Кортни. 1-13 (СИ) - Смит Уилбур

Они поехали в холмы, Баккат первым, на Холодке. Добравшись до вершины, он развернул лошадь и поскакал назад, лицо его было искажено каким-то сильным чувством, а речь стала почти нечленораздельной.

– В чем дело? – крикнул Джим. – Что ты увидел?

Он схватил Бакката за руку и едва не сдернул с седла.

Баккат наконец обрел дар речи.

– Дхловул! – крикнул он, словно в сильной боли. – Много-много!

Джим бросил свой повод Баккату, вытащил из футляра мелкокалиберное ружье и соскользнул с седла. Он понимал, что нельзя показываться на фоне неба, и остановился чуть ниже вершины, чтобы приготовиться. От возбуждения у него сдавило грудь, он едва дышал. Сердце, казалось, готово было выпрыгнуть изо рта. Однако у него хватило здравого смысла проверить направление ветра: он подобрал несколько сухих листьев, размял их в пальцах и посмотрел, куда несет кусочки. Ветер подходящий.

Неожиданно он почувствовал, что Луиза рядом с ним.

– Что случилось, Джим?

Она не поняла, что сказал Баккат.

– Слоны!

Джим едва мог произнести это волшебное слово.

Она мгновение смотрела на него, потом ее глаза вспыхнули, как солнечный луч в голубом сапфире.

– О Джим! Покажи!

Даже в охватившем его смятении он был благодарен Луизе: он мог поделиться с ней радостью, она рядом; в глубине души он знал, что она всегда будет рядом.

– Пойдем, – сказал он, и она самым естественным образом взяла его за руку. Несмотря на все, что произошло между ними, этот доверчивый жест поразил его. Держась за руки, они поднялись на вершину и с нее посмотрели.

Под ними лежала обширная впадина, обрамленная холмами. Она была покрыта свежей растительностью, пошедшей в рост после дождей: прежняя сгорела в сухой сезон. Зеленая, как английский газон, а по ней разбросаны высокие деревья махобахоба и колючие кусты.

И по всему дну этой чаши – в одиночку и небольшими группами – сотни слонов. Для Джима, который много раз и по-разному представлял себе первую встречу с ними, явь превзошла всякую фантазию.

– Милосердная Мария! – прошептал он. – Боже, милосердный Боже!

Луиза почувствовала, как дрожит в ее руке его рука, и сильнее сжала ее. Она поняла, что этот момент определяет его будущее, и неожиданно почувствовала гордость оттого, что она рядом, разделяет этот миг с ним. Это ее место: она словно нашла, где должна находиться.

Джим со своего наблюдательного поста видел, что большинство групп состоит из самок и детенышей. Их серые скопления походили на гранитные рифы, и форма стад менялась очень медленно: группы сходились и расходились. В этом море отдельно, отчужденно, стояли крупные самцы – массивные темные фигуры, доминирующие над окружающим и уверенные в своем могуществе.

Ниже Джима и Луизы стояло такое животное, по сравнению с которым остальные казались незначительными. Возможно, виновато было освещение, но этот слон казался темнее остальных. Уши его были расправлены, как паруса корабля, и он лениво помахивал ими. При каждом движении солнце падало на большие изогнутые бивни, и его лучи отражались, как от зеркала. Один раз самец опустил хобот, набрал у ног пыли и бросил светлым облаком на голову и плечи.

– Какой большой! – прошептала Луиза. – Не думала, что они могут быть такими.

Ее голос вывел Джима из транса, вызванного удивлением, и он оглянулся на следовавшего за ними Бакката.

– Со мной только мелкокалиберное ружье.

Два четырехфунтовых немецких ружья Джим оставил в фургоне. Слишком тяжелое и неуклюжее оружие, чтобы носить его с собой; пережив множество разочарований, Джим никак не ожидал встретить сегодня слонов, тем более в таком количестве. Теперь он сожалел о своей ошибке и понимал, что глупо использовать лондонское ружье против животного в такой броне мышц и сухожилий, с такими массивными костями. Лишь большая удача позволит маленькой пуле попасть в жизненно важные органы.

– Поезжай назад, Баккат, гони Холодка во весь опор, и привези мне два больших ружья, фляжку с порохом и оружейный пояс.

