Воин - Дональд Маккуин

Гэн и Клас видели, как стрела ударила первого противника, а повторный взмах упругого молодого деревца отбросил его прямо на товарища, и оба они повалились на землю. Тот, второй, не успел даже понять, что происходит, когда кончик мурдата Гэна уперся ему в глотку.

— Где они? — решительно спросил юноша.

Рот незнакомца судорожно дергался, в круглых глазах стоял ужас. Гэн ткнул его свободной рукой, повторив вопрос, и бедняга снова безуспешно попытался ответить. Капля крови скатилась по кончику мурдата, тут же растворившись в потоке пота несчастного.

Клас опустился на колени лицом к лицу с ним.

— Твой товарищ поскакал на гору, чтобы доложить остальным?

Незнакомец попытался кивнуть, чем заработал еще один укол. Гэн убрал клинок, и парень повторил попытку. Гэн спросил:

— Где она? Она ранена? Где женщины?

— С другими, там, куда поскакал всадник, — только и смог промолвить несчастный. Он, казалось, немного осмелел и тут же добавил: — Это тот самый человек, который ударил вашу собаку! Я пытался остановить его, но…

— Она ранена? — перебил его Гэн.

— Нет! — Этот крик больше походил на мольбу о пощаде.

— Сколько их там?

— Пять вельмож Джалайла. Они только что присоединились к нам. Мы — это пятнадцать человек пехоты, три всадника и офицер. Еще с нами несколько Танцующих-при-луне, пришедших вместе с воинами, трое из них женщины.

Гэн просветлел:

— Пехота? Значит, они, должно быть, послали всю кавалерию на битву с Харбундаем. Это нам на руку.

Пленник прямо-таки рвался помочь воинам.

— Люди Джалайла в ярости. Они ожидали кавалерии для сопровождения и все время рвутся вперед, но их офицер приказал им остаться с нами. Точнее, с ними, — судорожно сглотнув, добавил воин. — Наш офицер говорил, будто вы убиты и сам король сказал ему это. Еще он говорил, что ему плевать на солдат, ему нужны только женщины.

В этот момент Клас произнес:

— Они наверняка будут ожидать сигнала от этой парочки.

— И здесь вы правы. Предполагалось, что мы помашем им в том случае, если ловушка убьет или серьезно ранит вас. В том случае, если бы здесь оказалась большая компания, то мы должны были бы вернуться и встретиться с остальными на мосту следующей речки.

По приказу Класа пленник описал кратчайший путь к мосту. Он даже прикинул, сколько понадобится времени, чтобы добраться до места. И только когда воины сняли с него шлем, бедняга догадался, что они собираются с ним сделать, и пот снова выступил у него на лбу.

Безучастным голосом Клас спросил своего молодого спутника:

— Может, здесь его кончим? Или заставим сперва побегать по кустам?

Несчастный со стоном обхватил голову. Он два раза попытался что-то показать руками, не в силах вымолвить хоть слово. Гэн поднялся.

— Здесь, — вымолвил он, занося мурдат.

— Не делайте этого! — взмолился пленник, оборачиваясь назад. — Я могу отвести вас к мосту, я могу рассказать вам еще кое-что, только не убивайте меня!

— Еще кое-что? Что конкретно?

— Есть еще другие воины, их около пятидесяти. Они тоже идут к мосту, чтобы там встретиться с нашим офицером.

— Когда? — озадаченно спросил Гэн.

— Этой ночью или завтра, я точно не знаю, но я ведь сказал вам, не убивайте меня!

Гэн усмехнулся, глядя на бедолагу. Он и не заметил, что в этот момент Клас, посмотрев на него, нахмурился и отвернулся.

— Не хочется о тебя руки пачкать. — Юноша развернулся к Класу. — Свяжи его, пожалуйста, сам, а то, если я до него дотронусь, то сразу перережу глотку.

Клас кивнул. В дело пошел шнур от ловушки, которым запястья пленника связали с лодыжками. Это занятие заняло несколько секунд, после чего оба воина, придерживаясь спасительного леса, направили своих лошадей вперед, пока не наткнулись на поляну, где их ждали трое Оланов. Клас накинул на себя доспехи и шлем пойманного оланского воина. Оставалось только надеяться, что разведчики примут несущегося к рандеву на мосту Класа за своего. В это время Гэн, взяв собак и оставшихся лошадей, мчался к мосту окольными путями.

Путники беспрепятственно добрались до моста, что заставило Гэна насторожиться.

Дно просторной долины было достаточно ровным. Густой лес пересекала светлая лента реки, гордо неся свои теплые воды. В потоке чувствовались мягкость и в то же время сила. Большая топь уходила, расширяясь, на юг. По берегам пестрели цветы.

