Шпион - Павел Астахов

— Да-а-а-а, — смущенно протянул сержант. — Недоразумение вышло. Господин Павлов, скажите, а можно у вас автограф взять для жены? А?

Милиционер протянул книжицу, на которой виднелась потертая надпись: «Блокнот дежурного милиционера».

— Да это всегда пожалуйста! — Павлов лихо расписался, а милиционер замялся и спросил тихо:

— А у госпожи Ковалевской можно? Тоже.

— Можно. Можно. — Соня взялась за книжку, аккуратно вывела «Ковалевская С.П.» и вернула блокнот. Патрульный сержант удовлетворенно шмыгнул носом:

— Во. Покажу своему оболтусу. А то математику, вишь, не хочет он учить! Будет как милый! Ну, не смею мешать. Приятного аппетита. — Он козырнул и двинулся к выходу из ресторана. Незаметно погрозил здоровенным конопатым кулаком застывшему в углу при выходе администратору, прошипев, передразнивая его:

— «Хулиганы, бандиты»! Я тебе покажу! Ответит Жора за твой «косяк»!

Самооценка

Первое блюдо они ели молча, а потом в сумочке у Сони пронзительно затрещал телефон, и посетители, почти переставшие разглядывать эту необычную пару, снова превратились в слух.

— Да, это я, — отозвалась девушка. — Нет, не планирую. Нет, я вам этого не обещала. Вы сочли желаемое за действительное. До свидания.

Она сунула телефон в сумочку, и Артем, чтобы как-то скрасить возникшую неловкость, поинтересовался:

— Ну, и как первый день на новой работе, Соня?

Соня помрачнела.

— Все не так. Нет, вроде все понятно. Общественный фонд. Дети. Милосердие. Но как начинаешь говорить об этом с вашими бизнесменами… так просто волосы дыбом встают. Я всего триста сорок тысяч за полдня собрала!

Артем поперхнулся:

— Сколько?!

— Триста сорок тысяч, — печально вздохнула девушка, — сорок тысяч одна добрая женщина дала, еще сто тысяч — молодой человек, ну, этот перед девушкой своей красовался… ну, и еще двести тысяч один бизнесмен…

— Но как вам это удалось? — заинтересовался Артем.

Соня пожала плечами:

— Подходишь, садишься напротив и начинаешь объяснять, что нужны деньги, много денег, и тот, кто не платит, тот поддерживает голод и разрушения…

Артем схватился за голову:

— И все это в общественных местах?

— А где же еще? — Соня поправила растрепавшиеся волосы, и Артем откровенно залюбовался. — У меня вон целый список таких мест… Алек Савельевич не сказал, что ваша полиция тоже это запрещает.

Артем покачал головой:

— Кстати, а как он вообще — этот ваш босс? Как его там? Алик Савельевич?

— Нет. Его зовут Алек, через «е», — поправила его Соня, — не очень приятный, но умный. Определенно талантливый. Папа говорит, что таким был и его отец.

— А что с отцом?

— Он, к сожалению, умер полгода назад. Алек очень сокручинится.

— Не сокручинится, а сокрушается, — на ходу поправил Сонин «американизм» Артем.

— Да. Со-кру-шает-ся. В общем, огорчается.

— А чем он занят сейчас? Ну, кроме сбора денег жертвам голода и войн.

— Он ведет какой-то сложный издательский проект. Издает, кажется, Большую физическую энциклопедию.

Артем удивился:

— Энциклопедию по физике? Зачем? Кому сегодня нужна энциклопедия по физике?!

— Как кому? Всем. — Соня хлопнула красивыми желто-карими глазками.

— Нет, Сонечка, — не согласился Артем, — «всем», если уж использовать этот термин, сегодня нужны книги «Как заработать миллиард» или «Тысяча сравнительно честных способов отнять чужие деньги».

— А энциклопедия?

— Хм. Энциклопедия — хорошая вещь, но лучше, если это «Энциклопедия эротики» или «Энциклопедия гадания». Про экстрасенсов, магов, гадалок, знаете?

— Да, знаю. У нас они тоже есть. Но это для людей отчаянных. Которые не верят в свои силы. Потеряли, как это… — она потеребила в воздухе пальчиками, — у нас называется «сэлфэстим».

— Самооценка, — подсказал Артем и добавил: — Только не отчаянных, а отчаявшихся.

Соня кивнула и наконец доела свой супчик.

— О да. Зачем вам это? России нужно заниматься тем, в чем она всегда была сильна.

— Вы имеете в виду оружие, нефть, газ? — подначил Артем американку.

