Горизонты нашей мечты - Евгений Валерьевич Лотош

Рэнна Дзидзисий, впрочем, избавила его от проблемы выбора слов.

– Господин Сара, – спокойно сказала она тоном, который совершенно не вязался с ее внешностью, – ведь это ты председательствовал на комиссии в пятидесятом году, на которой проверяли мои способности?

«Мои». Она так и сказала – «мои». Значит, она не намерена ничего отрицать.

– Да, госпожа… Карина Мураций, – запнувшись, ответил Сара, с трудом заставив себя произнести ее имя. – Именно я.

– Но ведь комиссию сформировал Минздрав? А сейчас ты работаешь в Службе охраны детства.

– Я перешел в нее семь лет назад. Мне предложили пост во вновь формируемой службе по работе с детьми-девиантами, и я согласился. Но я… следил за твоими успехами начиная с того дня, когда ты продемонстрировала комиссии свои способности. Я даже сделал копию твоего досье – перед тем, как его забрали себе люди из СОБ.

– Вот так и сгорают легенды, – грустно сказала девочка. Она положила куклу на стол и с некоторой неуклюжестью вскарабкалась на слишком высокий для нее стул. – Я запаниковала тогда, в Центре, и написала первое, что взбрело в голову. А взбрело, оказывается, то, что я уже писала в сходных обстоятельствах. И манера работать эффекторами в пятидесятом у меня уже полностью сформировалась. Чего ты хочешь, господин Сара?

– Ты… действительно Карина Мураций? Но как такое возможно? Ведь она… ты… в Сураграше?

– А еще она, то есть я, вполне взрослая женщина, – на лице девочки мелькнула недетская усмешка. – И, тем не менее, мы действительно едины в двух лицах. Ты в здравом рассудке, господин Сара, уверяю тебя. Не надо в себе сомневаться. И все-таки – чего ты хочешь? Зачем прилетел сюда из Оканаки в расстроенных чувствах? Ты ведь не хочешь меня шантажировать, я вижу твои эмоции. Тогда зачем?

– Чтобы предупредить о допущенной тобой ошибке, – Сара достал из кармана носовой платок и промокнул взопревший лоб. – И еще я должен был увидеть тебя, чтобы не сойти с ума в самом деле. Госпожа… госпожа Карина, я уверяю тебя, что я… не намерен… я не знаю, как сказать…

– Ты не хочешь мне зла. Я понимаю, – кивнула девочка. – Я благодарна тебе за указание на ошибку. Я ее исправлю.

– Я… уже исправил. Я подменил фотографию текста в досье Рэнны Дзидзисий. Попросил внучку своей рукой написать твою фразу, сфотографировал и подменил.

– Но ведь такой поступок однозначно является должностным преступлением, – девочка склонила голову набок, внимательно его рассматривая. – Зачем ты рисковал из-за меня?

– Я твой давний поклонник, госпожа Карина. У меня большой архив статей, книг, видеопередач и тому подобных материалов о тебе. Я не могу допустить, чтобы ты пострадала из-за случайной ошибки. И… никто о ней не знает, кроме меня.

И для того, чтобы стереть ошибку окончательно, надежней всего заодно стереть и меня, мысленно добавил он то, что повисло в воздухе. Пусть. Что значит ее жизнь по сравнению с ее? Когда Бог посылает на землю ангелов своих, ему виднее, кто должен жить, а кто – умереть.

– Ты носишь на груди Колесованную Звезду, – странным тоном проговорила девочка. – Ты – последователь Церкви Единого?

– Да, госпожа моя.

– Впервые вижу катонийца, исповедующего такую дур… – она явно проглотила окончание слова. – Такую религию. И ты наверняка воспринимаешь меня, как посланницу небес? И готов умереть по моему знаку прямо сейчас?

– Да, моя госпожа, – твердо сказал Сара, опускаясь на колени и глядя ей в глаза. – Повелевай.

Девочка сгорбилась и прикрыла лицо руками. Когда она убрала ладони, вокруг ее рта сложились горькие складки.

– Ты не представляешь, господин Сара, как я боялась услышать эти слова! – совершенно мертвым голосом произнесла она. – Как часто они снились мне в ночных кошмарах… Я редко сплю, но сны, в которых люди падают передо мной ниц, готовые умереть по мановению моей руки, меня просто преследуют. Какой легкий, какой заманчивый и простой путь! Просто объяви себя богиней, покажи пару мелких фокусов – и сразу решится тысяча проблем, непреодолимых для простого человека. Встань, господин Сара.

Чиновник с готовностью поднялся.

– Господин Сара, ты ошибаешься. Я вовсе не посланница бога. Религия, которую ты исповедуешь, не имеет ко мне ни малейшего отношения. Она вообще не имеет никакого отношения к нашему миру.

– Я много думал над догматами веры, госпожа моя. Пусть даже они и несуразны по нынешним меркам, но в них есть главное: Бог-создатель милосерден и не оставляет чад своих на произвол судьбы. Он посылает ангелов своих, чтобы те несли людям мир и свет.

– И одновременно ты готов умереть по одному слову посланца? Хорошо же милосердие вашего бога… Нет, господин Сара. Мир устроен одновременно куда сложнее и куда проще, чем ты полагаешь. Бога, в которого ты веришь, не существует. И никогда не существовало. Но я вряд ли смогу тебя переубедить, и не хочу этим заниматься здесь и сейчас. У меня к тебе лишь одна просьба.

– Все, что угодно, госпожа моя. Приказывай.

– Я не приказываю, я прошу. Пожалуйста, забудь о том, что ты узнал, и о своем визите сюда. Или по крайней мере никому не рассказывай. Разумеется, я не стану тебя убивать или как-то еще вредить. Я благодарна тебе, и я исправлю то, что ты сделал. Досье нельзя модифицировать просто так, существует несколько степеней защиты от подделок, и твою подмену система обнаружит при первой же регулярной проверке целостности. Но я знаю, как подменить материалы правильно. Я исправлю свое досье, а ты – ты просто забудь, что оно существует.

– Как прикажешь, госпожа моя.

– Очень рассчитываю на тебя, господин Сара. Если кому-то проговоришься о том, что узнал сегодня, ты очень навредишь мне. Гораздо больше, чем если бы кто-нибудь просто заметил совпадение двух фраз в разных досье. Если ты проговоришься, Рэнне Дзидзисий придется умереть.

– Я не допущу такого, госпожа моя, – решительно заявил Сара. – Можешь на меня положиться.

Девочка слезла со стула, подошла к чиновнику и взяла его за руку.

– Ты хороший человек, господин Сара, – сказала она. – Очень хороший. Но помни, что религия – один из немногих способов заставить таких людей, как ты, пойти против своей совести. Пожалуйста, не позволь, чтобы такое случилось. А сейчас нам пора расставаться. У госпожи Хины вот-вот окончательно лопнет терпение.

– Да, госпожа моя. Я запомню твои слова.

И Сара, повинуясь внезапному импульсу, низко наклонился и осторожно поцеловал тонкие детские пальчики.

Скрипнула дверь.

– И что же ты делаешь, господин? – грозно вопросил женский голос.

Хина так и не могла понять, почему нервничает. Она сидела в пустом