Гэн повернулся к Класу.

— Нам нужно торопиться.

Не теряя ни минуты, оба воина принялись собирать кучу хвороста. Старое сухое дерево вспыхнуло, как порох, языки пламени быстро поползли по перилам и доскам старенького моста, и через минуту над рекой вырос столб огня и дыма. Толстые куски горящего дерева искрились, трещали и со злым шипением падали в воду. Их подхватывало течение, унося к морю.

Убедившись, что теперь подкрепление врага задержится достаточно надолго, друзья поскакали в лес, уделив несколько минут молитве — нара. Закончив ее, Гэн взглянул на товарища: тот был все еще очень напряжен, глубоко задумавшись о чем-то. Наконец они, стараясь двигаться как можно тише, выехали вперед. Мягкий мох делал шаги лошадей почти бесшумными.

Мельком взглянув на двух воинов, шедших по сторонам от нее, Сайла заметила, что те не уделяют ей ни малейшего внимания. У целительницы появилась надежда, что пара, ведущая Нилу, тоже не особо следит за ней. Аккуратно, боясь выдать признаки спешки, ей удалось на несколько дюймов ослабить цепь, привязывавшую запястья к идущему впереди воину. Вдруг Сайла резко остановилась, с ненавистью глядя на конвоира.

Это был очень неосторожный поступок. Огонь все еще горел в ее сердце, а во рту еще стоял привкус крови. Постепенно до ее сознания дошло, что лучше и безопаснее стараться ни о чем не думать. Необходимо было бежать, все остальное не имело значения.

Пользуясь тем, что ей удалось ослабить цепь, Сайла тайком поднесла руки к животу. Как Клас любил дразнить ее тем, что живот ее скоро станет круглым, а как смешно он старался не показаться сентиментальным, не в силах остановиться, говоря о будущем ребенке!

Она была рада, что ни у нее, ни у Нилы еще не было видимых признаков беременности. Если бы об этом узнал Алтанар, то о последствиях страшно было и подумать. Танцующие-при-луне тоже говорили о них. Противными, как у ящериц, ртами, они пророчествовали о резне и кровопролитии. В их голосах слышалось сладострастие. Нет, она не должна позволять себе останавливаться, иначе они могут догадаться.

Всадник заметил, что цепь немного провисла, и стегнул лошадь. Сайла даже не взглянула в его сторону, она не переставала думать о ребенке, уставившись себе под ноги.

Там, внутри нее, была сила. Это было уже больше, чем один человек, — это была хорошая, добрая сила. В конце концов этот переход заставил ее многое осознать. Когда ты даешь кому-то жизнь — это чудо. Нет ничего важнее на земле, чем давать жизнь, чем вынашивать ребенка.

Это и есть любовь.

Она будет любить своего малыша. Настоятельница, у которой не было своих детей, любила ее. Она спасла маленькую девчурку и от неминуемой гибели, и от участи тех несчастных, что превратили всю свою жизнь в бессмысленную борьбу за выживание. Из всех людей на земле она одна была ответственна за Сайлу по-настоящему.

Кто совладает с такой силой? Кто мог заранее предположить, что эта сила окажется во сто крат сильнее простых мечей и щитов? Отнять жизнь так же легко, как убить птицу в клетке, но дать кому-то существование, принести в этот мир разум — это и есть настоящая сила. Это и есть любовь.

Она надеется, что Клас скоро поймет это, что уже начал понимать.

Конвоир дернул цепь. Когда Сайла снова восстановила равновесие, на ее лице промелькнула непроизвольная улыбка. Ненависть, дитя беспомощности и страха, снова ожила в ней.

Она обязательно убежит, не останется ждать своей участи.

Повернувшись как можно дальше назад, она посмотрела на Нилу. Голубые глаза девушки были темнее ночи, но она улыбалась. Вот это и есть настоящее мужество. Нила тоже была связана, но привязана к воину, шедшему позади нее. Это несколько удобнее, но Сайла видела, что девушка не замечала разницы. Никогда до этого она не испытывала ни боли, ни страха, ни ненависти. Она улыбалась Сайле. Со всеми остальными она была холодна и мрачна, подобно ледяным вершинам Отца Снегов. Даже Танцующие-при-луне опасались близко подходить к Ниле, понимая, какой опасный зверь попал в их руки. Зато насмехались над ней чаще, чем над Сайлой, и с большей злобой. Казалось, они бы забили ее палками до смерти, если б не боялись, что с собой в могилу она прихватит и пару-тройку из них.

Сайла подумала о том, как Нила будет растить своего ребенка.

Было бы лучше всерьез подумать о побеге, ведь она не позволит им увидеть свой страх.