с плюшевым моржом.

Ей и в самом деле удалось опуститься на подушку к настоящей девочке.

Только эта девочка обнимала плюшевого пеликана. Она открыла глаза и спросила:

— А ты знаешь, сколько будет девять целых и четыре десятых умножить на тридцать пять?

Прилла покачала головой. Математического таланта у неё тоже не было. Она вызывала разочарование даже на Большой земле!

Глава ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ.

Наутро земля возле боярышника подёрнулась льдом. Мать-Голубка чувствовала себя такой старой, будто прожила тысячу лет. Динь стала кормить её завтраком — ложечку за ложечкой. Проглотив пару ложек, Мать-Голубка сказала:

— Убери это.

— Ну ещё пару ложечек! — упрашивала Динь.

Мать-Голубка согласилась. Динь сделалась хорошей сиделкой. Право же, чудеса случаются, даже когда кругом царят ужас и разорение.

Когда три феи вышли из сарая, то обнаружили возле двери корзинку с едой. К ней была приложена записочка от королевы Ри:

«Я так горжусь, что вы и во второй раз достигли цели!

Наши мысли всё время с вами».

«Королева гордится мной — подумала Прилла, — хоть у меня и нет никакого таланта. Мной гордится! Хотя мне всего четыре дня от роду».

Рени улыбнулась ей, и она тоже ответила улыбкой. После завтрака все трое полетели к лагуне. Рени всё время обдумывала план, как им добыть русалочий гребень. Как сделать, чтобы русалки обратили на них внимание.

Если хотите знать истинную правду о тамошних русалках, так я скажу вам: они зазнайки. Если у вас нет зелёного хвоста и вы не обладаете голосом сирены, то они не сочтут вас достойными внимания.