Ты, я и Париж - Татьяна Корсакова

Дед ничего не сказал, не ругался и не кричал — он вообще никогда не повышал голос, — он аккуратно сложил черно-белые лоскутки в пакет и выбросил в мусоропровод. Вот и все, Тина тогда подумала, что у нее получилось. Зря надеялась, наступила зима, но дед, похоже, не собирался покупать ей новое пальто. До самой весны Тина проходила в тонюсенькой болоньевой курточке. В особо холодные дни, когда столбик термометра опускался до минус двадцати, она с тоской вспоминала изрезанное пальто и готова была душу продать за то, чтобы вернуть его обратно.

Воспалением легких Тина заболела в конце марта. Весна в тот памятный год выдалась вьюжной, ничем неотличимой от зимы. Девочка почувствовала себя плохо утром, а уже вечером металась в бреду. Больше месяца она провела в больнице, выкарабкивалась из болезни тяжело и медленно. Лечащий врач Алексей Иванович однажды сказал деду, что она просто не хочет выздоравливать. При этом он как-то по-особенному посмотрел на деда, а дед ничего не ответил, только покивал головой каким-то своим мыслям.

Тину выписали в конце апреля. Зима наконец сдалась, и на улице было почти по-летнему тепло. Тина шла вслед за дедом и смотрела на метаморфозы, произошедшие с окружающим миром, широко распахнутыми глазами. Она так увлеклась, что не сразу заметила, что путь их лежит в противоположном от дома направлении. Оказалось, что маленькое чудо случилось не только с природой, но и с дедом — он вдруг решил, что Тине нужно сменить гардероб, и повел ее не «в ближайший универмаг», а на рынок, к пестрым вещевым рядам.

— Выбирай, — сказал он, останавливаясь у полосатой желто-синей палатки с детской одеждой.

— Что? — спросила Тина, ошалевшая от свалившихся на ее голову перемен.

— Что хочешь, то и выбирай. — Дед перебросился несколькими словами с маленькой, верткой торговкой и отошел в сторонку, точно ему было неприятно оставаться рядом с палаткой.

— Ну что, милая, — тетенька-торговка улыбалась ей как родной, — давай выбирать тебе обновки!

И они выбрали! Это было совсем не похоже на «подбор гардероба в ближайшем универмаге». Тетенька-торговка смотрела на Тину не равнодушными рыбьими глазами, она лучилась энергией и желанием помочь. Тина перемерила добрую половину имевшихся в палатке одежек, пока они с тетенькой наконец не определились.

Это были настоящие сокровища! Тина смотрела на объемный пакет с упакованной одеждой с благоговением и трепетом. Это все теперь ее! И полосатый желто-зеленый свитер, и особенно актуальные в этом сезоне небесно-голубые турецкие джинсы, и бирюзовая курточка-ветровка. В пакете лежало еще много чудесных вещей, но эти три Тине нравились особенно.

Тетенька позвала деда, тот молча рассчитался, также молча забрал пакет с обновками и, не обращая внимания на Тину, направился к выходу из рынка. А она ощущала такое счастье, что готова была простить деду все что угодно. Впервые в жизни девочка почувствовала, что имеет вес в этом мире.

На следующий день в школу Тина шла с гордо поднятой головой. Ну еще бы, ведь на ней была не уродливая болоньевая куртка непонятного цвета, а модная ветровочка и розовые капроновые колготки — последний писк и лаковые туфельки, такие блестящие, что в них отражались небо и белые облака-барашки.

Мир не изменился в одночасье, и из забитой тихони она по мановению волшебной палочки не стала сказочной красавицей, но в глазах первой красавицы класса Кристины Тоневой вдруг зажегся огонек удивления и, кажется, зависти, а Мишка Соловьев, хулиган и наипервейший Тинин обидчик, впервые не дернул ее за косички и обозвал красиво Тинкой-паутинкой, а не привычно обидной тиной болотной. Мир не изменился, это она сама сделала первый робкий шажок к переменам…

— …Тина! Эй, Тина! Ты в порядке?! — Громкий стук в дверь вырвал ее из плена воспоминаний.

— Да, я сейчас! — Тина выключила воду, вышла из ванной.

Ян стоял в проеме балконной двери, в мягком свете закатного парижского солнца его голый торс, закаленный в горнилах тренажерных залов, выглядел весьма рельефно.

— Я уже думал, что ты решила не ограничиваться одним только мытьем рук, — сказал он ворчливо.

— Как твоя голова?

— Знаешь, — взгляд Яна вдруг сделался растерянно-удивленным, — прошла! — Он даже потрогал себя за голову, словно проверяя, на месте ли она.

— Я же говорила, что массаж творит чудеса. — От того, что ее маленькие таланты принесли свои плоды, на душе стало теплее, ледок от недавних воспоминаний начал таять.

— А могу я, — Ян смущенно улыбнулся, — могу я рассчитывать на твою помощь, если что?

— Если что, можешь, — Тина улыбнулась в ответ. — А могу я рассчитывать на ужин? Есть хочу — умираю.

— Куда пойдем? — Ян вернулся в комнату, потянулся за рубашкой.

— Ты собираешься выходить на прогулку по вечернему Парижу в деловом костюме? — она бросила выразительный взгляд на висящий на стуле пиджак. — Может, еще и галстук повяжешь?

— На себя посмотри, готическая пташка, — буркнул он и положил на кровать чемодан.

— А что со мной не так? — Тина расправила складки на юбке, подтянула сползший гольф. — Парижане очень терпимы к инакомыслящим.

— Ну, если уж они терпимы к твоему карнавальному наряду, то и мой деловой костюм переживут.

— Карнавальный наряд — как остроумно! — Тина подняла глаза к потолку. — А ты — синий чулок! Знаешь, что я тебе скажу?

— Ну, поделись жизненным опытом, — проворчал Ян, извлекая из чемодана джинсы. Увидев их, Тина едва не застонала. Ну что за спутник ей достался?! Даже джинсы у него аккуратненькие, точно только что из магазина. Никаких тебе потертостей, никаких вытянутых коленей. И цвет неинтересный — уныло синий. Разве можно чувствовать себя свободным человеком в таком консервативном прикиде?

— Ты не умеешь расслабляться, — сказала она убежденно.

— Это я не умею расслабляться?! — Не обращая внимания на то, что в комнате находится дама, Ян влез в джинсы, а снятые брюки — ну конечно, как же без этого?! — аккуратно повесил в шкаф. — Женщина, да ты сама не понимаешь, что говоришь!

— Кого ты хочешь обмануть? — Тина наблюдала, как он тщательно разглаживает складки на своих до боли идеальных джинсах. — Волосы не забудь расчесать, а то они у тебя слегка растрепались. Не комильфо.

— Не комильфо?! — Ян провел пятерней по волосам. — Ты о чем?

— Я о том, что ты весь такой правильный, такой аккуратный и лощеный, что у неподготовленного человека может случиться нервный срыв от твоего исключительно идеального вида.

— Зато от твоего вида нервный срыв может случиться даже у подготовленного человека, — парировал Ян, доставая из чемодана белую, как альпийский снег, тенниску. — Кстати, где тут утюг?