Соло для няни - Королева Людмила Александровна

Мэри удивленно подняла голову, что это няня сама с собой разговаривает? На редкость смышленая девица растет.

— Может, помощь нужна? — спросила я со всей любезностью, на какую только была способна в ту минуту. На самом деле хотелось просто придушить эту няньку на месте.

«Неужели тебе его не жалко, ну откуда столько злобы на малыша? Он тебе добросовестно пытается объяснить, чего хочет, прислушайся к нему и все поймешь».

Женщина резко отстранилась от коляски, повернулась ко мне и пропела слащавым голосом:

— Ну что вы, мамочка, у нас все хорошо, сейчас баиньки будем. Да, маленький? — слюняво просюсюкала она.

Малыш на мгновение затих, как будто прислушался: «Ну, может, поймет меня кто-нибудь, наконец!» — так ясно читалось на его сморщенном личике.

— Я няня.

Слащавость тут же сползла с лица тетки.

— Сколько у тебя час стоит? — Ошарашила она меня вопросом.

— У меня дорого, но это не обсуждается.

— Чего орет? — приняв меня совсем за свою, злобно спросила тетка.

— Посмотрим сейчас. Я вытерла руки антисептической салфеткой, мы с Мэри всегда берем их с собой на прогулку, бережно достала ребенка из коляски. Он замер, на мгновение напрягся, но потом доверчиво прижался ко мне.

— Кесаренок?

— А? Че? Не поняла, что ты спросила?

Она еще и с говорком не местным, понятно, экономия за три рубля. Мэри, увидев на моих руках другого малыша, сурово насупила брови:

— Неть!

— Что, Мэри, — «Неть»? Ты же не хотела, чтобы малыш плакал? Теперь он не плачет.

Она постояла, подумала, потом кивнула и отошла к качелям.

— Смотри ты, и не орет совсем, вот чудеса! Знаешь, он у них прям бешеный какой-то, орет и орет не переставая.

Я сцепила зубы, чтобы не наговорить ей все, что я думала о ней и о таких, как она. Малыш тут же почувствует мой гнев, а уж Мэри тем более.

— Как зовут малыша?

— Представляешь, Вася! Назвали как кота.

Васенька моментально заснул у меня на руках, еще бы, так накричался, продолжая во сне судорожно вздрагивать.

Я внимательно посмотрела на эту тетку и искренне пожалела и ребенка, и маму этого малыша. Рассказывать ей про массаж, закаливания, гимнастику — пустая трата времени, не будет она делать ничего, даже самого элементарного, свои доллары она и так получит.

— Не трясите его больше, — попросила я, — его нельзя трясти. Никого нельзя, а его тем более.

— А как же его тогда уложишь? — выразила она недоумение.

— Подумайте, присмотритесь к нему, он сам вам все скажет, только внимательно слушайте.

Тетка посмотрела на меня как на полоумную.

— Как же он мне скажет, он же маленький совсем, грудной.

— Скажет. Жестами, звуками, может, даже ворчанием, — попыталась убедить я ее.

— Мэри, нам пора, хватит раскачивать кота на качелях, а то он, как космонавт после полетов, — шатается.

Мы попрощались с Васенькой и бодрым шагом направились домой.

Дома были все: и Жанна, и Майкл, и Иван, и домработница Татьяна. Все ходили молча, с каменными лицами.

— Что-то случилось? — спросила я Таню.

— Да, часы у Ивана пропали, дедушкин подарок, Жанна говорит, они стоят немыслимых денег.

Опять эти поиски бесконечные! Конечно, за год можно было бы к ним и привыкнуть. Я вздохнула.

— Пойдем кушать и спать, — позвала я Мэри.

Татьяна нервно передвигала посуду, вытирала тряпкой стол, пару раз что-то с жутким грохотом уронила.

— Что ты нервничаешь, в первый раз, что ли? — пыталась я ее успокоить. — Найдутся часы.

Она села на стул и расплакалась.

— Ты что? Чего ты рыдаешь, тебя, что ли, обвиняют?

— Да, можно сказать и так. Иван говорит, что до уборки они были, а потом исчезли, — всхлипывая, пояснила Татьяна.

Я посмотрела на нее — глаза красные, затравленные, веко нервно подергивается.

— Я десять лет отработала в семьях и никто, никогда, — она судорожно выдохнула, — никогда и никто меня ни в чем не обвинил, не упрекнул.