Не успел Джим договорить, как Баккат оказался в седле и галопом поскакал вниз по холму. Джим и Луиза не смотрели ему вслед, они поползли вперед, прячась за низким кустарником, чтобы их не было видно на фоне неба. На склоне они нашли купу колючих акаций, которая давала укрытие, и устроились среди пушистых ветвей и желтых цветов, усевшись рядом. Джим направил подзорную трубу на большого самца.

А когда увидел увеличенного линзами слона, ахнул от удивления, глядя на длину и толщину бивней. И хотя не насладился зрелищем в полной мере, передал трубу Луизе. Теперь она научилась хорошо ею пользоваться и направила прибор на огромное животное. Но через несколько минут ее внимание привлекли проделки слонят чуть подальше: они с писком гонялись друг за другом по лесу.

Видя, что Луиза отвлеклась от патриарха, Джим хотел отобрать у нее трубу и продолжить разглядывать самца. Но увидел, с какой нежной улыбкой она смотрела на игры малышей, и сдержался. Это свидетельствовало о глубине его чувства к ней: Джим был одержим охотничьей страстью, и его сердце сильно билось в предвкушении погони.

Но вот, к радости Джима, самец вышел из тени дерева махобахоба и начал подниматься по склону прямо к тому месту, где они сидели. Джим положил руку на плечо Луизе, чтобы предупредить ее. И когда она опустила трубу, приложил палец к губам и показал на приближающегося самца.

По мере того как самец приближался и становился все больше, лицо Луизы становилось испуганно-благоговейным. Даже днем в его абсолютно беззвучной походке было что-то сверхъестественное и тревожное: слон передвигал ноги с точностью и грацией, так не вязавшимися с его размерами, огромные мягкие подушечки полностью поглощали звук. Расслабленный хобот свисал почти до земли, его кончик время от времени разматывался и касался почвы, с ловкостью человеческих пальцев подбирая лист или стручок, играя ими и отбрасывая в сторону.

Когда самец подошел ближе, стало видно, что его обращенный к людям глаз тонет в сети глубоких серых морщин, похожих на концентрические круги паутины. Из угла глаза по шершавой щеке проторили влажную дорожку слезы, сам глаз светился умом и проницательностью. Через каждые несколько шагов концы бивней касались земли, оставляя на ней неглубокие бороздки.

Он подходил все ближе, заполняя собой все небо, и они затаили дыхание, ожидая, что попадут под эти массивные ноги или получат удар бивнем. Луиза шевельнулась, готовая вскочить и бежать, но Джим крепче сжал ее плечо и остановил девушку.

Из глубины горла и брюха самца доносился рокот, похожий на отдаленный гром. Луиза дрожала, возбуждение смешивалось у нее со страхом. Медленно, чтобы не встревожить животное, Джим поднес свое маленькое ружье к плечу и посмотрел в прицел на большую серую голову. Он почувствовал, как рядом в предчувствии выстрела застыла Луиза. И вспомнил, что говорил ему отец – куда целиться, чтобы попасть в мозг.

«Но только дурак и хвастун делает такой выстрел, – говорил сыну Том. – Есть только одна маленькая точка в огромной костяной крепости черепа. Настоящий охотник достигает цели по-другому. Он стреляет из тяжелого ружья крупной пулей и целится в плечо, чтобы пробить сердце и легкие».

Том опустил ружье, и Луиза рядом с ним расслабилась. Слон величественно прошел мимо их укрытия и в пятидесяти шагах дальше стал обрывать с дерева гварри пурпурные ягоды и привередливо отправлять их в пасть. Когда он повернулся шершавым морщинистым корпусом, Джим осторожно встал и отвел Луизу обратно за вершину хребта. Он увидел облако пыли, приближающееся со стороны фургонов, и различил светлую фигуру Холодка, скачущего галопом.

Когда Баккат подъехал, Джим сказал:

– Быстрая работа и отлично выполнена.

Он выхватил из рук Бакката, не дав ему возможности спешиться, большое ружье, быстро осмотрел оружие. Не заряжено и густо покрыто смазкой, но кремень новый и хорошей формы. Джим принялся быстро заряжать. Он забил шомполом в ствол большой блестящий шар. Пуля весом в четыре унции была вдвое больше крупной виноградины по размерам. Добавка олова в расплавленный песок сделала ее очень прочной. Когда пуля основательно улеглась на пыж и слой черного пороха, Джим внимательно осмотрел запал и поменял ружье на второе, которое Баккат держал наготове. А когда оба ружья были заряжены, Джим сказал: