Греховные радости - Пенни Винченци

— Ты права, — согласился Малыш, притягивая ее к себе. В этот момент он казался моложе и выглядел весьма самоуверенным.

Потом они пошли погулять на Примроуз-хилл, потом поехали в Лондон, посмотрели «Супермена-2» (Энджи настолько обожала Кристофера Рива, что Малыш счел это для себя почти оскорбительным), рано поужинали и снова улеглись в постель. Даже тут Малыш определенно стал энергичнее, отметила про себя Энджи.

— А для маленького это не вредно? — спросил он, когда шумный оргазм Энджи прошел и она стихла под ним.

— Нет. Ну, правда, мистер Фишер предупреждал, чтобы я была осторожнее. И не занималась бы этим в те дни, когда у меня по идее должны быть месячные. Но сегодня не такой день, это уж точно.

— Ты уверена? Мне бы очень не хотелось его потерять.

— Уверена.

— Ну, хорошо. Господи, как же я тебя люблю! — Он повернулся и посмотрел на нее. — До сих пор не могу поверить, что я все-таки это сделал. Как прекрасно, что мы можем больше ни от кого не прятаться.

— А я тебе что говорила!

— Я знаю. Послушай, а что мы будем делать дальше? Может быть, хоть теперь, когда я веду борьбу, чтобы сделать из тебя честную женщину, ты подумаешь о том, чтобы переехать в Нью-Йорк?

— Конечно, я могу об этом подумать. — Энджи помолчала, собираясь с духом. Ну, вперед. Лучшего момента у нее не будет. А если ее ждет неудача — что ж, это ведь еще не конец света. Просто ей будет проще и удобнее, если удастся его уговорить. — Но знаешь, Малыш, мне кажется, подумать бы стоило тебе — о том, чтобы перебраться в Лондон. Вместе с «Прэгерсом», разумеется.

На протяжении всего следующего дня она не возвращалась к этой теме. Накануне Малыш ответил ей, что «Прэгерс» обязательно рано или поздно откроет свое отделение в Лондоне, что он лично пробивает эту идею, хотя Фред и не уверен в том, насколько это целесообразно, однако в любом случае сам он участвовать в ее осуществлении не будет. Энджи спросила, почему нет, и он довольно коротко и резко ответил ей, что его место — управлять банком в Нью-Йорке. Зная, что ничем подобным он на самом деле в Нью-Йорке не занимается, Энджи решила пока на своем не настаивать. Она уже поняла, что ей придется нелегко: Малыша, что было на него совершенно не похоже, раздражала сама ее заинтересованность в исходе этого дела.

Утром они допоздна провалялись в постели, просматривая бумаги и болтая, потом поехали в Лондон, чтобы пообедать в «Рице».

— Не знаю в воскресенье лучшего места, чем «Риц», — заявила Энджи. — А потом, после всех наших упражнений я проголодалась.

— Неудивительно, — хмыкнул Малыш. — Мне все-таки кажется, что тебе надо быть поосторожней.

— Когда я с тобой в постели? — переспросила Энджи, целуя его. — Невозможно.

Только они заказали обед, как Малыш вдруг весь внутренне напружинился.

— Что случилось? — спросила Энджи.

— Так… Ничего. Все в порядке. Просто я все время забываю, что можно больше не бояться. Того, что нас кто-нибудь увидит.

— А кого ты заметил?

— Макса. Моего племянника. Вон он там, видишь, вон с той очень красивой девушкой.

— Где? О боже, — проговорила Энджи, — он и сам настоящий красавец.

Макс сидел за одним из небольших угловых столиков, держа за руку невысокую смуглую девушку с тонкими чертами лица. Как это часто бывает, он вдруг почувствовал, что за ним наблюдают; обернулся, увидел Малыша, широко улыбнулся и, сказав что-то девушке, поднялся и подошел к столику, за которым сидели Малыш и Энджи.

— Дядя Малыш, какая приятная неожиданность. Как поживаешь?

— Отличнейшим образом, Макс, спасибо. Вы не знакомы? Анджела Бербэнк. Энджи, это мой племянник, Макс Хэдли.

Наступила тишина. Макс сверху вниз разглядывал Энджи, а она снизу вверх — Макса. Он был одет в черные плисовые брюки и белую рубашку, черный свитер был небрежно наброшен сзади на плечи и завязан впереди рукавами; Макс откинул со лба назад светлые волосы и улыбнулся Энджи томной и беззаботной улыбкой. Чувствовалось, что он прекрасно все понимает: и как выглядит сам, и какое впечатление должен произвести на Энджи. Взгляд Энджи вобрал его всего сразу, целиком, со всей его самонадеянной, уже вполне осознающей себя юношеской сексуальностью, и ее тело отреагировало в ответ само, отозвавшись где-то в глубине жарким и сладким ощущением, сила и страстность которого даже слегка удивили Энджи; несколько мгновений спустя она уже полностью овладела собой. Женщине, которая вот-вот выйдет замуж, не к лицу подобные эмоции. Она улыбнулась и взяла протянутую ей руку.

— Рада познакомиться, Макс.

— Здравствуйте, — ответил он, и, пока хорошо воспитанный мальчик пожимал ей руку, опытный мужской взгляд откровенно оценивающе скользил вначале по ее лицу, потом по фигуре.

— Ты сюда надолго, дядя Малыш? — спросил Макс, нарушая своим вопросом несколько странное общее молчание.

— Да нет… всего на несколько дней.

— По делам, как я понимаю? — Голос Макса звучал вежливо, но в нем чувствовались какие-то нотки высокомерия и наглости, отчего Энджи захотелось даже ударить его.

— Да, — коротко ответил Малыш. — Э-э… как отец?

— Александр отлично. Спасибо.

— А Георгина?

— Великолепно.

— Шарлотта, по-моему, не нарадуется своей жизни, — сказал Малыш.

— Не знаю, не уверен. Она говорила, что этот тип, Гейб, житья ей не дает.

— Сожалею, если это так. — Малыш выглядел искренне озабоченным.

— Не о чем сожалеть, — весело возразил Макс, — кто-то ведь должен был это сделать. Моя сестрица Шарлотта, — пояснил он, обращаясь к Энджи, — это помесь школьной директрисы и старосты класса. Страшно любит всеми командовать. А это Клавдия Гроссман, — представил он тоже подошедшую к их столу девушку. — Клавдия, это Малыш Прэгер, мой дядя, а это Энджи Бербэнк, его знакомая. Клавдия тоже модель. Как и я, — добавил он с оттенком ребячливой гордости в голосе.

— Здравствуйте, Клавдия, — сказала Энджи. — Рада познакомиться. Значит, модели, да?

— Да; а завтра я уезжаю работать во Флориду, — похвастался Макс. — В Ки-Уэст, если быть точным.

— Ой, я забыла, — проговорила Клавдия, старательно игнорируя Малыша и Энджи, — из агентства просили тебе передать. В Ки-Уэст ты все же не едешь. Будешь в Майами.

Макс нахмурился:

— Вот черт. Только этого мне не хватало.

Вид у него стал очень расстроенный; слишком расстроенный из-за такой чепухи, подумала Энджи.

— В Майами тоже неплохо, — проговорила она, — там есть великолепные рестораны. И магазины. И есть где развлечься.

— По-моему, это просто дыра, — буркнул Макс. — Я там уже бывал.