Соня покраснела:

— Нет! Не это! Точные науки. Открытия, за которые России обязано все человечество. За Россией будущее. У нас в Америке… то есть я хотела сказать, у НИХ в Америке все лучшие умы — русские. Те, кто уехал от тоталитарического режима.

— От тоталитарного. Как ваш папа?

Соня решительно закивала:

— Да. Миссия России — будущее всего мира. Кто это не понял — просто дурак!

Девушка сдвинула брови, убрала руки со стола, и по всему ее виду было понятно: тот, кто с ней не согласится, мгновенно перейдет в разряд вечных врагов. Артем приложил ладонь к груди:

— Абсолютно солидарен!

Соня удовлетворенно вздохнула, и Артем подвел черту:

— И все же, Сонечка, «Энциклопедия физики» — это утопия. Не верю, что ваш гений столь слабо разбирается в конъюнктуре издательского рынка сегодня.

На него посмотрели как на слабоумного или ребенка.

— Вы не понимаете. Кантарович прекрасно знает рынок и конъ-юн-кту-ру. Сначала: энциклопедия выйдет на английском языке.

Артем задумался:

— Вот оно что…

Это меняло дело в корне.

— Да. Весь тираж пойдет в Британию. И вот на эти деньги Алек Савельевич сможет издать русский вариант. А за счет разницы можно будет сделать ее очень дешевой и доступной.

— Интересно… — наконец-то признал экономический гений Алека адвокат Павлов, — очень интересно.

Лирика

— Интересно… — вслед за ним повторил Соломин и надвинул наушники поглубже.

Слышимость была неплохая, техники постарались на славу, но вплоть до этого момента все, что он слышал, было банальным трепом.

— Он гений, я вам говорю, — восторгалась Соня, — представьте, какая будет помощь университетам и школам! А ваши ученые смогут получить хороший гонорар, а не то, что им платит ваше правительство. Понимаете? Ученые получат реальные деньги!

— И не только они, — почти синхронно с Павловым оценил изящный ход Кантаровича полковник Соломин.

— Соня, что мы все про работу, издателя, физику? Давайте о лирике, — перевел разговор в иную плоскость Артем.

Соломин чуть не застонал. Разговоры на тему спасения России и всего мира чрезвычайно возбуждали молоденькую благотворительницу из Штатов, и она становилась необычайно говорливой — только слушай! Но Артема кибернетическая физика интересовала куда как меньше, чем сама возбужденно дышащая собеседница.

«Зар-раза!»

— Предлагаю прогуляться до знакомой вам квартиры и выпить у меня чаю, — уже перешел в наступление однокашник, — обещаю заварить особенный в вашу честь…

«Ага, — раздраженно подумал Соломин, — а после еще пообещай ей и Вахтанговский театр…»

— А после чая — в Вахтанговский, — немедленно озвучил предположение Артем, — у меня как раз два билета на премьеру. Дают «Дядюшкин сон». Редкий жанр для Федора Михайловича — комедия. Надо пользоваться случаем.

Полковник Соломин скрипнул зубами: столь многое обещавшая прослушка превратилась благодаря Павлову неизвестно во что. И только откровенно соблазняемая Сонечка была довольна.

— Ой! Я так мечтала увидеть настоящий русский театр, — щебетала она, — этих талантливых русских актеров! Прекрасных актрис! Мне очень приятно, Артем, что мы можем с вами сегодня насладиться хорошей игрой! Это замечательно.

Там, за столиком ресторана, кого-то благодарно и торопливо чмокнули в щеку, и Соломин зарычал и сорвал наушники.

Премьера

Спустя два часа по адвокатской квартире на Арбате разносился таинственный нежнейший аромат чая, смешавшийся с флюидами молодых разгоряченных любовников. Соня целовала его и крепко прижималась дрожащим телом. Внезапно он остановил ее, приложив палец к ее губкам:

— А как же прекрасные актеры и талантливые актрисы?

— Пусть еще репетируют. Завтра проверим. Сегодня я очень занята.

Соня, играя, прихватила палец Артема своими белыми маленькими зубками. Он не отдернул руку, а, повернув ее головку вполоборота к себе, ответил таким же игривым укусом за ушко.

В Вахтанговском давали в этот день премьеру с блистательным Владимиром Этушем в роли князя и искрометной Марией Ароновой в роли гранд-дамы. «Дядюшкин сон» прошел с триумфом. Павлову и Ковалевской совсем не спалось…

Совещание

Заседание рабочей группы кафедры прямо с утра началось жутким скандалом. Профессор Николай Иванович Смирнов, остро заинтересованный в соблюдении всех договоренностей с англичанами в лице профессора Кудрофф, настаивал на ускорении работы. Те же, кому следовало все это исполнять, — напротив, настаивали на выделении им дополнительного времени.