волчья жизнь, волчь законы... - Александр Беляев

К роте подошёл начальник склада ГСМ прапорщик Марчук, плотный, крепкого телосложения мужик, с тёмными широкими усами и твёрдым, с ямочкой, подбородком.

– Дэ там мои?

Отделение ГСМ, покинув роту, перестроилось в стороне в две колоны по четыре человека. Вербин, Вдовцов, Дробышев. Остальные были «деды» – Куриленко, Ким, сержант Ржавин, Лопатин и Рудый.

Марчук повёл их. Шли дворами, между трёхэтажных, серых, унылых «хрущёвок». Район, по которому они шли, был старым и своим грязным унылым видом создавал неприятное впечатление.

Несмотря на то, что Говерловск был основан ещё несколько веков назад, при владычестве Речи Посполитой, энергично строиться он стал только при советской власти. При Хрущеве во всех городах и весях Советского Союза бурно строились типовые панельные дома. Стоились как «временное жилище», на двадцать лет. Но свергли Хрущева. Пришёл к власти Брежнев. «Хрущевки» продолжали стоять. Брежнев умер. После него было ещё несколько «временщиков». «Хрущевки» по-прежнему стояли. В них не делался капитальный ремонт. В них гнили и ржавели трубы. Осыпалась штукатурка. Худились крыши. Прорывало воду в подвалах.

Но «правителям» не было до них никакого дела. «Временщики» были охвачены глобальными проектами.

А внешний вид домов и людей, их населявших, год от году становился всё хуже и хуже…

…От части пешком до аэродрома – рукой подать. Двадцать пять минут ходу бодрым армейским шагом.

Утром на ГСМ всегда полно народу. Марчук ещё не открыл Контору, а его уже ждали водители. Дежурный тягач, командирский водитель, «кислородка», «азотка», особисты.

Утро для «гусей» всегда тяжёлое. Особенно для тех, кто работает на ГСМ. Арбузову, который уходил в Автопарк, было гораздо легче. Там с ним работали в основном «черепа». Из эрмеошных «дедов» в Автопарке был только Стецко. Одного «деда» обслужить всегда легче, чем пятерых. А чужие «деды», старослужащие соседних рот, Арбузова не трогали. У них свои «гуси» были.

Гэсеэмовскми «гусям» жилось куда сложнее! Вербину, Дробышеву и Вдовцову – троим – приходилось работать за всё отделение, состоящее из восьми солдат. «Деды» же в это время обычно играли в нарды, когда была свободна доска, или резались в карты, если этого не видели офицеры и прапорщики: игра в карты в части жестоко пресекалась.

Торопливо переодевшись, Дробышев, Вдовцов и Вербин пошли на склад. Открыли кладовую, где хранился ручной насос и стояли накануне приготовленные бочки с бензином. Стали заправлять водителей. Разумеется, заправляли в порядке срока службы: сперва «дедов», потом «черепов» и только потом остальных…

К одиннадцати часам дня основной наплыв водителей обычно заканчивался. Тогда удавалось передохнуть.

«Гуси» спрятались за двадцатипятысячниками НЗ, в которых хранилась солярка. Закурили. (Курить на ГСМ – строго-настрого запрещалось. Кругом – огнеопасные жидкости. Но, как известно, «запретный плод сладок». По мнению солдат, очень весело курить, сидя рядом с ёмкостью, в которой хранится двадцать тонн солярки.)

– Не слышно, когда зарплату нам будут давать? – поинтересовался Дробышев.

– А тебе не всё равно? – спросил Вербин. – Один хрен деды отберут всё себе.

Дробышев этого не знал. В учебке зарплату никто ни у кого не отбирал. Были, конечно, неприятные факты, когда свои воровали у своих, но это было исключением из правила. Конечно, солдатская получка – это смех сквозь слёзы, но вдвойне обиднее, когда у тебя отбирают последнее.

– Нас, кстати, «расстегнуть» скоро должны, – с удовольствием сказал Вдовцов.

– Скорей бы. Надоело уже простым «гусём» ходить.

– Скоро только кошки родятся, – съязвил Вдовцов, затушив о подошву сапога окурок, и вдавил его в мокрую глину

– Эх, сейчас бы водки… грамм сто, не больше. Кусок копчёной колбасы, хлеба и пару солёных огурцов, и я бы считал себя вполне счастливым человеком, – мечтательно сказал Вербин, ложась на высохшую за лето, старую траву.

– А я бы с большим удовольствием навернул бы тарелку мамкиных щей, – сказал Вдовцов. – Она знаешь, как у меня классно щи варит. Крутые! Как бухнет сметаны, своей, домашней, густой… В ней аж ложка стоит. А в щах кусок говядины жирный! Вот тогда к ней стакашок самогона – грех не выпить. А ещё непременно… кусок сала на хлеб. Посыпать чёрным перцем.

– А почему не красным? – с улыбкой поинтересовался Дробышев.

– С чёрным лучше. Хотя от сала, посыпанного красным перцем, я тоже не откажусь!