— Танюш, все случается в этой жизни. Ты же знаешь, что не брала, а на остальное, наплюй.

Она невесело улыбнулась:

— Ладно, попробую.

Я разогрела для малышки овощной суп, приготовила ложку, — попробуем сегодня кушать самостоятельно. Мэри эта идея в принципе понравилась и она с энтузиазмом принялась размахивать ложкой.

— Мы есть будем или баловаться?

Отложила ложку, вопросительно посмотрела на меня.

— Быстро моем ручки и за стол, а то суп остынет.

С первого раза самостоятельное кормление получилось не очень, и на фартук налили, и стол испачкали, но Мэри очень старалась. Завтра еще попробуем.

Надо закрыть окно, резко похолодало, подумала я, переодевая девочку в пижаму.

С засыпанием у нас проблем нет. Укрылись, почитали сказку, не длинную, положили ладошку под щечку, все — спим. Майкл поначалу меня спрашивал, как это я ее укладываю? «У вас она засыпает быстро, а у меня часов до одиннадцати скачет», — жаловался. Как-то вечером даже специально остался посмотреть, ну прямо курсы молодого бойца. Мэри слышала, что папа дома, но и няня же здесь, попыталась пискнуть, папу позвать.

Я зашла в детскую, она увидела, что это опять я, а не папа, обреченно так вздохнула, с этой, мол, спорить бесполезно, отвернулась к стенке и уснула. Майкл был потрясен, потом я еще несколько раз проводила для него эти курсы, но он не преуспел, Мэри веревки из него по сей день вьет.

Татьяна позвала меня перекусить.

— Иди, я уже все поставила на стол. — И пожаловалась: — Уйду я отсюда, не смогу больше.

— Перестань, везде так, то шубы пропадают, то трусы с кольцами, хоть бы раз в суд подали за кражу. Раз уж обвиняете, так обвиняйте, более предметно, а не языком балабольте, — попыталась ее успокоить.

Весь вечер мы искали кота.

— Тапотася, Тапотася, — по-старушечьи причитала Мэри.

Мы бродили с ней, как два странника. Квартира большая и вся в углах, — авторское решение новомодного дизайнера. Видела я его пару раз: глазки светленькие, голосок тоненький и глядит на тебя с легкой придурью, но счет за свои квадраты выставил как художник Малевич. Майкл потом долго вспоминал этого сладкого мальчика.

— Там. — Мэри показала на дверь в комнату Ивана.

— Пойдем посмотрим, — согласилась я.

Потихоньку поскреблись.

— Можно?

Кот мягкой пушистой волной растекался по столу, взглянул на нас с удивлением.

— Он здесь, нашли… Следопыт ты мой юный, — восхитилась я детской проницательностью.

Мэри, победно улыбаясь, направилась к столу. Все утро она лечила коту зубы, к счастью, до удаления дело не дошло, ограничилась консервативными методами, но кот и этого не одобрил, вот спрятался в комнате Ивана. Скорбно посмотрел на Мэри, зевнул и перебрался под диван. Мэри за ним, я — за ней, в общем, дедка за репкой, бабка за дедкой, это про нас. Достала Мэри из-под дивана, протянула Ивану квитанцию.

— Посмотри, валялась там. Может, нужное что? — При этом глазами выхватила надпись, сделанную шариковой ручкой: «Часы, три тысячи»…

— Так сколько стоят твои дорогущие часы? — спросила презрительно.

Иван встал к двери в ожидании неминуемой расправы, но постарался выглядеть спокойным и независимым.

— А вам какое дело? — с вызовом и одновременно со страхом отозвался он.

— Никакого. Можешь все здесь с потрохами заложить в ломбард, но перед Таней придется извиниться.

«Тетка ты не плохая, никуда не лезешь, с советами дурацкими не пристаешь и маменьке по мелочам не стучишь», — ясно прочла я на его мордашке. Так что, ссориться со мной ему резона не было.

— Ладно, я все улажу, — произнес Иван без энтузиазма.

Жанна позвонила, сообщила, что пациентов нет, визиты она отменила, будет ужинать с Майклом дома и хочет в связи с этим сама что-нибудь изобразить. Изображает она, надо сказать, вкусно, быстро, но не часто — а на фиг баловать?! Но может и суши приготовить, если Майкл пожелает.

Наша мама на кухне генерал, прапорщик и солдат-сверхсрочник в одном лице.