Мир приключений 1974 - Николай Коротеев

— Болтала она. А мне чего? Если с каждым говорить, за день, знаете…

Митин быстро писал. Приближалась ответственная минута: надо было объявить Воронову, в чем его подозревают. Как он будет реагировать? Почему рассказал все так, как могло происходить до самого грабежа? Парень, кажется, не так-то прост!

— Говорила она, что приехала из Магадана?

— А что случилось с ней, с этой гражданкой? — впервые проявил он интерес. Казалось, что до него только сейчас дошло, что следователь все вопросы подводил именно к этом пассажирке.

Митин вздохнул.

— Видите ли, гражданин Воронов, с ней случилась беда. Ограбили ее в Клушином переулке. Ударили по голове молотком, отобрали вещи, деньги. Что вы на это скажете?

Он внимательно смотрел на парня. Лицо у того стало серым, брови сошлись в прямую линию, на щеках дрогнули желваки. Будто отдуваясь, он шумно выдохнул воздух.

«Ага, побледнел… Скажи любому человеку, что кого-то ограбили, разве он побледнеет от этого?»

— Ты смотри… Вот тебе и переночевала у знакомой! Я уехал, а ее, значит, того?..

— Нет, гражданин Воронов, она заявляет, что ограбил и ударил таксист, шофер машины, который ее вез. А везли ее вы!

— Она, значит, жива осталась? — нахмурился тот.

— А вы думали, умерла? Представьте себе — жива! В том-то и дело. И подозрение на вас падает.

— Подозрение пусть падает. А я здесь ни при чем. Мало ли она чего наговорит! Кто-то ограбил, а она, значит, на меня валит? Ого!

Пальцы у него мелко дрожали, он их стискивал, переплетал, затем вынул носовой платок и стал мять его.

— Вы правы, но, кроме слов, есть еще и факты. Словам не всегда можно верить, а фактам? Им мы обязаны верить. Согласны со мной?

Воронов кивнул.

— Вот и хорошо. Тогда слушайте меня внимательно.

И Митин обстоятельно и подробно, ровным голосом стал рассказывать о всех тех уликах и доказательствах, какие они с Бабиным собрали за эти дни. Воронов слушал не перебивая, часто вытирал шею и лицо — они у него мокли не переставая, судорожно тискал влажный платок, затем расправлял, накручивал на руку. «Вот сейчас ты правильно потеешь, ты напуган тем, как много мы знаем», — отмстил следователь, наблюдая за ним.

— Да, кстати! — как бы отвлекаясь от главной темы, сказал он. — Не помните, в каком месяце день рождения гражданки Симуковой, вашей, как бы это сказать… словом, вашей неофициальной жены?

— Никакая она мне не жена, — глухо проговорил Воронов. — А день рождения… кто ее знает, не спрашивал я.

— Значит, не знаете? Или, может, просто забыли?

— Да нет, не знаю.

— Так я и запишу в протокол. Согласны?

— Пишите, только зачем это вам?

— А вот зачем: Симукова сказала, что в день ее рождения вы будто бы подарок ей сделали, золотые часы. А вы даже не знаете, когда день ее рождения!

— Ей? Золотые часы?! — удивился тот. — Врет она! На улице она их нашла месяца два назад. Шла, говорит, из кино и нашла их на тротуаре. Я еще удивился…

«Правильно! Не успели договориться. О дне Восьмого марта и не упомянул. Надо им устроить очную ставку».

— Вот видите, расхождение получается: Симукова — одно, вы — другое. Кому верить? А я эти золотые часы у Симуковой взял и гражданке Укладовой показал — так она их с первого взгляда узнала. Мои, говорит, часы, их у меня с руки сорвали. Интересно, правда?

Воронов, не зная, что ответить, подавленно молчал.

— Астахов вам спасибо скажет за то, что не влип в эту историю, — продолжал Митин. — Ведь если бы вы не признались, что ездили в ту ночь на его машине, подозрение пало бы на него. Пуговицу-то в его машине нашли.

— Это я понимаю, зачем человеку зря страдать?

— Вот это хорошие слова! Тут вы говорите, как честный, порядочный человек.

— Но ведь… гражданин следователь, получается, будто я ограбил? Ведь так по-вашему получается? — с хорошо разыгранным удивлением произнес парень.

— А я о чем все время говорю? Не получается, а так все на самом деле и было. Вы ограбили. Улики это говорят, вот в чем дело. Против фактов что скажешь?

Воронов вдруг резко вскочил. Лицо его побагровело, исказилось и стало страшным. Казалось, он сейчас обрушит на следователя удары своих длинных костлявых рук.

— А мне плевать, что у тебя получается! — срывающимся голосом закричал он. — Погубить хотите, дело пришиваете? Ишь как ловко подвел! Ты, может, еще скажешь, что я убить ее хотел?!

Дверь открылась. В камеру, привлеченный криком, заглянул дежурный по коридору. Митин сделал ему успокоительный знак.

— Не знаю, возможно, и хотели. Лишь счастливая случайность спасла женщину от смерти. Благодарите судьбу, Воронов, что она жива осталась. Лучше скажите, где спрятали вещи и деньги? В Москве, в Старой Рузе?

Воронов тяжело дышал. Подошел к окну, ухватился руками за прутья решетки, стараясь подавить вспышку ярости. Голос его звучал глухо, говорил он не оборачиваясь:

— Ничего не знаю… Не грабил, не убивал. Так в протоколе и запишите. Мало ли чего! Вы сначала докажите, что я грабил… придумать все можно.

— А мы ничего не придумывали. Зачем нам придумывать, когда у нас на руках все улики и доказательства? Попробуйте их опровергнуть. Ну, я жду. Молчите?

Парнем овладел страх. Он вернулся, сел на свое место, жадно закурил. Сергей Петрович тоже вынул сигарету.

— А как их опровергнешь? — тихо, словно говоря сам с собой, произнес Воронов, глядя в пол. Потом опять истерично закричал: — Не хочу я опровергать! Вы докажите!

— Ну вот, опять! — огорченно вздохнул Митин.

— Не грабил — и все!

Редки случаи, когда преступник сразу признает предъявленное ему обвинение. Обычно изворачивается, лжет, все отрицает. И сдается лишь припертый неопровержимыми уликами, показаниями свидетелей или на очной ставке. Но бывают и такие, что несмотря ни на что все равно упорно отказываются признать себя виновными.

По всей видимости, к последней категории принадлежал и Воронов. Митину был знаком этот тип людей; с ними тяжело и противно иметь дело — вопреки логике и фактам, они с маниакальной настойчивостью твердят одно: нет, нет и нет…

Неподготовленный к разговору о грабеже, захваченный им врасплох, надеявшийся, что все сведется лишь к случаю в Рузе, Воронов растерялся и тоже пошел по самому простому и легкому пути — отрицанию всего. Но что он будет говорить, когда лицом к лицу встретится с женщиной, которую ударил молотком?

Глава шестнадцатая

Процедура предъявления личности подозреваемого жертве ограбления была подготовлена строго по форме. Укладову из общей палаты перевели временно в отдельную, довольно большую, светлую, с двумя окнами, выходящими в сад. Женщину предупредили об ответственности за дачу ложных показаний. Воронов был доставлен из тюрьмы под конвоем — сопровождал его, кроме Митина и Бабина, конвоир охраны. В коридоре больницы недалеко от палаты, куда была переведена Укладова, дожидались четверо таксистов, специально подобранных Бабиным. Были они молодыми, худощавыми и примерно одного роста с Вороновым. Так требовал закон. Подозреваемый не должен резко отличаться от них наружностью.