– А я бы сейчас копчёного мяса с квашенной капустой даванул… – высказался Дробышев.

– Да, квашенная капуста – это сила, – согласился Вдовцов.

– Вань, а ты чем после армии намерен заниматься? – спросил вдруг Дробышев, резко сменив тему разговора.

– С отцом в деревне своё хозяйство буду вести. У нас четыре коровы, два быка, двадцать овец, куры, гуси, утки… Короче, хозяйство не маленькое. Но на жизнь хватает… Во всяком случае… мясо со стола у нас никогда не исчезает.

– А у тебя батёк кем работает?

– На току, в колхозе.

– Стало быть, зерно и корма у вас халявные?

– А то что ж?.. Разве можно такое хозяйство держать, не имея халявного зерна?

– Не знаю. Я человек городской, с сельской жизнью незнакомый. Вот на моей родине, в Вельяминовске, – это в России, – отцы моих друзей… подались в фермера. Купили колхозные трактора, грузовые машины… Кто пасеку держит…

– Каждый своё выбирает, – философски согласился Вдовцов. – Есть возможность, почему ж не воспользоваться? Батёк мой тоже мечтает трактор купить. Я думаю, для начала можно и старый, в колхозе по дешевке взять… Вложить в него денег, сил…

– А мясо вы куда сдаёте?

– Когда как?... Раньше в Александрию возили… А в последнее время в Киев стали… Это выгоднее. Там дороже. У нас там сейчас свой постоянный клиент появился. Он оптом берёт.

– А ты, Бэбик, что делать после армии думаешь?

– Не знаю, – ответил Вербин хмуро. – До дембеля ещё дожить надо. Тут ложишься спать и не знаешь, поднимешься ли завтра? Будешь ли жив?

– Это точно, – согласился Вдовцов.

В этот миг сверху посыпался щебень. На насыпи появился Куриленко.

– Вы шо, гуси, оборзели? Я вам сколько орать должен! – разгневанно рявкнул он, бочком спускаясь вниз. – А ну-ка, бегом сюда! Грудь к осмотру!

Рыжий зарядил каждому по разу в грудь, погнал «гусей» к конторе.

…Рыжий был зол: десять минут назад он сидел с Кимом и Лопатиным в раздевалке и лупил по тумбочке костяшками домино, когда прапорщик Марчук, позвав его к себе, сделал замечание:

– Куриленко, я щось нэ розумию? Як в тэбэ служба органiзовуна? У нас воды зовсим нэма.

Марчук сидел в компании с другими прапорщиками. Они резались в нарды.

– Понял. Вас понял, товарищ прапорщик! – сказал Рыжий. – Щас будет вода. Щас всё сделаем. Пять сек!

– И ще… заправь комдивовского водилу. Двадцать литрив йому.

– Понял. Всё понял, товарищ прапорщик! Щас всё будет.

Куриленко побаивался Марчука.

Крикнув водителю, возившего командира дивизии, чтоб он подгонял машину к кладовой, Куриленко пошёл на территорию ГСМ искать «гусей». В кладовой их не было. За складами тоже. Рыжий сходил в электронасосную, но там их тоже не обнаружил. Тогда он прошёл к двадцатитысячникам НЗ. Именно там-то он их нашёл. Врезал по разу, заслал за водой.

– Ну, куда все втроём пошли? Один остался.

Вербин вернулся к Рыжему. Они пошли к кладовой, заправлять комдивовский УАЗ-ик.

Дробышев с Вдовцовым сходили в контору, взяли с табуретки пустую пятидесятилитровую, герметично закрывавшуюся флягу, в которой у них хранилась питьевая вода, вышли на улицу. Направились к аккумуляторщикам.

Метрах в трёхстах от их конторы находилась АЗС, где заряжали аккумуляторы для военных автомобилей. Станцию обслуживали трое солдат, которые жили тут же. Такие, подобные этому, военные объекты, где постоянно жили солдаты, назывались «точками».

Дорогой Вдовцов рассказывал Дробышеву:

– На точке служба – лафа. Не то, что в роте. Подчиняешься только прапорщику, начальнику точки. И одному или двум дедам, в зависимости, сколько с тобой живёт на точке. Ни старшины над тобой, ни ротного… Надо в увал, договорись с «дедами» и прапором, переодевайся в гражданку и дуй, куда хочешь. Гражданка всегда при них. Надо переодеться, пожалуйста. Надо тёлку привести – помещение есть, пожалуйста. Красота! Надо забухать, сгоняй в магазин за водкой, сиди себе в тепле, квась, и никто тебе слова ни скажет. Может, раз в месяц ротный приедет, проверит порядок и уедет обратно.

«Гуси» зашли к аккумуляторщикам. У них в кубрике было тепло и уютно. Стоял мощный самопальный обогреватель-«козёл». На тумбочке, тихо гудя, заводился электрочайник. Над кроватью висел цветной плакат; с него глядела белокурая улыбающаяся красотка с обнажённой грудью. На полу были постелены старенькие, чисто выметенные половики красноватого цвета.