Путешествие на Запад. Том 1 - У. Чэнъэнь
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ученики отправились выполнять приказание, а сам праведник вместе с Мин-юе и Цин-фыном взобрался на волшебное облако и отправился догонять Сюань-цзана. За какой-нибудь миг они проделали расстояние в тысячу ли. Праведник внимательно посмотрел на запад, но никаких следов Сюань-цзана там не обнаружил. Тогда он посмотрел на восток и увидел, что они обогнали Сюань-цзана больше чем на девятьсот ли. Несмотря на то что Сюань-цзан со своими учениками шел, не отдыхая всю ночь, он проделал путь всего в сто двадцать ли, в то время как праведник на своем волшебном облаке в один миг обогнал его.
– Учитель, – промолвили послушники, – человек, который сидит под деревом у дороги, и есть Танский монах.
– Да я и сам вижу, – отвечал праведник. – Вы возвращайтесь, приготовьте веревки и ждите. Я поймаю и приведу его.
С этими словами праведник опустился на землю и, встряхнувшись, принял вид странствующего святого.
В сплошных заплатах ветхая ряса,
Пенькой простою подпоясан,
Из хвоста оленя в руках мухобойка,
В барабан деревянный ударяет легонько,
На ногах башмаки из соломы,
Голова платком обмотана скромным,
Рукавами встречный ветер играет,
Шагает он, песенку о луне напевая…228
Подойдя прямо к дереву, под которым отдыхал Сюань-цзан, он громким голосом обратился к нему:
– Учитель! Скромный монах приветствует вас!
Сюань-цзан поспешил ответить на приветствие почтительным поклоном и сказал:
– Простите, пожалуйста, мою неучтивость!
– Откуда путь держите, учитель? – спросил праведник. – И почему сидите здесь, у дороги?
– Я послан великим китайским императором Танов в Индию за священными книгами, – отвечал ему Сюань-цзан. – И вот, утомившись, решил немного отдохнуть.
– Ах, вот как! – с притворным удивлением воскликнул праведник. – Раз вы едете из Китая, то, верно, побывали на той горе, где живу я?
– Не знаю, на какой горе находится ваша уважаемая обитель, – сказал Сюань-цзан.
– Я обитаю в монастыре Учжуангуань, на горе Ваньшоу-шань.
Сунь У-кун, слышавший все это, решил на всякий случай вступить в разговор.
– Нет-нет, мы там не были. Мы проехали верхней дорогой, – сказал он.
– Я тебе покажу, низкая обезьяна! – смеясь сказал праведник, тыча пальцем в Сунь У-куна. – Кого же это ты вздумал обманывать? Ведь это ты повалил дерево жизни. Вы шли всю ночь, но, как видишь, недалеко ушли. Для чего же ты отпираешься? Мы все равно не отпустим вас. Ты должен вернуть нам дерево.
Услышав это, Сунь У-кун рассвирепел. Схватив свой посох, он размахнулся и хотел ударить праведника по голове. Однако тот уклонился от удара и на облаке вознесся в небо. Сунь У-кун тоже вскочил на облако и бросился за ним вдогонку. В воздухе праведник принял свой настоящий вид.
Сунь У-кун размахивал своим посохом во все стороны. Праведник же, поворачивая свою мухобойку то вправо, то влево, отражал удары и, наконец, пустил в ход волшебство. Он раскрыл свой рукав навстречу ветру, взмахнул им, и в тот же миг все четыре паломника, вместе с конем, оказались в рукаве.
– Дело дрянь! – сказал тут Чжу Ба-цзе. – Мы ведь попали в суму.
– Не в суму, Дурень, – сказал Сунь У-кун, – а в рукав.
– Ну, раз так, то не беда, – сказал Чжу Ба-цзе. – Дайте-ка я поработаю своими граблями, пробью дыру в рукаве и освобожусь. А потом можно сказать, что мы выпали по его собственной неосторожности.
И Чжу Ба-цзе изо всех сил ткнул граблями в рукав. Однако это оказалось бесполезным. На ощупь преграда казалась мягкой, в действительности же была крепче железа.
В тот же миг праведник повернул облако и сразу же опустился около монастыря Учжуангуань. Здесь собрались все его ученики, готовые выполнить любое приказание. Праведник велел принести веревку и стал вытаскивать из рукава своих пленников, словно кукол. Первым он вытащил Танского монаха и велел привязать его к колонне в центральном зале. Затем вынул трех его учеников, которых тоже привязали к столбу. И, наконец, он вынул коня, которого привязали на дворе и дали ему сена. Вещи паломников праведник бросил на веранду.
– Ученики мои, – сказал он. – Эти монахи отреклись от суетного мира, поэтому к ним нельзя применить ни меча, ни пики, ни топора. Принесите-ка плетку и вздуйте их, хоть душу отведем, а то очень жаль дерево жизни.
Послушники тотчас же выполнили приказание. А надо вам сказать, что плетка эта была неимоверной длины и сделана не из шкуры вола, барака, оленя или теленка, а из кожи дракона. Кроме того, ее специально отмачивали в воде. И вот здоровенный послушник взял плетку в руки.
– Учитель, с кого начинать? – спросил он.
– Так как больше всех виноват Танский монах Сюань-цзан, то с него и начинайте, – сказал праведник.
Услышав это, Сунь У-кун подумал: «Наш учитель не вынесет побоев. Одного удара достаточно, чтобы покончить с ним. А ведь все это я наделал». И он тут же, не выдержав, сказал:
– Вы ошиблись, учитель! Ведь плоды украл и съел я, и дерево повалил тоже я. Почему же вы начинаете с него?
– Ишь, какая отчаянная обезьяна! – сказал улыбаясь праведник. – Ну что ж, тогда с нее и начинайте.
– А сколько ударов всыпать? – снова спросил послушник.
– Тридцать! Столько, сколько было плодов на дереве, – отвечал праведник.
Послушник взмахнул плеткой и начал отсчитывать удары. Опасаясь, что удары будут чересчур сильны, Сунь У-кун напряг все свое внимание, чтобы угадать, по какому месту его будут бить. И, увидев, что послушник намеревается бить по ногам, Сунь У-кун сделал движение и сказал: «Изменяйтесь». В тот же миг его ноги стали железными.
Пока послушник отсчитал тридцать ударов, наступил полдень.
– Ну что ж, а теперь следует наказать Сюань-цзана за то, что он распустил своих разнузданных и упрямых учеников и тем самым нарушил заповедь религии, – сказал праведник.
Послушник хотел уже взяться за дело, но Сунь У-кун снова вмешался.
– Учитель, вы опять делаете ошибку, – сказал он. – Наш учитель понятия не имел о том, что я украл плоды. Он сидел в это время в зале и беседовал с вашими послушниками. Так что во всем виноваты мы, нас и наказывайте.
– Эта подлая обезьяна хотя и коварна, – сказал праведник, – но все же понимает, что надо почитать старших. Ну что ж, всыпь ей еще.
Послушник снова отсчитал тридцать ударов. И когда после этого Сунь У-кун посмотрел на свои ноги, они блестели, как зеркало. Но никакой
