Библиотека моего сердца - Фрейя Сэмпсон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Здравствуйте, дорогая, — сказал он, поравнявшись с ней. — Хорошо, что поймал вас. Я никак не могу вспомнить одно слово из кроссворда и отчаянно нуждаюсь в помощи. — Он достал из пакета газету.
— Сидни, вы украли библиотечное имущество? — с притворным возмущением осведомилась Джун.
— Не украл, а позаимствовал. Утром верну на место.
Девушка улыбнулась и взяла у него газету, радуясь, что он снова попросил помочь.
— Семь по вертикали. «Зажигает огонь протеста в душах недовольных», восемь букв.
Несколько букв в слове уже были заполнены.
— Наверное, «активизм».
— Неужели? — Сидни внимательно взглянул на кроссворд. — Как же я сразу не догадался? Вам сейчас в ту сторону?
Они шли по главной улице. Джун тяготилась неловким молчанием и в который раз напомнила себе, что не следует близко сходиться с читателями вне работы.
— Знаете, я помню ваш первый день в библиотеке, — задумчиво произнес Сидни, когда они спускались по холму.
— Правда? А я совсем не помню.
— Вы вели себя тихо, как мышка, и весь день ни с кем не разговаривали. Похоже, вы до смерти боялись.
— Я действительно боялась.
— Сколько вам было?
— Восемнадцать.
— Бог ты мой! Позвольте поинтересоваться, что побудило вас устроиться в библиотеку?
— Стечение обстоятельств. Когда мама заболела, кто-то должен был зарабатывать деньги. Марджори согласилась временно взять меня помощником, пока мама не поправится. Но этого так и не произошло…
Когда Сидни снова заговорил, его голос звучал еле слышно.
— Спустя десять лет вы все еще здесь.
— Знаю.
Они прошли мимо закусочной «У мистера Конга». Джун заглянула в витрину, но Алекса не заметила. Сидни молчал, пока они не приблизились к церкви.
— Знаете, я повидал много библиотекарей. Ваша мама была лучше всех.
— Да, так и есть. Мама с легкостью находила любую книгу. Она была создана для этой работы.
— А разве вы для нее не созданы? Это у вас в крови.
— Нет, что вы. Мне нравится работать в библиотеке, но я не чувствую себя так же свободно, как мама. Я очень стеснительная и не люблю общаться с людьми, поэтому не могу проводить мероприятия. На самом деле от меня мало проку.
Сидни приподнял брови, но промолчал.
— Порой мне кажется, Марджори до сих пор меня не уволила, потому что я никогда не опаздываю и за десять лет ни разу не брала отпуск.
— Вы правда так думаете? — спросил Сидни. Джун кивнула. — Марджори прекрасно понимает — без вас все развалится. Вы — цемент, благодаря которому Чалкотская библиотека до сих пор на месте.
Джун невольно рассмеялась.
— Ну что вы! Марджори делает всю тяжелую работу.
— Вы действительно не замечаете? Если бы не вы, кто вдохновил бы юного Джексона на проекты и исследования? Кто выслушивает жалобы старой перечницы и помогает маме Шанталь заполнять заявления на пособие? Кто решает кроссворд с недогадливым дедом вроде меня? Каждый день вы заботитесь о посетителях библиотеки.
— Но, Сидни, любой на моем месте делал бы то же самое плюс кучу другой работы, за которую я боюсь даже браться.
Сидни тяжело вздохнул.
— Помните Джима Такера?
Джун долгие годы не вспоминала о Джиме Такере. Ее горло сжалось.
— Конечно, помню.
Она впервые встретила Джима незадолго после того, как начала работать в библиотеке. Тогда они еще работали по субботам, и он каждую неделю приводил с собой внуков. Джун не обращала на него особого внимания; Джим был ворчлив и постоянно прогонял детей, приносивших ему книги. А потом, где-то через полгода, по дороге домой она обнаружила его на скамейке, глядящего в небо.
— Его могила вон там. — Сидни указал в сторону церковного кладбища. Джун увидела скамейку, на которой они с Джимом сидели много лет назад.
Она не помнила, как завязался их разговор. Джим сообщил, что получил от врача плохие новости: он тяжело болен. Джун попыталась произнести какую-то подобающую к случаю банальность, но Джим перебил ее. «Знаешь, о чем я больше всего сожалею? — спросил он. Джун молча ждала, не представляя, в чем он собирается признаться. — Я ни разу не читал внукам сказку».
Она ответила — мол, ничего страшного, приходите с внуками в субботу, и я помогу подобрать подходящую книгу. Джим покачал головой и открыл ей тайну: он не умел читать. Об этом знала только его жена; от всех остальных ему удавалось скрыть свой недостаток — от работодателей, от друзей и даже от собственных детей. «Я был слишком тупым и упертым, — признался он, — а теперь уже поздно. Я так и не смогу почитать внукам».
— Я видел вас с Джимом у реки, — проговорил Сидни.
— Он был очень горд и не хотел, чтобы кто-то знал, что я ему помогаю. Поэтому мы встречались тайком, когда я заканчивала работу.
Занятия продолжались девять месяцев. Джим страдал тяжелой формой дислексии, и даже простые слова вводили его в ступор, но постепенно, очень медленно, буквы начали складываться в слоги, а слоги — в слова.
— Помню, как-то перед Рождеством я пришел в библиотеку и застал там Джима, — произнес Сидни. — Он был с внуками, дети бегали и бесились. Внезапно Джим взял с полки книгу и начал читать. Никогда не забуду лица детей. Это было настоящее чудо.
Джун тоже вспомнила тот день и улыбнулась.
— Он читал «Кролика Питера». Его внучка любила кроликов. Джим несколько недель тренировался.
— В последнее время я много о нем думаю, — признался Сидни. — Все, что сейчас с нами происходит, наводит меня на мысли о людях, живущих здесь, и о том, как библиотека им помогает. Как вы им помогаете.
Он помолчал, глядя в сторону кладбища.
— Вот что меня больше всего выводит из себя в этой истории с советом: их хваленые консультанты с калькуляторами и таблицами не способны понять, что библиотека — не просто
